Андрей Портнов - Автово

Как я и предполагал, Кате мои новые достижения не доставили никакой радости. Обругав меня как можно более цензурно, она всё же села рядом со мной, и мы весело провели время, пропуская каждый раз по рюмочке.

По этому поводу мне тоже есть, что сказать.

Как уже упоминалось раньше, мамочка, провожая меня в дорогу, подложила мне литр спирта. И хотя она тысячу раз объясняла мне, как его правильно разводить, я не стал рисковать и попросил помощи у Пахома. Тот, большой мастер в этом деле, с радостью вызвался мне помочь. «Товар» он вернул мне в неисчислимых бутылках из-под пива, в которых бултыхалась какая-то красноватая жидкость.

— А это ещё что? — спросил я.

— «Инвайт», — ответил Пахом и запел: «Просто добавь воды!»

— А для чего?

— Так вкуснее будет. Я знаю, что делаю. Вещь кайфовая получиться.

И вот сейчас, после первого тоста, я попробовал этот фирменный напиток. Сидящая рядом со мной настоящая именинница сегодняшнего дня — Галя, как-то странно крякнула. Все тоже сразу загоготали и набросились на закуску. В голове у меня моментально всё поплыло, и поднеси кто-нибудь сейчас к моему рту зажигалку, я бы изрыгнул потрясающий факел. Я тут же отключился и стал нести какую-то чушь Катерине, которая старалась принять важный вид и через каждое слово вставляла быстрое: «Да-да-да-да-да!», пока, наконец, чуть не свалившись со стула, начала весело смеяться.

Оглушительно орала музыка, и дальше, чем через два человека уже никого не было слышно.

Когда рюмки опустошились в 3 или 4 раз, и всем уже стало на всё наплевать, столы отодвинули, и началась массовка.

— Рыжий, наложи мне ещё тарелочку, — заглушая звуки музыки, проревел Лёша.

И хотя это слово впервые прозвучало за сегодняшний вечер, я почему-то ни на минуту не засомневался, что это обращаются ко мне.

— Спасибо, Рыжий, — уже во второй раз так обратился ко мне Лёша, когда почуял запах еды.

Даже находясь в состоянии полной расслабленности, я почувствовал какое-то сладостное предвкушение чего-то от этого нового слова.

В жизни у меня ещё ни разу не было никакой клички, а если кто-то и пытался придумать её для меня, то где-то уже через неделю вся эта затея заминалась, и я по прежнему оставался самим собой. Может быть, это покажется кому-нибудь смешным, но я всегда мечтал иметь свою собственную компанейскую кличку. И поэтому сейчас, почувствовав зарождение моего нового имени, которое к тому же мне почему-то понравилось, я ужасно обрадовался, и оставалось только уповать на судьбу, чтобы меня и дальше продолжали так называть.

Веселуха продолжалась. Я улучил момент и стал рассматривать подарки. Среди них особо выделялась каменная глыба в форме собаки. Сей монумент подарил мне Рябушко. Но не один.

Посмотрев на Ларису и следуя её примеру, Рябушко привез с собой в Питер своего родного младшего брата Владика. В их родстве нельзя было усомниться — тот же орлиный нос и тот же припаршивевший характер. Из приличия мы с Пашей пригласили братца на нашу гулянку. Как видно, Рябушки не мучались проблемой выбора подарка и подарили эту замечательную собаку. Тупо смотря на неё, я пытался найти ей хоть какое-то применение, как увидел пробегающего мимо Владика (нашего).

— Интересно, если я сейчас кину ею в него, она разобьется или нет, — текли мои «трезвые» мысли.

— Владик! — заорал я, и подождав, пока он доползет до меня, продолжил:

— И что мне, собственно, с ней делать? — речь была, разумеется, о каменной глыбе.

Расширив глаза по семь копеек, Владя тупо и очень долго осматривал собаку, пока, наконец, не выдавил:

— По-моему ей очень хорошо тараканов давить! А то их в последнее время что-то слишком много развелось.

— А после сегодняшнего вечера их будет ещё больше, — добавил я, видя, как Паша роняет содержимое своей тарелки прямо на пол, так и не донеся его до рта.

— Бву-е-е! — прорычал Владик и выскочил в коридор.

Видя, что праздник удался, главным образом благодаря фирменному напитку «Пахом и К» (спасибо «Инвайту»), я ринулся в ревущую толпу и стал танцевать.

Где-то около полуночи я решил прогуляться по коридору.

— О, ты перекрасился! — передо мной появилась сияющая Анечка. — А тебе идёт!

— Спасибо, — ответил я и решил зайти в 323-ю.

Там оказались Лариса и смертельно пьяная Галя, которая валялась на своей кровати и посылала всех подальше, если кто-нибудь неосторожно подходил к ней.

Попав в тихую комнату и увидев спящую Галю, я вдруг почувствовал, что сейчас тоже свалюсь.

— Лариса, — обратился я к ней, — можно я пока на твоей кровати полежу, отдохну немного?

— Да уж ложись! Тут совсем недавно Марат валялся. Перепил мальчик малость. Плохо ему!

— Спасибо!

Я брякнулся на кровать и почти сразу отрубился.

Не знаю, сколько я спал, только когда проснулся, в дверь 323-ей истошно стучали. Я оглянулся и обнаружил, что в комнате никого кроме нас с Галей нет. Учитывая, что Галя здесь, всё-таки, хозяйка, я решил, что именно ей дверь и открывать. Но ошибся. Гале было всё по херу. Полежав так ещё минут пять, я решил, что придётся, всё-таки, открыть. Настойчивость стучащих поражала своей наглостью. Еле поднявшись и ничего не соображая, я открыл дверь.

— Хи-хи-хи, — ввалилась в комнату весёлая Булгакова, за ней показался Султан.

— Ой, Портнов, ты чего тут валяешься? Ты же виновник торжества. Ты должен быть в 215-ой.

— А ты чего стучала? У тебя же ключ есть!

— А я, хи-хи, его где-то потеряла. Пошли!

— А Паша где? Он тоже виновник.

— Да ему плохо стало, его увели сразу.

— Ой, знаешь, я сейчас немного ещё полежу и тогда приду.

— Ну, ладно! — заверещала Катя, и внезапные посетители ушли.

Я снова лёг, посмотрел на Галю и подумал о колбасе. О колбасе Проскурина!

Где-то неделю назад Проскурину (настоящая фамилия Коммуниста) из Астрахани прислали вагон колбасы. Ну, вагон — не вагон, а весь холодильник 315-ой (его тоже купил Коммунист) был битком забит ею. Зная, что он большая и круглая жопа, я всё же пришёл к нему перед торжеством и попросил выделить на праздничный стол хотя бы одну палку. (Ну, в самом деле, зачем ему столько — она или протухнет или он наестся ею до отвала, и она будет торчать у него из задницы.) К моему величайшему удивлению, он согласился. И вот сегодня, когда все дарили мне подарки, Коммунист протянул мне эту колбасу и поздравил с днём рождения. Поскольку больше ничего в его руках не было, надо было полагать, что это и есть «подарок».

Так как ещё ни разу в жизни мне на день рождения не дарили колбасу, я не знал — хорошо это или плохо. Может быть, мне даже стоит гордиться тем, что у меня есть такой оригинальный подарок.

Мысли мои смешались, я вновь посмотрел на Галю, которая до сих пор даже не сменила позы, и снова заснул…