Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

- Ну, знаешь, одни посадили, другие выпустили.

И Сергей в общих чертах изложил нашу историю, обойдя стороной разгрузку в Ганте. И пластиковую бутылку, которой он запустил в охранника.

- А этот боевик в пикапе, не помню, как его звали, - и тут Сергей зачем-то соврал. - Он нам сразу сообщил, что хочет рвануть в Монровию, ну, мы с Энди к нему на хвост и упали. Только нам он ни хрена не сказал о том, что собирается завалить Симбу?

- Завалить Симбу? Он в него стрелял?! - возбудился Джимми.

- Наповал, - и Сергей сделал характерный жест, мол, Симбе конец. - А ты разве не видел?

- Да нет, там у вас была сплошная беготня, стрельба, - вздохнул Джим. - Я видел, что стреляют, а в кого, что, как, не понял.

Он помолчал и украдкой добавил:

- Но, ты знаешь, здесь об этом, похоже, знали. Они сегодня стянули сюда половину армии. А утром приезжал лимузин Тайлера. Не знаю, кто там был внутри. Стекла у него, понимаешь, тонированные.

- Послушай, Джим, - перебил его Сергей. - У тебя есть телефон? Нужно срочно позвонить своим.

- Не вопрос, - улыбнулся приветливый толстяк. И протянул Сергею спутниковый телефон.

Журавлев вскочил и отошел от нас в сторону, туда, где трескотня выстрелов была слышна чуть меньше. Ну, а нам от них не было вреда. К шуму мы привыкли, а достать они нас не могли. Дом надежно отгораживал нас от линии фронта.

- Энди? Тебя так, кажется, зовут? - переспросил Джимми.

Я кивнул.

- Слушай, Энди, вы точно там ничего не отсняли? А то я могу поменяться. Мое видео в обмен на ваше.

Любопытно. Он принимает меня за журналиста. Ну, что ж, это хорошо.

- Ладно, - подмигнул я парню. - поговорю с Сергеем, может, он и отдаст. Сам понимаешь, эксклюзив.

Волшебное слово подействовало. Джимми понимающе кивнул в ответ и замолчал. Я неторопливо допивал свой спрайт, когда появился Сергей и вернул хозяину телефон.

- Дай-ка и я сделаю звонок, - обнаглев, попросил я черного парня. Он протянул мне телефон. На табло остался набор цифр, начинавшийся с кода +7. И дальше шел московский номер. Я автоматически пролистал оперативную память телефона. Предыдущий звонок был сделан по номеру с кодом +1. Звонили в Америку. Дальше шли местные номера. Я хотел было позвонить Маргарет. Но случайно нажал на клавишу “Звонок”. “Я же просил не звонить дважды с одного и того же номера,” - услышал я в трубке недовольный голос незнакомого американца. - “Больше не буду это повторять!” Ничего не ответив, я сбросил вызов. Похоже, я слегка подставил Джимми. Потом я набрал Маргарет. В динамике послышались унылые длинные гудки. Я терпеливо насчитал четырнадцать и снова нажал клавишу сброса. Нужно было сделать еще один звонок, в Дубай. Но я подумал, что разговор с Петровичем будет долгий. И не стал ему звонить.

- Ну, что, Джимми, - улыбнулся Журавлев, допив свой спрайт. - Пошли пожрем где-нибудь, пока солдаты воюют.

- Ты что, Серж, с ума сошел, - пальцем покрутил у виска Мангу.

Мы удивленно переглянулись. Что он имеет в виду?

- Ребята, вы, что, не знаете? - чуть ли не крикнул Джим.

“Нет”, - одновременно замотали мы оба.

- В городе нет нормальной еды. Люди едят кошек и собак. Это, - он указал на пустые жестянки, - была гуманитарная помощь.

Мы с трудом вникали в сказанное.

- Боевики перекрыли все дороги в город. Это блокада, - округлив и без того круглые глаза, твердил Мангу. - Это голод.

- То есть, как “блокада” ? Как у нас в Ленинграде?

- Не знаю, что там у вас, в Ленинграде, парни, но это не у вас. Это Монровия.

- Знаешь что, Джимми, - зло сказал я упитанному журналисту, - дай Бог вам не увидеть Ленинград! А ваш либерийский голод мы как-нибудь переживем. Ты, я вижу, не похудел?

Джимми не обиделся и вздохнул.

- Не похудел. Хотя, поверь, третий день ничего не жру. Только спрайт этот гребаный пью.

- Ну, парень, - говорю, - надо себя заставлять!

Шутке рассмеялся только Сергей. Джим ее не понял. Только заметил ворчливо “Those crazy Russians!” и, кряхтя, поднял себя над асфальтом.

Мимо нас, вдоль по улице, четверо солдат пронесли раненого парня в дырявых джинсах. Ранение было серьезным. За солдатами тянулась кровавая дорожка. Кровь, не останавливаясь, сбегала по спине прямо в задний карман джинсов и оттуда быстрыми каплями падала на асфальт. Вся задняя часть штанов была в пятнах грязно-бурого цвета. Солдаты, такие же подростки, как и раненый, старались не измазаться в кровь. Они с четырех сторон держали своего товарища на вытянутых руках и семенили худыми ногами в рваных кроссовках. Автоматы им очень мешали, били прикладами по лодыжкам. Раненый не издавал ни звука.

- Theirs not to reason why, theirs but to do and die, - тихо продекламировал Сергей.

- Что это? - спросил его Джимми.

- Альфред, сэр Тэннисон. Английская классическая литература.

- Слишком красиво для всего этого дерьма, - покачал головой Мангу.

И я не мог с ним не согласиться.

Свою машину Джимми оставил метрах в пятистах от передовой. Мы вовремя ушли оттуда. Через минуту после нашего исчезновения к мосту подъехали люди Чакки. Тайлера-младшего. Коммандос оперативно опросили всех свидетелей покушения на Симбу, которых только смогли найти на этом берегу. Очень быстро они выяснили, что, кроме двух исполнителей, на правительственную сторону перебежали двое штатских. Среднего возраста. Неопрятного вида. Белые. Тщательно прочесав окрестности, мордовороты Чакки так и не увидели перебежчиков. Один из них, вроде, был с камерой. То ли журналист, то ли правозащитник. Такие сумасшедшие борцы за мир часто попадаются в зонах конфликтов.

Нас искали. Я не мог вернуться домой. Джимми сделал круг по городу и как бы случайно проехал мимо моего дома. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять: возвращаться некуда. Ворота нараспашку. За воротами виднелась небольшая лужайка, изрядно вытоптанная солдатскими ботинками. На траве лежала сорванная с петель входная дверь, усыпанная мелкими осколками стекла. Заходить внутрь? В этом не было смысла. Там наверняка царил полный хаос. Солдаты обычно доводят порученное дело до полного совершенства. Если порядок, то идеальный. Если хаос, то тотальный. Под колесами автомобили звякнул металл. Джимми занервничал. Вдруг что-то отвалилось. Я обернулся назад. Волноваться не было причины. Просто мы наехали на железяку. Позади нас на дороге осталась жестяная табличка, на которой раньше было написано “Собственность Эндрю Шута.”

Потом мы направились в район, где жила Мики. Помнится, она говорила, что войны здесь никогда не будет. Ее слова оказались правдой. Почти. Вилла посла Соединенных Штатов стояла, как ни в чем не бывало. И вон еще одна, кажется, в ней жил торговец каучуком. Но дом, в котором я провел самый лучший свой день в этой стране, был неузнаваем. Вернее, дома-то и не было. На его месте красовалась груда обгоревших бревен и битого кирпича. Забор, окружавший усадьбу Маргарет, лежал на земле. Видно, здесь хорошо поработали бульдозером.