Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

— Как же так? Сейчас вроде бы началась кампания по борьбе со злоупотреблениями служебным положением. Читали в газетах? Какое разоблачение! Даже первого секретаря областного комитета партии сняли!

— Это для отвода глаз. Пошумят и перестанут. А изменить ничего не смогут. Попробуй тронь нашего директора!

— Вы говорите, что он молодой и никак еще себя не проявил в деле, а в учреждении много опытных и заслуженных специалистов. А как же интересы дела?

— На интересы дела всем наплевать!

— Странно это...

— Ничего странного! Вы бы поработали у нас, сами кое-что поняли бы. А то совсем оторвались от народа. Вообразили себе бог знает что!.. Права человека, видите ли!.. Заграничные поездки!! Культура двадцатого века! А работать-то кто?! А дело?!

И Комиссара понесло в обратном направлении. Я пытался сказать ему, что именно диссиденты обращают внимание мировой общественности на такие факты, именно диссиденты болеют за интересы дела... Но он ничего не слушал и нес свое. Потом к нам выскочила Матренадура и велела ему идти с ней. Захлопнув дверь сарая, она довольно громко крикнула что-то насчет «этих мудаков».

И это — народ, строящий коммунизм! Впрочем, только коммунизм с таким народом и можно построить. И ничего другого.

Не надейтесь!!!

Неожиданно наше хозяйство посетил один из секретарей областного комитета партии. Бог мой, что тут начало твориться! Но самое забавное, что неожиданность эта была фиктивной. Приезд секретаря ждали и готовились к нему. Даже наше поведение отрепетировали. Причем ко встрече приготовились диалектически: чтобы приезд секретаря выглядел как полная неожиданность, но чтобы он застал здесь не обычный бардак, а полную газетную организованность. Для этого руководители хозяйства и представители райкома распределились по полям и бригадам, так чтобы секретарь застал в конторе лишь бухгалтеров, но чтобы по зову секретаря руководящие лица в молниеносно краткий срок предстали перед ним. Нас в картинных позах расставили по рабочим местам, так чтобы фото- и кинокорреспондентам не пришлось тратить время на это и чтобы их снимки выглядели совершенно натуральными. Все произошло так, как и было задумано. Все актеры этого грандиозного спектакля действовали безукоризненно. Нас пофотографировали. Через пару часов секретарь со своей огромной свитой смылся обедать с нашими руководителями — в клубе для них приготовили великолепный стол. Мы лениво дотянули до конца рабочего дня и разбрелись по своим халупам, баням и сараям.

Из клуба раздавались невообразимые вопли. Местные жители по старой русской традиции смотрели в окна и выспрашивали, кто и что там есть.

Обратите внимание, сказал Дон, какая личная охрана у этой областной вши. А он даже не первая фигура. У президента США начальник личной охраны имеет чин капитана. а у этого — майор. Это еще что. Мне довелось однажды наблюдать чина, у которого начальник личной охраны был по меньшей мере полковник. Причем этот чин — фигура третьего ранга по государственным масштабам. Представляете! Никому этот чин не нужен. На него даже собаки не лают. Хотите — верьте, хотите — нет, но я заметил, что даже мухи избегали садиться на него — такое это ничтожество. А у него личная охрана человек полсотни, если не больше, во главе с полковником! Ну, теоретики, объясните, в чем тут дело?

Естественнонаучную основу марксистской сонологии образует учение академика Павлова о сознании советского человека, созданное им путем многочисленных экспериментов на собаках. Конечно, было бы более естественно создавать подобное учение на лошадях, коровах, баранах и ослах. Ученые сообразили это слишком поздно, уже после того, как собаки стали реагировать на звонок и вспышки «лампочки Ильича» так, будто им дают по куску всамделишной копченой колбасы. Но вскоре выяснилось, что никакой ошибки не было, так как люди реагировали на происходящее точно так же, как собаки: пускали слюнки на коммунистические лозунги, как на реальное изобилие.

Ученики и последователи Павлова продвинулись еще дальше. Изучая процессы слюноотделения у номенклатурных работников, они установили, какая именно слюна выделяется на тот или иной продукт. Изучив характер слюноотделения у собак во сне, ученые сделали поразительное открытие: собаки во сне видят и едят такие продукты, которых они в действительности никогда не видели даже издали: черную икру, ананасы, севрюгу, коньяк, рябчиков, плоды фейхоа и т.д. и т.п. Отсюда с логической необходимостью следовал вывод: собаки не только видят сны, не только могут создавать во сне образы вещей, ранее не встречавшихся в их жизненном опыте, но и вести себя активно по отношению к ним, ибо выделять слюну на икру, ананасы, крабы, коньяк и прочие продукты, выдаваемые номенклатурным работникам в спецраспределителях, невозможно логически (а значит — и фактически), предварительно не испробовав их. А если уж собаки с жадностью кидались во сне на эти продукты, то о людях и говорить нечего, ибо большинству из них такие продукты давно уже не снятся.

И опять же эти туалеты. Нужники по-нашему. Вот что не люблю, так не люблю. У нас — простор. Сри, где хочешь. А там? Племянник рассказывал, что раз целый день терпел, места не мог найти. Так и пришлось потом белье менять. И самое обидное — в туалет заходил, да не решился. Говорит, унитаз есть, а дырки в нем нет. Господи, неужели они там срать совсем отучились?! Все может быть! Одними витаминами питаются, сволочи.

Наш треп на темы о Западе и о нас в сравнении с Западом начинается обычно с невинных шуточек.

— Один мой знакомый, — говорит Кандидат, — знал всего три фразы по-английски. Но знал их безукоризненно. Поехал в Англию. Там его принимали в приличном доме. Он, конечно, молчал. За весь вечер произнес только эти три фразы. После его ухода хозяева говорили о нем, что он — настоящий джентльмен: великолепно владеет английским языком, но не злоупотребляет этим.

— А мой знакомый дипломат, — говорит Дон, — забрел в бардак. К нему подошел администратор и начал рассказывать, какой богатый выбор в этом бардаке. А для нашего брата, оказавшегося на Западе, проблема выбора самая трудная, ибо выбирать приходится из множества хороших вещей. Мой знакомый, естественно, растерялся. Наконец он нашел решение. Я полагаюсь на ваш вкус, сказал он администратору. И тот отвел его к здоровенному волосатому армянину.

— Насчет армянина ты загнул, конечно.

— Ничего подобного. Это — единственное, что тут верно, ибо армян на Западе больше, чем у нас.