Чарльз Фрейзер - Холодная гора

Сара прижала к себе ребенка. Увидев, что они тащат за веревку свинью, она крикнула:

— У меня ничего нет, кроме этой свиньи. Если вы заберете ее, можете проломить нам головы, потому что мы все равно умрем.

Но мужчины сели верхом и направились к дороге. Один из них тащил за веревку свинью, которая еле успевала перебирать ногами. Они свернули за поворот и исчезли из виду.

Инман подбежал к крыльцу и с состраданием взглянул на Сару:

— Согрей ребенка, а потом разожги большой костер и поставь кипятить котел с водой. — И бросился к дороге.

Он шел вслед за федералами, прижимаясь к опушке леса, и обдумывал то, что ему предстояло сделать. Он мог надеяться лишь на случай.

Они проехали не слишком далеко, примерно мили две-три, а потом свернули с дороги в болотистую низину при входе в небольшую извилистую лощину. Проехав в нее, они привязали свинью к молодой акации и стали разжигать костер на каменистом выступе рядом с быстрым ручьем. Инман решил, что они собираются расположиться здесь лагерем, чтобы провести ночь и наесться до отвала, даже если для этого придется отрезать ляжки у свиньи.

Инман сделал круг по лесу, пока не оказался над ними на вершине каменистого выступа. Он спрятался в камнях и наблюдал оттуда, как они свернули шеи двум курицам, выпотрошили их, ощипали и насадили на вертела из зеленых веток, чтобы поджарить над костром.

Мужчины сидели, прислонясь спинами к скале, и наблюдали за приготовлением пищи. До Инмана доносился их разговор. Они говорили о доме, и он понял из их слов, что двое были из Филадельфиии, а тот, с пистолетом, из Нью-Йорка. Они говорили о том, как скучают по дому и как им хотелось бы снова оказаться там, и Инман тоже хотел, чтобы они были дома, потому что у него не было желания делать то, что он задумал.

Он двинулся по верху выступа, ступая тихо и осторожно, пока не достиг места, где тот шел под уклон и сливался с землей. Поблизости от этого выступающего из земли каменистого кряжа Инман заметил неглубокую пещеру, не больше десяти футов. Когда-то давно она служила приютом охотникам за енотами или кому-то вроде них; у ее входа чернел круг от костра. Еще раньше пещера служила и другим людям. На стенах были нацарапаны углем какие-то рисунки — странные угловатые письмена давно исчезнувшего языка. Ни один из живущих ныне людей не мог бы, взглянув на них, понять, какие слова обозначают эти знаки. Другие рисунки изображали животных, давно исчезнувших с земли или же никогда не живших здесь, — вымысел, родившийся в головах населявших эту пещеру людей, от которых остались лишь черепа, пустые, словно старые тыквы.

Инман покинул пещеру и стал обходить выступ, пока не приблизился к лагерю, пройдя вниз по холму вдоль ручья через узкое ущелье. Вне поля зрения федералов он обнаружил большую тсугу с низко растущими ветвями, забрался на нее примерно на десять футов и встал во весь рост на ветке, сливаясь с темным стволом, как это делают длинноухие филины, когда прячутся на деревьях в дневное время. Он крикнул три раза, подражая крику дикой индейки, и стал ждать.

С дерева ему был слышен разговор мужчин, но он не мог разобрать, о чем они говорили. Через минуту человек с револьвером в вытянутой руке появился прямо под деревом и остановился. Инман смотрел сверху на тулью его шляпы. Человек сунул револьвер под мышку, снял шляпу и провел рукой по голове. Он уже начал лысеть. На макушке у него было светлое пятно размером с покерную фишку. Инман прицелился в это пятно.

Он произнес:

— Эй.

Мужчина взглянул вверх, и Инман выстрелил, но под таким углом, что промахнулся и не попал в проплешину. Пуля вошла в плечо у шеи и вышла из живота в светлой струе, напоминавшей сильную рвоту. Мужчина упал на землю, как будто кости ног вдруг стали жидкими. Он пытался подтянуться на руках, но земля, казалось, уходила из-под него. Он перевернулся на спину и посмотрел вверх, чтобы понять, кто тот хищник, который навалился на него такой тяжестью. Когда их глаза встретились, Инман приставил два пальца к полям шляпы в приветствии.

— Ты подстрелил ее? — крикнул один из его товарищей от подошвы скалы.

Далее все было довольно просто. Инман спустился с дерева и вернулся тем же путем, быстро поднявшись на вершину каменистого выступа, а потом обойдя его, так что на этот раз он приблизился к лагерю со стороны ручья, следуя вниз по течению. Он стоял в густых кустах рододендрона и ждал.

Двое у костра окликали своего товарища снова и снова, и Инман понял, что того звали Эбен. Мужчинам, по-видимому, надоело звать, и они, прихватив ружья, направились вверх по течению на его поиски. Инман последовал за ними, прячась за деревьями, пока они не подошли к Эбену. Они стояли некоторое время на расстоянии от растерзанного тела и обсуждали, что им делать. По их разговору было ясно, что их истинным желанием было забыть, кто лежит перед ними, повернуться и отправиться домой. Но они приняли именно такое решение, на которое Инман и рассчитывал, — пойти вверх по течению ручья в поисках убийцы, о котором они ничего другого не могли предположить, кроме того, что тот убежал.

Инман крадучись следовал за ними, пока они поднимались вверх, к пещере. Федералы шли между деревьев, тесно растущих вдоль берега ручья, и боялись отойти от него, чтобы не сбиться с пути. Городские жители, они плохо знали лес. Лес представлялся им пустынной дикой местностью без единой тропы, и они вошли в него, испытывая страх. Кроме того, они были погружены в размышления об убийстве, которое, как они предполагали, им придется совершить. И все же Инману они казались праздными гуляками. Они делали вид, что ищут следы, оставленные убийцей, но пропустили все, что можно было пропустить, за исключением большого глубокого следа в грязи.

Инман подбирался к ним все ближе и ближе; когда выстрелил из «ламета», он был так близко, что мог бы протянуть руку и взять их за воротник. Первого пуля поразила в то место, где позвоночник соединяется с черепом, и снесла большую часть лба, когда вышла из головы. Не приходится и говорить, что он свалился как подкошенный. Другому Инман, стреляя с полуоборота, попал около подмышки. Рана оказалась не смертельной, к большому огорчению Инмана. Мужчина упал на колени, выставив перед собой ружье.

— Если бы ты остался дома, этого бы не случилось, — сказал Инман.

Тот попытался вскинуть длинный «спрингфилд», чтобы прицелиться, но Инман выстрелил ему в грудь с такого близкого расстояния, что воспламенилась куртка федерала.

Филадельфийцы упали невдалеке от пещеры, над нею, так что Инман стащил их туда одного за другим и усадил, прислонив друг к другу. Он вернулся за «спрингфилдами», принес их в пещеру и поставил к каменной стене радом с мертвецами, потом спустился вниз, в ущелье. Под тсугой он обнаружил, что оставшаяся курица освободилась и погрузила голову в развороченный живот Эбена из Нью-Йорка. Она клевала цветастую мягкую плоть его вывалившихся внутренностей.