Екатерина Асмус - Рок. Короткий роман

Внезапно в комнате появилась новая гостья. Звонка при этом не услышалось, что наводило на мысль о незакрытой двери. Митюха частенько забывал входную дверь запирать. Друзья неоднократно пеняли ему на это, но он философски повторял: «Кому суждено быть удавленным — утопленным не будет». И продолжал оставлять дверь незапертой. Новенькая, вероятно, знала об этой особенности хозяина и спокойно вошла, не позвонив.

— Привет честной компании! — звонким, каким-то искусственно резким голосом воскликнула она. — Что празднуем?

— Ааа, Танчик! Привет! Давно не виделись, — ответил Митюха дружелюбно. — Ты присаживайся, давай налью тебе «штрафную» как опоздавшей!

— Я посижу, посижу с вами Митя! Как же не посидеть со старыми-то друзьями! — Голос девушки был тонок и подрагивал. Черноволосая и темноглазая, с короткой стрижкой, сама маленькая, она казалась очень воинственной и нелепой среди разомлевших и веселых людей.

— Слышь, Танюх, ты чего какая-то заведенная? — вступил в разговор Аспирант. — Давай и вправду — «штрафную»! Сразу полегчает!

Та, которую назвали Таней, Танюхой и Танчиком, кивнула, взяла поднесенный бокал и залпом его осушила.

— Теперь можно и присесть в светском обществе, — возвестила она и стала протискиваться на диванчик, где мирно кемарил поднабравшийся Малыш.

Не обращая внимания на окружающих, она схватила спящего за грудки и стала трясти его с удивительной силой, крича ему в лицо: «Встал и пошел со мной, сейчас же! Я сказала — встал и пошел!»

Народ, пораженный странной сценой, застыл в оцепенении. Малыш, проснувшись, хлопал глазами и что-то пьяно бормотал. Дальнейшие события протекали в ураганном темпе.

Татьяна, или как здесь ее называли, Танчик, залепила Малышу враз несколько пощечин, потом схватила вновь за грудки и рывком подняла, демонстрируя недюжинную силу в нежных женских ручках. Малыш болтался покорно, словно тряпка, дал вывести себя из-за стола, и был прислонен к стене у дверей гостиной. После чего Танчик на глазах у изумленной публики вернулась к столу, глотнула из горла приличную порцию коллекционного «Мартеля» и выкрикнула: «Счастливого Рождества!»

А далее произошло невероятное. Черноволосая малявка уперлась ручками с ярко-красными ноготками в край стола и одним рывком перевернула его. Взметнулись вверх и рассыпались радужными брызгами хрустали и раритетные фарфоры, закуски смешались с осколками, образуя кашу в лужах из элитного спиртного. Дружное: «Бляяяяяяя!!!» перекрыло стеклянный звон, и через секунду вся компания оказалась сидящей среди руин стола и груды непонятных помоев.

А Танчик со своим трофеем исчезла! Бесследно! Исчезла даже гитара Малыша.

Первой отмерла Леся. Она прыснула тихонько, а потом расхохоталась. Ей вторили все остальные, шок выходил смехом, и компания никак не могла остановиться.

— Однако — забавно! Такого я еще не видела. Настоящее шоу! Класс! За это стоит выпить! Лелик, а ведь у нас в машине есть еще спиртное! Давай-ка, тащи, это нужно отметить!.. Митя, принеси мои сапожки, тут теперь ходить опасно! — командовала Леся.

— Что ж, в сорок пятом мы потеряли больше, — философски заметил Митюха, глядя на останки сервировки, — а выпивка, и вправду, сейчас не помешает, — продолжал он, выуживая из под обломков чудом уцелевшую бутылку «Чиваса». Вручив находку абсолютно деморализованной Ляльке, он побрел в коридор за Лесиными сапожками.

И пили они еще сутки подряд, сидя в сапогах над обломками стола, пока Лелику и Лесе не пришла пора собираться на самолет в далекую Мексику. Проводив их, вся компания полегла на свободных местах, дабы отоспаться хорошенечко для следующих подвигов.

Малыш вернулся на второй день, злой словно черт. И тут же начал ругаться с Митюхой.

— Ты что, брат! Смерти моей хочешь? Ты зачем Танчика позвал?

— Опомнись, несчастный! — парировал Митю-ха. — Кто ее звал? Я ее звал? Это же твоя мочалка!

— Мить, ты пей меньше, а? А то у тебя уже провалы и болезнь Альцгеймера! Я уже тыщу лет как с ней не встречаюсь.

— Знаешь, трезвенник ты наш, ты бы мне еще об этом вовремя сообщил. А то я не в курсе, ясно? Она меня, знаешь, как достала, когда каждый день сюда вешаться приходила!

И пояснил разинувшей рот от непоняток Ляльке:

— У нее ключ был, Малыш дал. А я тогда на халтурку устроился, каждый день из дома уходил. Так она войдет, к люстре веревку привяжет, позвонит всем знакомым и — главное — вот этому герою-любовнику, — он кивнул в сторону Малыша, — мол, все прощайте, не поминайте лихом. И стоит на столе, пока Малыш не примчится.

— А то ты не прибегал, — огрызнулся Малыш.

— И я прибегал, а что делать-то? — согласился Митюха.

— Несколько раз провернула она это представление. Якобы из петли мы ее вынули. И тут начинаются слезы, признания, а потом она Малыша к себе тащит. А там как начнет его пилить! — внезапно развеселился Митюха. — Все замуж хотела выйти. И придумала себе, что наш Малыш — ее лучшая партия.

— Ох, ужас! — сдался Малыш. — Жуть. Вчера проснулся и вижу — я у нее. Всё, думаю, «белочка» пришла! Как попал — ни хрена не помню.

— Зато мы никогда не забудем! — хором выдали Митюха и Лялька.

— А челюха-то болит! — пожаловался Малыш. — Она же мастер спорта по кикбоксингу. Я боюсь ее как огня, и как меня только угораздило с ней познакомиться!

— Да уж. — покачал головой Митюха. — Она тут всех построила, мы боялись домой ходить. Пока я у нее ключ не выкрал!

— А я сейчас, знаешь, как смылся? Она на тренировку пошла, а меня заперла. Пришлось — через соседний балкон…

Тут уже они втроем рассмеялись, так нелепо звучали эти признания.

— И что ты в ней нашел-то? — недоумевал Митюха.

— Ну, — воодушевился Малыш, — показалась она мне маленькой и хрупкой, ножки тооооненькие, а коленочки — как узелки.

— Ну, может, выпьем? — перевела разговор в другое русло Лялька. Ей не хотелось слушать откровения про Танчика.

— Да, кстати, — оживился Малыш, — неплохо бы от стресса полечиться.

— Дык твоя-то стол перевернула, все бухло разбилось! Леська, конечно, еще купила, но мы всё уговорили, как раз стресс-то и снимали! — мстительно сообщил Митюха.

— Да ты что?! Правда, что ль?

— Слышь, а ты всерьез, что ли, ничего не помнишь? — недоверчиво спросила Лялька.

— Честно говоря — нет, — сконфузился Малыш. — Проснулся у Танчика и думаю, все — смерть моя пришла. А кстати, осколки-то где?

— А осколки вот этот добрый ангелочек прибрал, — указал Митюха на Ляльку. Сутки тут в сапогах ходили — хрустели! «Мейсона» моего, зараза, расколотила, который даже в сорок пятом уцелел! Так что ты мне теперь по гроб жизни отрабатывать будешь!