Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

— Работу надо бросать, — говорит Костя. — В смысле постоянной работы в официальном учреждении.

— Почему?

— Уйти от бессмысленной и унизительной зависимости от коллектива.

— А на что жить?

— Это не проблема. Можно прожить на пятьдесят рублей в месяц, я это проверял.

— Но эти пятьдесят рублей где-то надо достать?

— Пустяки. За два летних месяца можно наработать на весь год.

— На такие средства не разгуляешься.

— А и не надо гулять. Бросить пить и курить. Избегать мяса. Ходить только пешком. Зимой одеваться так же, как летом. Спать...

— А женщины?

— Это не обязательно. Будут — бери. Нет — не добивайся.

— А для чего же тогда жить?

— Для души! Для самосозерцания. Для созерцания вообще. Чисто интеллектуальные удовлетворения выше плотских.

— Так в чем же дело?

— Не дадут. Заставят принудительно работать в коллективе, только в еще более худшем, чем тот, в котором работаешь сейчас. Тут хоть какая-то свобода выбора есть. И платят чуть больше.

На Западе нет настоящей любви, говорит Матренадура. Почему? О Господи! Да это же ежику понятно! Жрут здорово. Не беременеют. Вещички всякие возбуждающие носят. Есть где этим делом заниматься. Зубы у всех отремонтированы. Пьют, но не так, как наши кавалеры. Немножко. И вкусненькое. С детства к этому делу приучены. И никто не осуждает. А у нас? Тьфу, прости Господи! Вот и остается нам любовь да страдания. Охи, вздохи. Вон возьмите Катьку. Чем не девка?! А ведь до сих пор в девках ходит. Сохнет об Витьке. И Витька об ней сохнет, горькую пьет. А чего ходит? Доходится, пока трактористы или городские парни по пьянке не изнасилуют.

А вы, Матрена Ивановна, любили когда-нибудь? — спрашиваем мы. А как же, говорит она. Что я, лучше других, что ли?! Как все!

Хотя я говорю большей частью о мужчинах (что вполне естественно — я сам мужчина и живу в мужском сарае), половину городских жителей, посылаемых на работу в деревню, составляют женщины. А может быть, и больше половины — статистики на этот счет нет. Скорее всего — больше половины. И этому есть очень простое объяснение. Одиноких женщин в городах раза в два больше, чем одиноких мужчин, а одиноких посылают охотнее, чем семейных. Процент руководящих мужчин выше, чем женщин, а руководителей почти не посылают. Мужчины лучше создают видимость своей нужности и даже незаменимости для предприятия. Есть и другие причины, среди которых весьма существенную роль играет причина, по которой среди туристов тоже преобладают женщины: это — трудность найти подходящего мужа и завести обычную семью. А в таких вынужденных коллективах, как туристический поход, дом отдыха или поездка в деревню, шансы проявить свои лучшие Качества и найти за их счет спутника жизни увеличиваются. И надо признать, что во всех таких случаях (я не наблюдал исключений!) женщины проявляют себя в чисто человеческом плане неизмеримо лучше, чем мужчины. На порядок лучше! В нашей бригаде, например, ни одна женщина ни разу не пожаловалась на трудности бытия, хотя им труднее, чем мужчинам. А мужики почти все (за исключением МНС, между прочим), как минимум, раз по десять на день стонут. И работают женщины лучше.

Но надо также признать, что женщины наши удручающе однообразны и бесцветны. Есть пара довольно ядовитых на язык, пара — с хорошей фигурой, пара — с миловидными физиономиями, пара — со вкусом в одежде. Но у всех них есть так или иначе более или менее явные пороки. Ни одной без изъянов. Я говорю это не в смысле наличия совершенств, а в смысле самой заурядной добротности. Чтобы все было в среднеудовлетворительном состоянии. Подобно овощам, которые мы убираем. На свет Божий они появляются вроде бы в приличном виде, а когда дойдут до потребителя, то трудно среди них найти не то что выдающуюся картофелину или прекрасный кочан капусты, а хотя бы непорочную картофелину и некий среднеприличный кочан капусты. Впрочем, чему тут удивляться?! Если уж мы не можем как следует вырастить и сохранить картошку и капусту, то что уж говорить о сохранении такого неизмеримо более хрупкого и тонкого существа, как женщина. Хрупкость и тонкость тут не сохраняются в принципе.

Черт с ними, со жратвой и тряпками! — говорит Дон. Но вот культура женщины — это действительно проблема. С этой точки зрения мы отстаем от Запада не на пятьдесят лет, а на миллион. Этого я нашему передовому строю никак простить не могу. Не думайте, что я бабник. И не шучу. Я, ребята, серьезно говорю. Поймите, культура женщины — ее тела, ее одежды, ее дома, ее секса и т. п. — есть основа основ всякой культуры. Если в этом деле прогресс, то и мы, мужики, как-то прогрессировать начинаем. Зубы хотя бы пломбируем, бреемся или бороды холим, мускулы растим, белье меняем. Хотя бы не ходим с расстегнутой ширинкой и с соплями под носом. А отсюда и многое другое меняется. Дайте нашим бабам безвредные противозачаточные средства, приличное белье и элементарные сведения о культуре секса, и наше общество рванется вперед на пути прогресса неизмеримо стремительнее, чем от космических полетов и атомной энергии!

Потом наш разговор на женскую тему (а мы на эту тему говорим не меньше, чем о политике) принимает более низменный характер. Та рыженькая ничего, говорит один, только ножки коротковаты. Но я бы ее трахнул за милую душу. А я бы предпочел Татьяну Семеновну из третьей бригады, говорит другой. Старовата, конечно. Зато настоящая баба. Килограмм девяносто верных есть. А морду в темноте все равно не видно. Надо будет поухаживать за поварихой, говорит третий. Судя по глазам, она не против. Бесполезно, говорит четвертый. Она всем глазки строит, а никому не дает. Типичный русский случай. Или всем дает, говорит первый. Тоже типичный русский случай. А что, если Катюшу совратить? — говорит пятый. Она простушка, зато свеженькая. Не советую, говорит Дон, который потихоньку подмазывается к Катюше. Ничего не выйдет. А если выйдет, скандала не оберешься. Тут прошлый год такой кошмарный случай произошел на этой почве!..

После реплики Дона наступила мрачная тишина. Случай был действительно кошмарный, и о нем все хорошо знали. Изнасиловали и убили девчонку. И зачем-то зверски изуродовали. Очевидно, по пьянке, группой и с накипевшей злобой. Девчонка отказалась выйти замуж за местного парня и отдала предпочтение городскому. Не требовалось особой криминалистической премудрости, где искать преступников. Но высшее начальство распорядилось по-иному. Оно решило устроить из этого воспитательный пример и отобрало на роль преступников городского парня, которому отдала предпочтение девчонка, и еще трех парней (одного из города, одного местного, одного тракториста), которые открыто критиковали беспорядки в ходе уборочной кампании. Заваруха была довольно острая. Но ничто не помогло. Ребят засудили. Не приняли во внимание даже раскаяние одного из фактических участников преступления. Сочли его признание пьяным бредом.