Андрей Портнов - Автово

Как приятно было видеть снова знакомые рожи. Я был у вагона, в котором ехал Владик и Рудик, Султан с Ларисой и Ириной пошли дальше, туда, где ехали Галя и Катя. Владик выпрыгнул из вагона с каким-то здоровенным мешком из-под картошки и сказал, что это — палас. Я взял что полегче, и мы пошли в метро. Добираться до общаги решили несколькими заходами.

Дождавшись возвращения наших, я жутко обрадовался, но в то же время огорчился, что сегодня буду спать уже не один. Сам не знаю почему, но вид моих соседей по комнате вызывал у меня лишь чувство раздражения.

— Что со мной? — думал я, — Вроде бы на возрастное не похоже — всё-таки, 20 лет уже. Но как же мне сейчас всё противно!

А в это время рядом с вагоном, в котором ехали наши девчонки, происходила потрясающая и захватывающая сцена, которая потом не раз будет вспоминаться и слагаться на все лады. А если короче, то:

идёт себе Катя с чемоданами по перрону, проходит мимо сестриц, те ей: «Здравствуй, Катя!», а та с гордо поднятой головой и чемоданами, даже не оборачиваясь, молча проходит мимо;

идёт себе она с чемоданами по перрону, видит стоящих рядом сестриц, кричит им: «Привет, Лариса! Привет, Ирина!», а те с гордо поднятой головой и без чемоданов, даже не оборачиваясь, продолжают стоять молча, как ни в чём не бывало.

По-моему просто замечательно! Но только с этих пор как Катя, так и Лариса, у которых не было настоящего повода для раздора, жёсткой хваткой ухватились каждая за свою версию и этим перед всеми оправдывали своё окончательное непримирение. Ситуация была настолько комичная, что сразу стала шуткой-хитом N 1.

Но, так или иначе, а Ларисе, Кате и, конечно же, Гале приходилось пока жить под одной крышей.

— А здесь всё, как и раньше, — мечтательно произнёс Владичка, когда они с Рудиком переступили порог 215-ой.

— Нечего рассиживаться, — сказал я, чувствуя, что моя необоснованная злость на них постепенно угасает, — Сейчас вам срочно нужно бежать в бельевую за матрацами. Мы специально договорились, чтобы вас там сегодня подождали и не закрывались…

Уже через день-другой всё встало на свои места, все обжились, и казалось, что никто никогда никуда отсюда не уезжал. Настроение было чудесное, и этому способствовала прекрасная погода, установившаяся за окном. Пришла пора самого замечательного времени года в Петербурге. Наступил золотой сентябрь. В эти дни листья деревьев покрывались золотисто-жёлто-красным блеском, всё дышало чистотой и беззаботностью, а природа так и манила к себе. И пусть не всегда светило солнце, пусть иногда шли дожди, но это придавало лишь дополнительное очарование. Я, вообще, любил дожди в Питере, а особенно те мгновения после дождя, когда из серых туч проглядывает небольшой лучик солнца и, отражаясь от мокрого асфальта широких проспектов, преломляется в кажущемся зеркальном, чистом воздухе, наполненным озоном. Я просто упивался этой свежестью.

Это была осень — самая счастливая и самая грустная пора. Именно в это время человек задумывается о своей жизни, о своих ошибках. А как приятно бывает после долгих раздумий и переживаний выйти на природу и почувствовать под ногами шуршащую листву. Забыть о своих проблемах, вздохнуть чистый, свежий воздух, ощутить себя человеком и просто наслаждаться тем, что ты живёшь…

Настал день, когда я и Лариса вновь появились перед комендантшей. Положение Ларисы было выигрышным. Комендантша знала, что Катя не сегодня-завтра уедет, и что двоих девчонок никак нельзя было оставить в четырёхместной комнате. Она и так уже разрешила татарам жить вдвоём, но больше жертвовать она не желала. И, занятая прежде всего Ларисой, она дала ей ключи от комнаты N 207а, где раньше жил непалец со своей подругой, которые переехали в 207-ую. Лариска предложила мне пойти посмотреть вместе с ней. По дороге к нам присоединился Васильев. Открыв 207а, мы просто диву дались, что бывают такие малюсенькие комнаты. Правда, комендантша предупреждала нас, что это одноместная коморка, но было просто непонятно, как здесь можно жить. Комната была абсолютно пустой, и это ещё более усиливало впечатление её крохотности. Место здесь хватало только для того, чтобы встать на середину комнаты, расправить руки и почти коснуться одновременно противоположных стен.

— Е-е-е! — только и мог сказать я.

— М-да! — поддакнул Васильев.

— Да это же совсем маленькая, — сказала Лариса. Потом, повернувшись ко мне, добавила:

— Андрюха! Если хочешь, можешь забирать её себе.

— Да нет, что-то не хочется. Лично я мечтал жить в двухместной.

Но, вернувшись к комендантше, Лариса, однако, попросила оставить эту комнату за ней.

В это же время Галя уже предавалась мечтам, что переплюнет татар и будет одна жить в четырёхместке.

Но надо сказать, что проблемы с жильём коснулись ещё кое-кого, а именно 303-ю. Наконец-то, поняв, что с сортиром жить, действительно, не очень приятно и сетуя на наличие только холодной воды в этом же сортире, Костик, Лёха и Васильев попросили Наталью Андреевну дать им новую комнату.

— Наглеют астраханцы, — подумала уже в конец окосевшая Наташка, однако, комнату им дала. Эта проблем решалась намного легче, так как свободных четырёхместных комнат была уйма. Однако, решив им хоть как-то насолить, она в обмен на шило предложила им мыло и дала ключи от 205-ой, той под которой якобы находилась дискотека. Но самое главное, 205-ая находилась почти под 303-ей, а стало быть, снова мужской сортир обещал им быть другом и соседом на долгие века.

Но, не смотря на всё это, 303-я дружно собиралась туда переезжать и сидела на чемоданах, и по их комнате можно было расхаживать в уличной обуви.

Параллельно со всеми этими событиями, видимо, решив, что одной ей в 323-ей не удержаться, предприимчивая девочка Галя тоже стала делать вылазки к комендантше. Та, наверное, уже пожалела, что, вообще, согласилась приютить в своём общежитии астраханскую группу, всё же знала, что Галину проблему решить необходимо, и чем быстрее, тем лучше, тем скорее она сможет вздохнуть свободно. Поэтому комендантша закрепила за Галей одноместную комнату N 302, которая в это время ремонтировалась, а пока разрешила ей пожить в 323-ей.

Посреди всего этого хаоса мой вопрос оказался задвинутым в дальний ящик.

Похоже, проблема переселения носила эпидемический характер, потому что часть моих однокурсников вкупе со мной стала прощупывать почву насчёт переселения, вообще, в другую, более благоустроенную общагу — туда, где жил наш Сима. Найдя в «школе» Гармашёва, которого было так «приятно» снова увидеть после долгой разлуки, мы передали ему свои пожелания, и он обещал подробно всё разузнать.