Андрей Портнов - Автово

Где-то через неделю, когда настала моя очередь убираться, я взял ведро и пошёл в туалет. Там, склонившись раком над раковиной, стояла Венера Пржевальская и мыла посуду (здесь, наверное, стоит пояснить, что в нашем крыле мужской санузел и рукомоечная были раздельными, поэтому в последней появлялись представители обоих полов). Я подошёл к соседней раковине и стал набирать ведро, стараясь смотреть в окно, потому что как только я увидел ЕЁ, она ни на минуту не отрывала от меня взгляда. Наконец, подумав, что это просто невежливо стоять к НЕЙ жопой, я повернулся и столкнулся с ЕЁ пытливым изучающим взглядом. Мне не оставалось ничего другого, как тоже смотреть на НЕЁ. Положение становилось невыносимым, но тут вдруг юная Венера мило улыбнулась, обнажая ряды своих лошадиных зубок, и сказала:

— Привет!

— Привет! — ответил я.

— А меня Анечкой зовут!

— А я — Андрюха!

Ведро наполнилось, и я, прервав увлекательную беседу, поплёлся обратно, думая по дороге о том, что никогда не имел в числе своих знакомых настоящих лошадей по имени Анечка.

Первые питерские экзамены поражали своей халявой и простотой. Среди них особенно выделялся экзамен по какому-то машиностроительному предмету, который вёл смешной и ужасно добрый мужик со смешным названием Оскар Юльевич. Такая же смешная фамилия Фасолько позволяла надеяться на лёгкую и быструю сдачу. К тому же на экзамене разрешалось пользоваться конспектами ! Это обстоятельство, вообще, всех убило. В Астрахани о таком способе сдачи экзамена и не помышляли. Там даже не могли подумать, что такое возможно. Сам же Фасолько объяснял этот факт тем, что «…это же ведь ваши конспекты. Ведь если вы в них что-то писали, значит, вы что-то знаете. Так какая разница?..»

Господи! Какой добрый дядечка! Почему-то сразу захотелось его расцеловать и немедленно познакомить со всем преподавательским составом Астрыбвтуза.

По желанию нашей группы этот экзамен был перенесён на более ранний срок и совпал почти с Днём Победы.

Вообще, по студенческим законам, экзамены принять учить за три дня до сдачи. Но когда подошли эти три дня до сдачи Фасолько, я вдруг поймал себя на мысли, что просто не могу учить. В моём мозгу никак не помещалось то, что всё будет списано с конспекта. То же состояние идиотизма ситуации не покидало меня и за два, и за один день до экзамена. В день перед ним я, всё-таки, подумал, что ведь дополнительные вопросы будут обязательно, поэтому хоть раз, но прочитать материал надо. Но я и этого не смог. Наконец, я вспомнил, что добрый Оскар предупредил нас, что будет спрашивать по контрольной работе, которая тоже проходила в стиле «смотри конспект и списывай». Там было всего два вопроса, поэтому, собрав всю свою силу воли, я прочитал и даже выучил эти два вопроса. А потом вдруг, почувствовав свою миссию законченной, решил положиться на судьбу и с диким гиканьем ринулся к стопке старых журналов.

Ошарашенные Владик и Рудик смотрели, как я вырезаю оттуда мужские рожи всяких поп-звёзд и наклеиваю их на календарь из газеты «Я-молодой», на котором красовались толстожопые голые бабы. Между прочим, получилось довольно круто, даже я не ожидал. Владику, видно, это очень понравилось, так как он бросил все свои дела и ринулся ко мне с советами. Только один Рудик из нашей комнаты учил что-то в этот вечер, а из всей группы — человек 5–6.

Ещё ни разу в жизни у меня не было такого экзамена, где я полностью отдавался воле судьбы.

К Фасолько мы пришли почти первыми, поэтому и решили зайти сразу. Юльевич так раздобрел, что запустил сразу около десяти, а то и более человек. Когда я вытащил свой билет и посмотрел в него, меня охватила полная гамма чувств от безумного удивления до жестокого разочарования.

Удивление — потому что два вопроса в билете по какому-то странному стечению обстоятельств были именно теми двумя единственными вопросами, которые я вчера выучил. По-моему это кроме как чудом и не назовёшь. Такого просто не могло быть!

С другой стороны я испытывал разочарование, так как у меня, всё-таки, была надежда на то, что в качестве дополнительных вопросов могут быть именно эти два, а вопросы в билете и так можно списать. А теперь меня могли спросить чёрти что, всё равно я уже ничего не отвечу.

Быстро подготовив свой ответ и дождавшись очереди, я подсел к Фасолько.

— Ну, что там у вас? — спросил он. Затем посмотрел в мой билет и сказал:

— Так, так, очень хорошо. Раз вы подготовили ответ, значит, вы его знаете.

— Бред какой-то, — подумал я про себя, — таких экзаменов не бывает.

А Фасолько тем временем продолжал:

— Поэтому сейчас я поспрашиваю вас по контрольной работе.

Он достал мой листок с контрольной, посмотрел туда и засмеялся:

— Ха-ха! Да ведь здесь же тоже самое. Значит, и по контрольной я вас спрашивать не буду. Ответьте мне тогда на такой вопрос: какова последовательность установки механизмов?

— Ну, вот, началось, — снова подумал я, и вдруг в моей башке смутно стала проявляться та лекция, на которой нам давали этот вопрос. Я даже чего-то вспомнил и сказал какие-то жутко-умные слова. Не зная, что там дальше, я и так был доволен тем обстоятельством, что хоть что-то вспомнил и сейчас сидел, создавая видимость умнейшего человека, который, наморщив лоб, пытался вспомнить что-то такое важное.

— А дальше? — спросил Фасолько.

Я продолжал создавать иллюзию, но, наверное, перестарался, так как краем глаза заметил, как трясутся уголки губ Оскара, и что он прилагает массу усилий для того, чтобы не рассмеяться во весь голос.

— Ну, ладно, — уже с открытой улыбкой продолжил он, — тогда скажите: что такое призонный болт?

Нельзя никакими словами описать тот стыд, который испытал я, видя, что он меня раскусил и теперь уже так открыто смеётся надо мной. Правда, это была добрая улыбка, но от этого мне становилось ещё более стыдно.

Проклиная себя за то, что не смог за эти три дня хотя бы по разу прочитать материал, а занимался расклеиванием рож, я решил прекратить ломать комедию и настроился на пересдачу.

— Не помню! — грустно добавил я и услышал в ответ:

— Ну, идите тогда, почитайте, а потом снова подойдёте ко мне.

— Всё, это только «тройка», — подумал я, — Он просто не хочет со мной возиться и сделал поблажку. Ну, и пусть. Всё-таки, это лучше, чем пересдача, а к «тройкам» мне не привыкать. Хотя очень не хочется начинать так свою первую сессию в Питере…

И вот я снова сижу перед Фасолько.

— Ну, теперь знаете, что такое призонный болт? — опять улыбаясь спросил он.

Я ответил и приготовился к продолжению экзекуции.

— Давайте зачётку, — вместо продолжения сказал Оскар и принялся заполнять ведомость.

Насмерть уверенный в своём «уд», я даже не посмотрел в зачётку, меланхолично сказал: «До свидания» и поплёлся к выходу.