Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

- Суа, да ладно тебе! - я, должно быть, от уважения к его силе, снова перешел на “ты”. - Давай помогу!

Но Джонсон, не обращая на меня внимание, взялся за гранатометы. В кузове “пикапа” лежали два РПГ вместе с подсумками. Из каждого выглядывали зеленые головки зарядов. По два выстрела в каждом. Коммандо взял и сгреб их в охапку. Поднявшись на “Мезень”, он положил один гранатомет на носу, а другой на корме.

- Ты бы закрепил их как-нибудь, чтобы не болтались при качке, - кинул он мне. Ему, видимо, тоже в рабочем поту было сподручнее называть меня на “ты”. Но в этом обращении не было ничего начальственного или презрительного. Просто люди, связанные одной задачей, не тратят время на соблюдение лишних формальностей. Я быстро справился с его просьбой. Я умел торговать оружием, а он был обучен воевать. Поэтому сейчас его слова значили больше, чем мои.

С оружием покончили нескоро. Хотя и торопились. Григорий и Суа делали небольшие перекуры. Курил, собственно, только Гриша, а коммандо в это время поглядывал на часы.

- Знаешь новость? - сообщил во время одного из перерывов моряк.

- Скажи, тогда узнаю, - ответил я.

- Тайлер со дня на день подаст в отставку.

- Тоже мне новость. Это и так было понятно.

Внешне я был спокоен. Но в глубине души у меня взорвался заряд досады килограмм на сто в тротиловом эквиваленте. Все здесь катится вверх тормашками.! Тайлер, конечно, редкий сукин сын. Но он же наш сукин сын. И теперь все, что он делал, оказалось лишенным смысла. Покушение на Симбу, противостояние с американцами и остальное, то, что он натворил в этой стране, так и не спасло его от поражения. А, в сущности, какое мне до него дело? У меня и без Тайлера все наперекосяк. Кто бы ни победил в этой войне, я для всех предатель. Как ни крути. Выходит, эта девушка, Маргарет, стоила мне целого бизнеса.

“Это не Тайлер сукин сын,” - заговорила та часть моего “я”, в которой еще оставался рудимент совести, - “это ты сукин сын, Андрей. Как можно ее оценивать на весах твоего бизнеса?”

Оценивать? Нет, кажется, я мысленно сказал не “оценивать”, а “взвешивать”. Именно так. Я уже, впрочем, однажды говорил себе “взвешивать”. Сначала обмерить, потом взвесить. И разделить. В этой триаде “разделить” почти всегда означает “потерять”. А я уже на один шаг от этого. Надо остановиться. И больше ни о чем не жалеть. Андрей, ты хорошо услышал сам себя?

Как только с оружием покончили, на палубу поднялась Маргарет. У нее было такое лицо, словно ее чем-то напугали. Злое и растерянное одновременно. Переступая через арсенал на палубе, она подошла ко мне и сказала:

- Спустимся на причал. Я хочу с тобой поговорить.

Мне очень не понравилась та интонация, с которой она это произнесла. Так обычно произносят слова при расставании. Но об этом не могло быть и речи! После того, что она мне сказала накануне, я уже не придавал значения интонации. Вернее, я, конечно, почувствовал, что разговор будет не из приятных, но даже и не думал, что он закончится именно так, как он закончился.

- Эндрю, ты знаешь меня. И знаешь, что я очень твердый человек. И если я что-то решила, то так оно и будет.

- А что ты решила?

- Решила, что я никуда на этом корабле не поплыву.

Это было невероятно. И это был удар.

- Но почему, Мики?! Ведь только что все еще было хорошо! - и я подумал, что это она из-за оружия на борту.

- Послушай, если это из-за автоматов, то хрен с ними. Я скажу Джонсону, и он сейчас же выбросит их за борт! Мы должны отсюда выбраться, с автоматами или без, понимаешь?

Она с досадой покачала головой.

- Я понимаю, понимаю. Но дело не в оружии.

- Тогда в чем?! - схватив ее за плечи, я прошипел яростным шепотом, чтобы не слышали меня на “Мезени”.

- Н-н-нет, не могу сказать, - с сомнением произнесла она.

Я тряс ее за плечи, уже теряя контроль над собой.

- Ну, скажи, скажи мне, скажи, не мучь меня!!!

Она с сомнением посмотрела мне в глаза и произнесла одно слово:

- Сергей...

- Что “Сергей”? - не понял я.

- Сергей. - тверже сказала Мики. - Вместе с ним я никуда не поеду.

И я вспомнил, как отшатнулась Маргарет, увидев вчера на палубе Журавлева. А ведь верно, подумал я, она совсем не рассчитывала встретиться с ним на “Мезени”.

- Но я не позволю, чтобы ты здесь осталась. Ты же не просто моя..моя, ну, невеста, - еле выговорил я это непривычное для меня слово. - Ты что, хочешь меня бросить?

- Я и не думаю тебя бросать. И не думаю здесь оставаться.

“Что за ерунда!” - похоже, было написано на моем лице большими буквами, потому что Маргарет, улыбнувшись мне, как непонятливому школяру, взяла меня за руку и потянула к машине Джонсона.

- Поехали.

Два проводка под приборной доской весело заискрились. Двигатель недовольно чихнул, но завелся. Машина тронулась в сторону выезда из порта, оставив позади “Мезень” и ее удивленную команду. Наверняка у Джонсона отвисла челюсть и вытянулось лицо, но я этого не видел. Я хотел услышать от Маргарет объяснение столь странным поступкам.

Она заговорила быстро и торопливо, так непохоже на себя.

- Езжай в Сприггс, Эндрю. И слушай внимательно. Я хочу быть с тобой, но этот человек, Сергей, способен все разрушить. Не знаю, почему и как. Но я чувствую, что будет именно так.

- Ты спала с ним?

- Нет, но какое это имеет значение?

Странная, однако, реакция.

- Здесь другое, - попробовала пояснить Маргарет. - Это не то, что с Тайлером. Он ненавидит меня, я это чувствую, как кошка землетрясение. Он, может быть, неплохой парень и надежный друг, но в том, что касается меня...В общем, это закончится катастрофой.

- Мики, послушай, но это же психоз. Мы беженцы. И ты, и я, и он. Пара дней вместе на корабле, и все. Мы с ним расстанемся и больше никогда не встретимся. Если, конечно, ты этого хочешь.

- Энди, не пару дней, не пару. Ты же сам понимаешь, эта морская прогулка может затянуться. Будет ли она спокойной? Как нас пропустят в Абиджан? Покинем ли мы спокойно либерийские воды? Я не знаю, что может прийти в голову Сергею. Но я не знаю, смогу ли я сама удержаться от непредсказуемых поступков. В общем, так будет лучше. И для него и для меня. Да?

Тут было что-то не так. Согласиться с ней было равносильным тому, чтобы признать наше общее безумие.

- У тебя не может быть ничего против Сергея, - уверенно произнес я. - Ни одного факта. А все, что есть у меня, говорит только в его пользу. Он спас меня. И он пришел сюда вместе со мной. За тобой.

Маргарет устало вздохнула, как-будто этот разговор отбирал у нее огромное количество сил.

- Эндрю, я заранее знала, что ты мне скажешь. Ну, что ж, по-другому и быть не может. Скажи, ты можешь убрать его с “Мезени”?

- Нет, - твердо ответил я.

- Тогда послушай меня. Я чувствую опасность. Я люблю тебя больше жизни. Но того, кто сейчас во мне, я люблю еще больше. И это делает меня чувствительной, как барометр. Моя кожа начинает зудеть, как только я вижу этого человека. “Будет катастрофа, небо упадет на землю в том месте, где я буду стоять рядом с ним,” - вот что говорит мне интуиция. Мне хочется спрятаться от него подальше и не видеть, как он говорит с тобой. Шутит. Почесывает затылок. Пьет виски. И ковыряется со своей камерой. Я не знаю, опасен ли он для тебя. Но для меня опасность это не война. Это он. Сергей. Так вот, теперь, после того, как я тебе об этом сказала, я хочу снова спросить. Ты можешь убрать его с “Мезени”?