Николай Дежнев - Дорога на Мачу-Пикчу

Объяснение аллигатора привело меня в замешательство:

— Честно говоря, мне всегда казалось, это легенда…

Дядюшка Кро покачал укоризненно головой:

— Видно ты никогда не задумывался о том, что в мире людей нет ничего более подлинного, чем предания… А напрасно! На них, как на фундаменте, выстроен храм человеческой веры. По прошествии времени уже не имеет значения был факт, или это всего лишь плод воображения, и даже лучше, чтобы его не было, тогда нет ограничений для фантазии. Вера людей и их молитвы делают легенду самодостаточной и куда более реальной, чем любая окружающая действительность…

Перебирая не спеша лапами, дядюшка Кро развернулся и поплыл обратно, как если бы проскочил впопыхах нужное место, после чего решительно направился к берегу. Там, на нависавшем над рекой холме, стоял высокий, мосластый человек и, обращаясь к слушавшей его по колено в воде толпе, горячо и сбивчиво ораторствовал. Облик его был дик, речь порывиста и гортанна. Глаза на заросшем бородой аскетическом лице горели праведным гневом. Из одежды на проповеднике была грубой шерсти порыжевшая от непогоды власяница, перехваченная по худым чреслам широким кожаным поясом. Он то вздевал руки к темному, грозовому небу, то простирал их к внимавшей ему пастве.

— А это что еще за городской сумасшедший? — удивился я, с трудом соскальзывая со спины аллигатора. Тот к этому времени успел забраться в заросли камыша, откуда все было прекрасно видно и слышно.

— Ну, Глебаня, ты сегодня в ударе! — хмыкнул дядюшка Кро и от возмущения мотнул головой. — Не стану спорить, пророки — ребята специфичные, не от мира сего, но насчет «городского» ты явно погорячился. Всю свою жизнь, и я тому свидетель, святой Иоанн провел скитаясь по Иудейской пустыне, питался исключительно диким медом и акридами. Здесь же неподалеку, близ Хеврона, и родился.

— Предтеча?.. — не поверил я.

— Он самый! А место это называется Вифавара, здесь идущие в Иерихон караваны, переходят вброд Иордан, здесь же народ Израиля впервые вступил на землю, обетованную ему Господом…

Не успел аллигатор закончить объяснение, как Иоанн Креститель вскинул вверх мосластые руки и громогласно возопил:

— Порождения ехидны! Уже и секира при корне лежит! Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Очистите душу праведностью, креститесь, ибо угодно это Богу. Грядет Тот, Который должен придти!

Дядюшка Кро выполз за камышами на берег и тихо скомандовал:

— Раздевайся!

— Это еще зачем? — удивился я.

— А затем, что подойдешь под руку Крестителя, потом незаметно выскользнешь из воды и подберешь себе одежду из той, что оставлена молящимися. Не собираешься же ты в самом деле щеголять в первом веке нашей эры в тренировочном костюме от «адидас»?.. — нахмурился. — Вот еще что! Имей в виду, в случае чего, я буду ждать тебя под этим холмом…

— Думаешь, найти де Барбаро не удастся?..

Дядюшка Кро ничего не ответил и вообще выглядел грустно и подавленно. Поторапливая, подтолкнул меня носом к реке.

Разбираться в тонкостях его настроений было недосуг, пришло время действовать. Однако стоило мне вступить в мутные воды реки и присоединиться к толпе страждущих покаяния, как произошла странная вещь: я вдруг ощутил себя одним из них. Как будто не было разделявших нас двух тысяч лет, как будто мир человека за эти двадцать веков не изменился. Вслушиваясь в грозные слова Предтечи, я пережил душевный подъем, я знал чаяния этих людей, как знал что привело их на глинистые берега Иордана. Первый век анна домини пахнул на меня горечью трав, сухим зноем и мускусом тел окружавших меня богомольцев…

Но и о цели прихода на святую землю я не забыл. Выбравшись незаметно из воды, подобрал расшитую звездами хламиду, но только успел ее натянуть, как из-за ближайших кустов выскочили солдаты и принялись с гиканьем гоняться за паломниками. Не подозревая о существовании Декларации прав человека, они сшибли меня с ног и сразу же набросились на Иоанна. Судя по доносившимся из под холма крикам, люди внизу пустились наутек и солдаты их не преследовали.

Всего пленников оказалось человек десять, не больше. Предтечу, отделив от остальных, окружили и повели, нас же погнали следом, словно стадо баранов. Хорошенькое дельце, думал я, шагая босиком по выжженной, каменистой земле, тут ноги бы унести, какое там искать де Барбаро. Не мог дядюшка Кро не знать, что именно так все и случится, поэтому и торопил. Старый негодяй нарочно все подстроил, чтобы от меня избавиться!.. — возводил я в сердцах на друга напраслину, зная про себя, что несправедлив.

Если судить по солнцу, время еще только приближалось к полудню, но жара уже стояла невыносимая. Рядом со мной шел одетый в плотный таллиф старик, чьи седые волосы по сторонам лысой головы свисали до плеч. Передвигаясь как-то боком, мой спутник непрерывно бормотал себе под нос:

— Отец ждал мессию, дед ждал мессию, прадед ждал мессия, как же, Сара, я мог не пойти и не послушать нового рабби? Народ израильский вечно пребывает в ожидании, — оправдывался он, как я догадался, перед оставшейся дома женой. — Ты скажешь, у меня дети, у меня внуки и ты, Сара, только это мой долг перед памятью отцов. Не плачь, не заламывай руки, на все воля божья! Лучше слушай, я спросил Иоанна: не ты ли Христос? Иоанн отвечал: не я! Может быть, спросил я, ты Илия?.. Нет, говорит он, и не Илия! Тогда я взглянул ему в глаза: но ты ведь пророк? Иоанн лишь покачал головой. Скажи, — взмолился я, — кто ты и зачем крестишь, если не Христос, не Илия и не пророк? Я, — отвечал Иоанн, — глас вопиющего в пустыне, исправляю путь Господу, как предрек тому быть Исаия. Я крещу водой, но идет за мной Тот, у Кого я недостоин развязать ремень обуви Его!..

Старик вдруг повернулся и окинул меня настороженным взглядом. Его печальные еврейские глаза лихорадочно блестели:

— Я Давид, сапожник из Ашкелона, а ты, вижу, из греков?

Уж точно не из варяг, не стал я его переубеждать, пусть думает, что хочет. В покрытом загаром лице моего товарища по несчастью было что-то располагающее и в то же время жалкое. Глядя на него, легко можно было представить, какую долгую, полную тягот и лишений жизнь он прожил.

— Неужели и в Греции знают Иоанна, что ты пришел принять от него крещение?.. — почмокал сапожник губами, покачал обрамленной седыми патлами головой и вдруг радостно засмеялся. Казалось, он готов был пуститься в пляс: — Велик Израиль, славны его пророки!

Однако не успел я ничего сказать — а, вообще говоря, и не собирался — как Давид схватился обеими руками за лысый череп:

— Глупый, выживший из ума старик! Ты выглядишь не как мы, сыны Авраама, в тебе течет иная кровь… — он как-то разом засуетился и вдруг прикрикнул на шагавшего поблизости солдата: — Ну-ка развяжи его! Не видишь что ли, рядом со мной идет гость самого Ирода Антипы…