Том Бойл - Детка

– Эй, Паула, – сказал он, не в силах сдержать веселых ноток в голосе. Он неожиданно очень обрадовался, хотя и сам не понимал, почему. – Hy-ка, Паула, хочешь посмотреть, кто там?

Она злилась на то, что он врал ей – так же, как отец врал ее матери – небрежно, не задумываясь. День рождения у Джейсона был вовсе не сегодня. Он сказал это, просто чтобы вытащить ее из дома. Он был пьян, и ему было наплевать, что послезавтра у нее соревнования, и сейчас ей необходимо полное спокойствие. Он просто эгоист, вот и все, бездумный эгоист. И к тому же это происшествие с сигаретой – он знал, как и все в штате, что с прошлого января принят закон против курения в общественных местах, и все равно нарушал правила, словно задиристый юнец, ищущий, с кем бы подраться. Да он такой и есть. Но и это бы ничего – она не могла понять, что здесь делает Зинни Бауэр.

Пауле не полагалось быть здесь сегодня. Она должна была сидеть дома, жарить оладьи и блинчики с сырным соусом, а потом расслабленно лежать на диване с пультом управления TV в руке. Это было накануне ночи перед рывком – время отдыха и настроя. Это из-за него, ее сладкоречивого героя в ношеных шортах, она оказалась здесь, в «Мискеспагетти», и ужинала на людях. И сюда же пришла Зинни Бауэр – та, которую она меньше всего на свете хотела бы видеть сегодня.

Уже это было очень скверно, но из-за Джейсона вышло еще хуже, намного хуже…

Джейсон превратил этот вечер в один из самых скверных дней в ее жизни. Все произошедшее казалось просто безумием, и если бы она знала своего друга хуже, то решила бы, что он все подстроил. Они пререкались из-за его сигареты и плохих манер – он был пьян, а она не любила смотреть на него пьяного, и тут он принял заговорщический вид и сказал ей:

– Ну-тка, Паула, хочешь посмотреть, кто там?

– Кто? – спросила она, взглянула через плечо и обмерла: там была Зинни Бауэр со своим супругом Армином, – О, черт, – пробормотала она и уставилась в тарелку, словно более занимательного зрелища в жизни не видела. – Как ты думаешь, она меня не заметила? Мы должны уйти. Скорее. Прямо сейчас.

Джейсон только ухмылялся. Он выглядел таким довольным, словно они с Зинни Бауэр были старыми друзьями.

– Но ты же взяла всего четыре тарелки, детка, – возразил он. – Тебе не кажется, что за свои деньги мы могли бы нагрузиться и получше? Я бы взял еще немного макарон – и ведь я еще не притрагивался к салатам.

– Хватит шутить, не смешно, – слова застревали у нее в горле: – Я не желаю ее видеть. Я не желаю с ней разговаривать. Я просто хочу уйти отсюда, понятно?

Он ухмыльнулся еще шире.

– Конечно, детка, я понимаю, что ты чувствуешь, но ты же собираешься победить ее, так не дрейфь. Нельзя позволять, чтобы тебя выгоняли из любимого ресторана в твоем собственном городе – разве так можно? Я имею в виду, это совсем не в духе дружеского соревнования.

– Джейсон, – ответила она. – Я не шучу. Уходим отсюда. Прямо сейчас.

У нее сжалось горло, словно все съеденное сегодня собралось выйти обратно тем же путем, что и вошло. Мышцы свело, а лодыжка, которую она растянула прошлой весной, заболела так, словно ее проткнули гвоздем. Она не могла думать ни о чем, кроме Зинни Бауэр с ее длинными мускулами и ежиком светлых волос на голове, с ее никогда не моргающими глазами.

– Джейсон, – прошипела она.

– Хорошо, хорошо, – ответил он, влил в себя остатки пива, и, порывшись в карманах, бросил на стол пару мятых купюр на чай. Затем с пьяной грацией поднялся из-за стола и подмигнул ей, словно сообщая, что путь свободен. Она встала, ссутулившись так, словно хотела сжаться и стать невидимой. Джейсон взял ее за руку, и она пошла за ним, уставившись себе под ноги – Паула Не знала, видит ли ее Зинни, потому что глаз не поднимала, она не собиралась встречаться с ней глазами, не собиралась – и все тут.

По крайней мере, Паула надеялась, что до этого не дойдет.

Она не отрывала глаз от своих кроссовок, вышагивающих по клетчатым плиткам пола, словно эти ноги принадлежали кому-то другому; вдруг Джейсон остановился, и ей пришлось поднять глаза – прямо на Зинни Бауэр, около столика которой они встали, словно приятели, этакие случайные попутчики по дороге на собрание ассоциации родителей и учителей.

– Неужели вы и есть Зинни Бауэр? – спросил Джейсон высоким голосом, явно подражая голосам голливудских див. – Та самая великая триатлонистка? О Боже, ведь это вы, вы? Боже милостивый, нельзя ли мне взять у вас автограф для моей девочки?

Паула словно окаменела. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить, ни даже моргнуть. Зинни выглядела, как пассажирка падающего самолета. А Джейсон все кривлялся, демонстративно рылся по карманам в поисках авторучки, и гут Армии наконец прервал его.

– Почему бы вам не съебать отсюда? – спросил он, темнея лицом.

– О, нет, она этого не переживет, – совсем уже провизжал Джейсон. – Она такая милая крошка, ей же всего шесть лет, и, о Боже, она просто не поверит…

Армии поднялся на ноги. Зинни сидела, вцепившись в краешек стола бескровными пальцами, и тяжелым взглядом смотрела перед собой. Официант – тот самый, которого Джейсон изводил весь вечер, – устремился к ним, выкрикивая на ходу: «У вас все в порядке?» – как будто эти слова имели какой-то смысл. И тут Джейсон сказал уже нормальным голосом:

– Сам съябывай отсюда, Джек, вместе со своей гребаной лысой шваброй.

Армии был тренированным парнем, это было видно сразу, и Паула не сомневалась, что он ни разу в жизни не подносил к губам сигареты – не говоря уже о косяке, но Джейсон пытался держаться, по крайней мере, до тех пор, пока их не разняли служащие ресторана. В итоге кое-что они поломали, перевернули пару стульев, шума было вдоволь – проклятия и угрозы, по большей части со стороны Джейсона. Пока их разнимали, все посетители ресторана изрядно побледнели, а кто-то даже сбегал к телефону и вызвал полицейских, но Джейсон вылетел в двери и исчез прежде, чем они прибыли. А что же Паула? Она просто сбежала оттуда и пришла в себя уже за рулем автомобиля, на котором еще долго проездила по ночным улицам в поисках Джейсона.

Но найти его в тот вечер так и не удалось.

На следующее утро он позвонил, раскаявшийся и непрестанно извиняющийся. Он шептал в трубку, стонал, даже пел ей, его оправдывающийся голос проникал в уши, пролезал по венам до самых незащищенных глубин естества.

– Послушай, Паула, я даже и в мыслях не держал, что все может так выйти, – шептал он, – поверь мне. Я просто решил, что не нужно тебе прятаться от кого бы то ни было, вот и все.

Она бездумно слушала его слова, не особо в них вникая. Это был последний день перед рывком, и она не могла позволить себе расстраиваться. А он все продолжал лить в телефон поток покаяний и жалоб, словно его одного обидели и огорчили, и Паула почувствовала, как в ней начинает нарастать раздражение: неужели же он ничего не понимает, неужели он не отдает себе отчета, что это значит – посмотреть в лицо своему поражению? Да к тому же еще через тарелку р макаронами? Она оборвала его посреди лирического отступления на тему очередной серфинговой легенды пятидесятых, про все напасти, которые выпали на его долю со стороны соперников, жены-кровопийцы и ужасного отката на Ньюпортском побережье.