Николай Дежнев - Дорога на Мачу-Пикчу

Да, учудил не по-детски дружок твой Глебаня!

Слова заветного мы никогда не слыхали

Нету услады герою в садах Мнемозины

Ждет в преисподней его сама Персефона…

Несмотря на исходившую от земли обволакивающую жару, на меня явственно пахнуло могильным холодом. Дядюшка Кро тоже приуныл, но перебивать Цербера благоразумно не стал.

Тот продолжал вещать:

Если ж, однако, усердно мозгой пораскинуть

Видится способ, как мир сей возможно покинуть

Корни страданий извечно уходят в былое

Кроется в прошлом трагедия мук человека.

Внимавший словам собаки аллигатор оживился:

— Нельзя ли, друг мой, перейти к техническим деталям! Что касается философского осмысления, тут у нас проблем нет, хотелось бы получить конкретные указания…

Трехглавый пес повернулся к дядюшке Кро, в его многочисленных глазах вспыхнуло негодование:

Глупый ты отпрыск подземного бога Себека

Тщатся постичь, что есть прошлое дети Адама

Вечно довлеет над ними времени тайна

Как ты посмел говорить, что тебе все понятно?

Дядюшка Кро потупился, как нашкодивший школьник и, если бы была такая возможность, наверняка бы покраснел:

— Извини, мудрый Цербер, погорячился! Хочется Дорофейло помочь, вот и сморозил откровенную глупость…

Страж врат ада недовольно заворчал, но объяснением удовлетворился: Ладно, не парься, тебя я покуда прощаю

Но берегись наперед со словами играться!

Если удастся нырнуть в лет пучину прошедших

И изменить ход событий его бренной жизни

Может случиться, выйдет Глебане поблажка

Чашу страданий мимо него пронесут.

В прошлом туман покрывал не одну только Лету

Маревом желтым сказаний пропитан был воздух

Не было грани меж жизнью людей и легендой

Там без труда может смертный выйти на берег…

Казалось бы, собака говорит дельные вещи, но последних слов ее дядюшка Кро будто и не слышал. Придя неожиданно в крайнее раздражение, он даже начал заикаться:

— Н… нырять в лет пучину, в Дорофейлово прошлое, кто будет?.. Пушкин?.. Нет, я не согласный! Я крокодил, а не козел отпущения…

Умудренный жизнью пес не повел и ухом. Его заносчивый вид свидетельствовал о том, что он выше таких далеких от философии мелочей. Я кожей чувствовал в словах Цербера рациональное зерно, но не мог не видеть, что перспектива погрузиться в мое прошлое дядюшку Кро отнюдь не обрадовала. Что оставалось делать?.. Умолять старого прохиндея?.. Валяться у него в ногах?.. — на это у меня просто не было сил. Пусть все будет, как будет! Я сидел на камне и, не мигая, смотрел в глаза аллигатору, взывая этим к остаткам его совести.

— Н-ну?.. Что на меня уставился? — продолжал скандалить крокодил. — Я что тебе, икона? Думаешь, небось, поругаюсь — поругаюсь и соглашусь? Не дождешься! Облом тебе вышел, Глебаня, об — лом!

Я не произнес ни слова, я полагался на его добрый нрав, который он так старательно прятал под личиной зверя.

— Нет, ты только на него посмотри! — апеллировал дядюшка Кро к Церберу, — каков наглец! Он даже не находит нужным просить меня об одолжении. Вот если бы ты, Глебаня, попросил…

Поскольку, увлекшись монологом, крокодил приблизился ко мне вплотную, я положил руку на его когтистую лапу и тихо сказал:

— Кро!

Не желая встречаться со мной взглядом, аллигатор закатил, словно кисейная барышня, глаза, и с сомнением в голосе протянул:

— Ну, я, право же, не знаю!..

После чего отполз в сторону и кинул на меня оттуда хмурый взгляд:

— Ни хрена ты, Дорофейло, в жизни не понимаешь! — вздохнул и с убитым видом продолжил: — Если я изменю твое прошлое, ты не объявишься на берегу Леты, а друга терять мне совсем не хочется! Жди потом, когда ты сыграешь в ящик!

Я смотрел на него и не знал плакать мне или смеяться:

— Но ты ведь меня не бросишь, правда, Кро!..

— В том-то, Дорофейло, и беда, что не брошу! — вздохнул он тяжелее прежнего и, словно от зубной боли, скривил морду на сторону.

Я подполз к аллигатору на четвереньках и обхватил его могучую шею руками:

— Ты настоящий друг, Кро!

Он неловко высвободился и мотнул огромной, похожей на башню линкора башкой:

— Оставь при себе телячьи нежности!.. — нахмурился, тон его стал рассудительным: — Между нами говоря, дело-то плевое, не о чем и говорить. Лета протекает через все земли и все времена, надо только выбрать подходящее место, где удобно осуществить задуманное… Не хочется мне с тобой расставаться, Дорофейло, а, видно, придется! Привык я к тебе, что ли…

Дядюшка Кро продолжал еще что-то бормотать, но я видел, как на глазах у него наворачиваются по-детски крупные слезы. Стараясь сделать это незаметно, аллигатор смахнул их лапой и нарочито грубо буркнул:

— Ладно, пошел я! Надеюсь, когда вернусь, тебя здесь уже не будет!

И пополз печальной горой мышц к воде, но Цербер его окликнул:

Ну-ка постой! За услугу оплата услугой!

Место займи у аида ворот мне на смену.

Радости мало рычать на души усопших

Верному псу, и ему полагается отдых!

Аллигатор сделал вид, что его это не касается. Пробормотав нечто вроде: «сами, ребята, разбирайтесь!», прибавил ходу и перешел на кавалерийскую рысь. Три головы собаки синхронно повернулись в мою сторону. Я попятился. Пес внушительно, без суеты, приблизился и бесцеремонно подтолкнула меня лапой к входу в пещеру.

— Я?… У ворот Аида?.. — дыхание перехватило, голос разом осип: — Я н-не смогу! У меня нет нужной квалификации…

Цербер не хотел ничего слушать:

В деле охраны ума никакого не надо

Встань, подбоченься, морду держи кирпичом

Мзду не бери, ее попросту негде здесь тратить

Всех без разбору впускай, но назад — никого!

Произнеся эти слова, собака рухнула замертво на песок и захрапела так, что нависшие над нами скалы ответили ей многократно усиленным эхом. Я растерялся. Попытаться остановить дядюшку Кро? Но тогда все погибло! Да он меня и не послушает, вон как припустил, только пятки сверкают!

Добравшись тем временем до мостков, аллигатор с ходу скользнул в воду и поплыл со скоростью торпеды к противоположному берегу. Я отошел к торчавшему у дыры в скалах камню и в полном изнеможении опустился на песок. Врата преисподней встретили меня россыпью красных отсветов. Жара без преувеличения была адской. Заливавший подлунный мир мертвящий свет рождал в душе тревогу. Я смежил веки и постарался не думать о том, что со мной будет, если экспедиция Кро потерпит фиаско. О планах его я ничего не знал, но был уверен, что старина сделает все от него зависящее. Ну а не получится изменить мое прошлое, что ж!.. Видно такая судьба, надо быть благодарным уже за то, что не придется ждать очереди переправляться через Лету…

Сознание мое начало мерцать, как вдруг, к неописуемому ужасу, я услышал шорох шагов. Несмотря на удушающую жару, руки стали ледяными. Готовый принять неизбежное, я открыл обреченно глаза… он выходил из врат ада. Неторопливый. Очень спокойный. Точно такой, каким его изображают на гравюрах: в лавровом венке, с орлиным носом и выдающейся вперед нижней челюстью. Данте. Данте Алигьери. Великий романтик, посетивший наш скорбный мир на заре эпохи Возрождения. Я не мог его не узнать, он же вряд ли замечал что-то вокруг. Остановился поодаль и, сложив на груди руки, принялся смотреть на несущую медленные воды Лету.