Андрей Портнов - Автово

— А вот, кстати, студенческий, — невинным голосом произнёс я, — подойдёт?

Мужик набросился на него как коршун на падаль.

— А что же вы раньше молчали? — упрекнул он меня и, посмотрев на фотографию, вернул студенческий обратно со словами:

— Можете идти, — и нехотя отдал честь.

— Ну, надо же, — ухмылялся я про себя, — если я студент, то и оружия у меня при себе быть не может — сразу отпускают!..

Сейчас, вспомнив этот случай, я невольно улыбнулся и посмотрел на надоевших мне ментов. Как будто специально кольцо в носу вызывающе блеснуло на солнце. Менты подозрительно напряглись, но, видя, что я, похоже, ничего дурного не замышляю, расслабились. Я же, не обращая на них внимание, потопал к нужной мне платформе.

А вот и долгожданный астраханский поезд с посылкой на моё имя. Вот из вагонов выползают провинциальные астраханские бабы.

Я полез в свой вагон, как вдруг короткий, но резкий крик «О, Боже!» заставил меня и окружающих круто остановиться.

Орала баба, выходящая мне навстречу. Казалось, что её децибелы разнеслись в радиусе на несколько километров вокруг. Причину столь отчаянного крика души выяснить было совсем не трудно, поскольку баба в упор таращилась на меня, а её губы, похоже, шептали слова молитвы.

— Бедная женщина, — подумал я, — приехала в Питер отдохнуть, посмотреть, так сказать, прекрасное, а тут такое…

Баба с периферии, действительно, была напугана до смерти и не могла больше вымолвить ни слова. Но и того одного её крика было достаточно, чтобы к нам сбежались почти все пассажиры и проводницы с соседних вагонов. Не видавшие ничего подобного в своей жизни, астраханцы смотрели на мой нос как на ожившего сфинкса, пока я, плюнув на них, не зашёл в вагон и взял, наконец-то, свою посылку…

Приехав в родное Автово и зайдя в общагу, я решительно, молча подошёл к зеркалу и безо всякого уже сожаления снял последнее кольцо с носа…

Вот и всё! Так и закончилась самая грандиозная метаморфоза Рыжего.

Пусть она длилась без малого всего три дня, но за эти три дня я заставил говорить о себе чуть ли не всё общежитие. С помощью профилакторцев и не в меру болтливого Сони теперь обо мне знали почти все. А разве не этого я добивался?

Теперь уже никто и никогда не скажет, что ему нечего сказать об астраханцах и об одном дураке, в частности. Мой план сработал, мечта осуществилась, и пусть хоть на три дня, но я стал «звездой». Несколько специфичной «звездой», конечно, но я познал это новое для меня чувство.

Это был мой апогей! Мой пик! Пик моих самых бредовых безумств, потому что я знал, что дальше уже пойти не смогу. И если я ещё и попытаюсь выкинуть что-нибудь эдакое, то всё это померкнет в ярком свете этих трёх дней!

И что-то мне немного взгрустнулось. Теперь я опять самый обыкновенный Рыжий и сморкаюсь как самый обыкновенный человек…

Утром следующего дня после вышеизложенных событий я проснулся с каким-то странным новым ощущением. Явно чего-то не хватало.

— Ну, конечно же, колец! — были мои первые мысли. — Надо же, а я к ним, оказывается, уже привык.

Пока я лежал и потягивался на своей кровати, передо мной пронеслись события последних трёх дней.

— Что и говорить, — думал я про себя, — это были весёлые денёчки! Жаль, что всё кончилось так быстро, но это не от меня зависело.

Я встал, оделся, взял полотенце и пошёл на водные процедуры.

— Интересно, что скажет Сони, когда увидит меня? — думал я, умываясь и плескаясь как утка холодной водой. — Наверное, обидится очень. Зря только столько трудился.

Вернувшись обратно, я обнаружил, что Рудик с Владиком уже проснулись. Подождав, пока они умоются, мы пошли в столовую.

Принимая во внимание тот факт, что с Владиком мои отношения никоим образом не изменились, издалека мы, должно быть, представляли странную картину.

Впереди шли мы с Рудиком. Позади, делая вид, что спотыкается на каждом шагу, и тем самым как бы случайно отставая от нас, ковылял Владичка. Так, некогда дружная 215-ая теперь шла по коридору отдельными кучками, делая вид, что совершенно незнакомы друг с другом. Хотя Рудика это, естественно, не касалось. Он был, так сказать, нашей нейтралью, и если мне необходимо было что-то передать Владику (или ему мне), то Рудик охотно играл здесь роль переводчика. Конечно, ничего важного в этих просьбах не было, поэтому это были фразы типа «Скажи ЭТОМУ, чтобы постирал, наконец-то, свои платочки и освободил таз» или «Передай очкастому, что к нему заходила святая и звала его с собой на проповедь».

Возвращаясь из столовой все в такой же последовательности, мы имели счастье лицезреть, как эта самая святая с Васильевым под ручку уже кандыляла в «школу», из чего мы сделали вывод, что и нам не мешало бы поторопиться.

В «школе» перед лекцией Гармы на меня с упрёками набросился Лёха:

— Рыжий! Ты что! Зачем снял кольца? Ты же обещал мне, что я буду присутствовать, когда ты будешь пугать Гармашёва! А Бронников? Неужели ты лишишь доброго дедушку такого зрелища?

— А ты хочешь, чтобы он и на второй глаз окосел с перепугу? Обломись!

На лекции Гармашёв, показав для разминки, как обычно, несколько новых акробатических упражнений руками, заявил нам, что в конце этого последнего семестра нас ожидает потрясающий душу и разум зачёт.

— Вы должны знать ВСЁ! — энергично выставив вперёд левую ногу и правую руку, закричал он в класс. — Если не будете знать хотя бы одной темы, зачёта не получите!

Мы уже привыкли к этому времени, что Гарма нас частенько пугал, но из этого ничего не выходило, поэтому сейчас мы и в ус не дули. А зря! Если бы мы умели заглядывать в будущее, то уже сейчас я, Наиль и Лёша яростно принялись бы листать учебники по технологии, чтобы избежать грядущих событий. Но, увы, никто из нас пока ни о чём не догадывался…

— ОБЕД ПРОПУСТИМ!!!

Таким диким криком ошеломил нас Чеченев и вывел из состояния полной прострации, к коим неизбежно приводят Гармашёвские задания, которыми он нас снабжал с какой-то садистской быстротой.

— Ба-а-а! — проговорил Рудик, очнувшийся вперёд меня. — И верно, всего полчаса осталось.

Тут уже очнулись и другие подопытные профилакторского лечения, быстренько изучили ситуацию и набросились на Гарму, что-то крича и показывая ему на часы.

Опупевший от такого внезапного взрыва эмоций, тот не сразу всё понял, что от него хотят, а когда это произошло, всё же решился отпустить нас пораньше.

Едва только прозвучало это разрешение, нас как ветром сдуло. Задевая о бороду Гармашёва, мы пулей пронеслись мимо него и побежали к лестнице.

Шествие возглавлял летящий со скоростью ракеты Рудик, который всегда был у нас чемпионом по лестничным забегам. Его хрупкое тельце содрогалось от одной только мысли, что он может остаться сегодня без обеда, и это, наверное, придавало ему и без того нечеловеческую энергию. Вторым летел Чеченев, который заварил всю эту кашу. Более плотный чем Рудик, он всё же не мог представить себе, что кто-нибудь выпьет его компот.