Елизавета Соболянская - Холодные горы [СИ]

Линдиниум славился своей удивительной красотой: высокие стрельчатые арки, тонкие шпили, убегающие ввысь винтовые лестницы и колонны. Все пело о величии и красоте этого огромного города. Не менее славными были его женщины. Высокие светловолосые аристократки Линдиниума поражали своей утонченной и продуманной красотой. Их многослойные одежды, сложные прически, маски для выхода на улицу, все было продуманно до мелочей и наполнено смыслом.

Темноволосые горожанки были другими — теплыми, смешливыми и очень любвеобильными. Знатные лорды женились на ровнях, поселяли жен в покоях достойных их холодной красоты, дожидались наследника и…заводили любовницу из «низших». Жены делали вид, что ничего не замечали, сохраняя внешне ледяное спокойствие.

Поговаривали, что для Линдийской аристократки было постыдно увлажниться даже для мужа, поэтому супружеские объятья приносят им столько мук, что они рады, когда муж находит себе «ханам» — любовницу, живущую в городе. Но никто не знал доподлинно, а сами Линдийцы своих секретов не выдавали.

Как и многие города лежащие в предгорьях Линдиниум платил дань Господину Гор. Раз в год, на главной площади появлялась чаша полная ярких лент. Все жители города брали по одной, получая сувенир от градоправителя, и только одному доставался амулет переноса в замок Господина Гор.

Обычно амулет доставался аппетитной девчонке с ремесленных улиц, или красотке из веселого квартала, но однажды амулет вытащила юная Эллина, дочь градоправителя. Побледнеть Эллина не могла — ее кожа и так отличалась нежностью и белизной, так что страх, сковавший девушку, лишь оттенил глубокой синевой ее яркие глаза, да высушил нежные розовые губы.

Мать тотчас отшатнулась от девушки, порицая ее за проявление эмоций. Девушки до замужества не носили масок. Отец же потемнел лицом, как туча. У Эллины был младший брат, будущий наследник титула и земель, но градоправитель любил и холил дочь. По всему Линдиниуму ходили слухи о приобретенных им для малютки бриллиантах. Даже сейчас Эллина стояла на помосте в традиционном платье семи оттенков розового, и ее прическа сверкала блестящими камушками нанизанными на цепочку.

Лорд шагнул к дочери, собираясь что-то сказать, или обнять, но вокруг тела Эллины полыхнул радужный свет и она исчезла. Отец не сдержался, зарычал, как раненный зверь, мать же скрыла свои чувства под маской. Она лишь традиционно опустила голову, выражая печаль. Горожане загудели, удивляясь, сочувствуя, переживая и вздыхая с облегчением — дань Господину Гор заплачена.

После активации амулета Эллина очутилась в небольшой пустой комнате. Пол был толсто устлан войлоком, тяжелая деревянная дверь закрыта, окон нет. Некоторое время девушка стояла неподвижно, пытаясь осмыслить все случившееся с ней, потом прошлась вдоль стен, считая шаги. Пять шагов в длину, семь в ширину, еще круг, еще… Она еще не осознала перемен в своей жизни, а слезы уже катились по ее нежному бледному лицу, не знавшему солнца.

Неожиданно дверь загрохотала и открылась. Странный мужчина в черной одежде с серым неподвижным лицом заглянул в помещение:

— Выходи, — гулко прогудел он низким бесцветным голосом.

Эллина вздрогнула и пошла. Непонятный человек не прикоснулся к ней, но шел так близко, что по коже линдийки бегали мурашки. Вдвоем они дошли до красивой комнаты вырубленной прямо в скале. В этой комнате была мебель, но вся она была сделана из камня — стол, стулья, скамья у окна вырезанного в толще породы. Пол устилал войлок, а поверх него лежал толстый ковер. В кресле сидел мужчина в черной одежде, расшитой каменными бусинами. Он зевая посмотрел на вошедших:

— Новенькая? Интересно! Такой экзотической птички у меня еще не было. Гора чудит. — Он встал с кресла и обошел Эллину кругом, рассматривая примятые складки ее одеяния. — Откуда ты? — спросил он, касаясь рукой безупречно вылепленной обнаженной руки девушки.

— Из Ллиндиниума, — запинаясь ответила она.

— Интересно, из этого города ко мне попадали весьма горячие штучки, а ты холодна, словно эти камни — мужская рука дернула украшение и на глазах Эллины выступи слезы боли.

— Я дочь высокого рода, — чуть дрожащим голосом заговорила девушка, — аристократы отличаются от черни. Наша кожа не знает солнца, наши тела идеально сложены и прекрасны, как мраморные статуи, которые украшают наши дворцы.

— И так же холодны, — дополнил мужчина. — Вспомнил. Такие птички ко мне еще не залетали. Думаешь, ты сильно отличаешься от тех, кого ты называешь чернью?

— Меня учили этому с рождения, — пробормотала Эллина.

Мужчина вернулся в кресло, взял в руку кубок и потребовал:

— Расскажи мне, чему тебя учили!

— Как быть настоящей латриссой. Сдержанной, красивой, отстраненной, — перечисляла девушка.

— Кто подарил тебе эти камни? — незнакомец ткнул пальцем в бриллиантовую цепочку.

— Отец. В детстве я любила сверкающие камушки в маминой прическе, и плакала, когда она убирала их в шкатулку.

— Значит, кто-то все же любил тебя маленькая ледышка, — пробормотал мужчина, делая глоток из кубка. — Посмотрим, сумею ли я тебя согреть.

Эллина молчала. Ей едва исполнилось семнадцать лет, и отец только начал присматривать для нее жениха среди богатых и знатных лордов Линдиниума. Она точно знала, как все пройдет — переговоры родителей, знакомство с женихом, помолвка, свадьба, торжественный переезд в собственное крыло дворца или большого дома. После праздничных мероприятий, на которых полагается сиять неземной красотой, начнется пора испытаний. Муж будет посещать ее ночью, стараясь посеять в ее теле собственное семя.

Мать уже объяснила ей, что мужчины похотливые животные, им мало покорного неподвижного тела распростертого на постели. Они любят причинять боль, терзать женщину, добиваясь слез и криков. Зато как только семейный амулет покажет беременность, супруг тотчас оставит в покое, на целый год!

— Конечно тебе понадобиться кормилица, и я помогу тебе выбрать лучшую. Хорошо поискать в квартале полукровок. Отцы порой заботятся о должном воспитании своих незаконных детей, так что там можно отыскать чистенькую молодку с более светлой кожей, — мать говорила удивительно ровным красивым голосом, и Эллина внутренне вздрагивала, когда родительница пыталась что-то подчеркнуть выразительной модуляцией или паузой.

Такие разговоры пугали девушку, но так жила ее мать, так жили вокруг все знатные дамы. Они соревновались в изысканности одежд, в точном соответствии наряда сезону, времени суток, событию… Они писали стихи, играли на музыкальных инструментах, прекрасно пели, и оставались холодными и далекими, как звезды.