Виталий Павлов - Герцеговина Флор

— Пульс хорошего наполнения, — сказал профессор.

— Это не может не радовать, — заметил Сатера, переходя к шароварам.

В это же мгновение его движения потеряли осмысленность. Прямо перед глазами ученого были ноги в мягких персидских туфлях и белые шаровары, точь в точь такие же, как он стягивал с мужчины, у которого был пульс хорошего наполнения. Доктор выпрямился настолько, насколько ему позволил кончик кривого кинжала, приставленного к шее. Он оглянулся и убедился в том, что сзади была точная копия воина, стоящего перед ним. В глазах обоих читалась холодная решимость пронзить доктора при первом неосторожном движении. Быстрые руки ощупали Сатеру и извлекли из-за пояса «магнум». Потом один из воинов поднял профессора, и их повели по тоннелю. Профессор едва переставлял ноги, и Сатера вновь подставил ему свое плечо.

Буквально через сто шагов искатели приключений увидели еще одного ассасина — те же цвета: красный и белый, та же маска на лице, скрывающая все, кроме глаз, те же холодные черные глаза. Воины обменялись условными знаками. Тот, который вел пленников, дотронулся правой рукой до своего подбородка, а часовой положил левую руку себе на грудь и опустил вниз кисть. После этого негромкого разговора дверь, будто сама по себе открылась, и небольшой отряд, состоящий из пленников и конвоя, оказался в еще одном коридоре, но только более узком. Пройдя совсем немного, шедший спереди остановился для того, чтобы поднять решетку в полу. Синеватый свет подсвечивал ступеньки, ведущие вниз. Спустились в том же порядке, как и шли. И шли. И в такой же тишине. Только профессор охнул, видимо неудобно поставив ногу. Сатера поспешил протянуть ему руку и тут же услышал взволнованный шепот своего учителя:

- Так вот же, вот же! Это же то, что мы искали! — он был очень взволнован. — Вы только посмотрите, это тот «кузнец», который начинает кодовую фразу! Вы же знаете! «Кузнец бреет конь…»

Однако продолжить профессор не смог, потому что кинжал воина прижал его нижнюю губу к верхней. К сожалению, в этом сбивчивом шепоте Сатера так и не смог уловить смысла, а переспросить ему мешал кинжал другого воина.

Дальше вновь спускались молча. Винтовая лестница ввинчивалась все глубже и глубже, пока не уткнулась в металлическую площадку. На ней — еще один воин — белые одежды, красный пояс, маска, закрывающая лицо, кинжал. Вновь обмен знаками, и еще одна дверь открылась. На этом путешествие учителя и ученика закончилось. Не нужно было обладать теми учеными степенями, которые обременяли обоих, чтобы понять: они в комнате пыток. Причем разнообразие приспособлений вызывало уважение и наталкивало на мысль, что человек, собравший подобную «коллекцию», знает толк в своем деле. Здесь были и русская дыба, и «испанский сапожок», и колодки, и жаровня с набором игл и щипцов, и обыкновенное зубоврачебное кресло.

- Какая прекрасная коллекция! — воскликнул восторженный профессор, как только дверь за пленниками захлопнулась.

Он переходил от одного приспособления к другому, пристально всматривался в инструменты, щупал каждое сочленение.

- И это совсем не подделка! Это — все настоящее! восхищался профессор.

Сатера явно не разделял восторгов учителя, особенно глядя на зубоврачебное кресло. Ненависть к зубным врачам у него была закоренелая, еще со школьных лет, когда какой-то практикант, шлифуя свое мастерство, вырвал ему совершенно здоровый зуб.

- А как вам эта гильотина?! По меньшей мере ей лет сто пятьдесят!

- Послушайте, профессор, — наконец не выдержал Сатера, — вы что, не понимаете, это — не экскурсия!

- Да, а что же это?!

Сатера не ответил, и блаженная улыбка или, скорее, улыбка блаженного медленно стала сползать с лица профессора.

- Но… — начал, было, он. — Неужели вы думаете, что они… — взгляд профессора снова упал на гильотину, которая теперь не вызывала столько радостных эмоций. — Неужели они посмеют?

- Прекрасно! Добро пожаловать в реальный мир! То, что они посмеют, у меня нет никаких сомнений! Вы видели их глаза?

— Но на дворе конец двадцатого века!

- Это для нас — конец двадцатого, а для них правила игры те же, что были в одиннадцатом. И нам приходится тоже играть по этим правилам, раз уж мы попали в их игру!

— Но…

- Профессор, давайте беречь силы и эмоции. Посидим тихо и попытаемся хоть что-то придумать. Скажу вам честно, я не собираюсь умирать на дыбе, как бы романтично это ни выглядело, — и доктор вновь посмотрел на зубоврачебное кресло. Воцарилась тишина, ни единого звука не долетало ни из-за стен, ни из-за дверей.

- Кстати, что вы там говорили о кузнеце? — вдруг спросил Сатера.

- О ком?

- Ну, о кузнеце! Вы же что-то говорили о кузнеце, когда мы спускались?

- О кузнеце… Ах да! Ну конечно! Кузнец! «Кузнец» — первое слово кодовой фразы! Вся фраза звучит так: «Меч возьмешь там, где кузнец бреет конь».

- Может быть, коня?

- Нет-нет, именно «конь»! В том-то все и дело! «Бреет конь»! Так вот, когда мы спускались, свет падал так, что я вдруг увидел силуэт кузнеца! Я не понимаю, как вы его не увидели?!

- Я смотрел под ноги.

- А надо было смотреть по сторонам!

- Ну конечно, а кто бы нес тогда меня, если бы я тоже подвернул ногу?!

- Это, конечно, правильно, но мы обязаны смотреть по сторонам!

- Согласен, согласен! Просто я думал, как выбираться из этой ситуации. Значит, вы увидели силуэт и, что это, по-вашему, было?

- По-моему камень…

- То есть?

- Ну, что-то вроде скульптуры…

- И что он делал, этот кузнец?

— Не знаю, ковал, может быть… Я не разглядел, понял только, что это кузнец.

- Ковал.. — Сатера задумался. — А мне было сказано: «Найди коня, который доскачет до меча… Коня покажет кузнец, который бреет». Поэтому я искал кузнеца в парикмахерской… Полный бред!

— Как знать, ведь мы с вами встретились именно в парикмахерской… Кстати, вы ловко расправлялись там С этими детинами.

— Если начнут с меня, профессор, то вы сможете увидеть и противоположную картину.

— Значит, вы продолжаете думать…

- Но прежде чем они начнут, мне бы хотелось понять смысл остальных слов. Вы видели «коня, которого бреет кузнец»?

- Не коня, не коня, я вам еще раз говорю! «Бреет конь» — вот в чем все дело!

- В каком смысле?

Однако доктору не было суждено узнать ответ на свой вопрос. Снаружи поехал в сторону тяжелый засов, потом медленно отворилась дверь, впустив в комнату трех человек в красных одеждах. Лица скрывали островерхие капюшоны. Сомнений не оставалось даже к профессора — прибыли палач и два его ассистента. «Гнетущая тишина повисла в камере, и, чтобы как-то ее нарушить, Сатера попытался шутить:

— Вы вызвали официантов? Нет? Я тоже не вызывал. У нас пока все есть, когда проголодаемся, мы позвоним…