Андрей Портнов - Автово

Основательно отрепетировав, мы зашли в корпус «Б», поднялись на второй этаж и обнаружили, что нужная дверь закрыта.

Сталлоне мы нашли в его кабинете. Сиверс сидел к нам спиной, что-то писал и даже ухом не повел от яростно скрипевшей двери.

— Не забудь, что он глухой, — шепнул я Рудику, — надо говорить громче. Ну, три — четыре.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, С НОВЫМ ГОДОМ ВАС! — истошно завопили мы.

Прошло две минуты. Сиверс не шевелился.

— Ну, и что дальше? — спросил я немного удивлённого Рудика. — Это, вообще, Сиверс?

— С задницы вроде бы он. Да и какая разница, любой бы повернулся на наше приветствие. А этот — труп какой-то.

— Значит, это, действительно, он. Давай ещё раз.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, С НОВЫМ ГОДОМ ВАС! — до хрипоты завизжали мы уже на весь институт.

— Мальчики, вы чего тут кричите? — позади нас отворилась дверь, и в кабинет заглянула какая-то очкастая тётка.

— Да мы вот к Сиверсу! — отчаянно сказал я.

Тётка сразу с пониманием и какой-то безнадёжностью посмотрела на нас, печально вздохнула и отвалила, изо всей силы хлопнув дверью. Очевидно, децибелы, исходящие от двери, Сиверс принимал, потому что сразу весь дёрнулся и стал поворачиваться в нашу сторону. Пока он это делал, мы обменялись с Рудиком парой фраз.

— Наверное, она уже опытная, — сказал я про тётку.

— Да уж, наверное, — ответил Дима, — ведь давно уже не девочка.

— Тьфу! Да я не про то. Видал, как она дверью хлопнула? Наверняка, знала, что это единственный способ привлечь внимание Сталлоне.

— Тише, он уже заканчивает поворачиваться!

— Да чего тише-то?!

Сиверс, действительно, уже повернулся и вопросительно смотрел на нас.

Поскольку он молчал, я дал невидимый знак, и мы начали заново:

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, С НОВЫМ ГОДОМ ВАС! — мы улыбались до ушей и ждали его реакции.

Сиверс молчал. Я почувствовал себя идиотом.

— Ой, не нравится мне всё это, — мрачно пробубнил я.

— Вам чего, мальчики? — услышали мы первые долгожданные звуки.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, С НОВЫМ ГОДОМ ВАС! — только растянутые губы позволяли нам скрывать наши истинные чувства. А они сейчас были далеко не гуманными.

— Чего? — прохрипел Сталлоне.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ! С Н-О-В-Ы-М Г-О-Д-О-М В-А-С!

— Экзамен будет в 207-ой. Возьмите ключ…

Мы кубарем вылетели из его кабинета, и, только открыв 207-ую и зайдя в неё, позволили себе высказать, что в нас накипело.

— А мне эта затея с Новым Годом сразу не понравилась, — орал я на ни в чём не повинного Рудика. Тот только удивлённо смотрел на меня и решил не напоминать мне, что это целиком было моей идеей.

Вскоре подошла Галя. Мы удивились, что народ как-то не особо спешит на экзамен, хотя назначенное время уже подошло. И когда вошёл Сиверс, и мы с помощью рук и ног объяснили ему ситуацию, он согласился дать билеты нам троим сейчас.

Как я и предполагал, учебниками можно было пользоваться только так. Я подготовил кое-как ответы и решил подойти к Сиверсу.

— Ну, и как же ему отвечать, если он ничего не слышит? — спросил я Рудика.

— А ты попробуй, — ехидно ответил тот.

И я попробовал. Первым я ходил на экзамены только в школе, в институте же предпочитал этого не делать, так как по опыту знал, что последних спрашивают не так строго, а из первых обычно выжимают все жизненные соки. Но, очевидно, сегодня я забыл об этом и уже через несколько минут сидел рядом со Сталлоне.

К моему большому удивлению всё, что касалось экзамена, Сиверс слышал превосходно. Послушав ответ на вопросы из моего билета, он попросил меня вывести одну формулу. Формула была строчки на три, и, честно говоря, вывести её без подсказки мне было затруднительно. Но, кое-как выкрутившись, я считал, что «четвёрку» мне поставят.

— Удовлетворительно, — пробубнил Сиверс, расписываясь в моей зачётке.

Я даже не пошевелился. Видимо, сейчас для меня наступила «чёрная полоса», и «тройки» так и сыпались на меня. Повернувшись, я увидел испуганный взгляд Гали, но девочка зря боялась — через несколько минут она получит «пятёрку».

Как только я одной ногой ступил в коридор, на меня набросился Игорь:

— Ну, как?

Оглянувшись вокруг, я увидел, что остальные уже подтянулись и сейчас лихорадочно перечитывали конспекты.

— «Три»! — гордо сказал я.

— Вот и всё, — мрачно молвил Игорёк и, упав духом, стал ещё яростнее листать свой учебник.

— Ты куда сейчас? — поинтересовался Марат.

— В общагу! Чао! С Новым Годом вас!

— Тронулся Рыжий, — раздался замогильный голос Паши. — Вот до чего довели человека…

Третьим субъектом, который так ярко разукрасил для меня эту и без того насыщенную красками сессию, был некто Симоненко. Эдакий хромой с прищуренным взглядом мужичонка вёл у нас предмет «Судовые системы».

Нет, он у меня не вызвал с первого взгляда того отвращения, которое я испытывал, глядя на Киреева. Наоборот, с первой же встречи я учуял в нём настоящего преподавателя — мастера со знанием своего дела. Его лекции были очень даже интересными, хотя их я тоже не баловал своими посещениями.

Правда, ходили слухи, что этот хромоножка, как ласково звал его Владик, на самом деле — настоящая мразь, и что обычно он показывает себя только на экзамене. Может, так оно и было, думал я, но мне он не казался таким уж страшным, тем более что у нас был не экзамен, а зачёт. Хотя положение осложнялось наличием курсового проекта.

В этом равнодушном состоянии я находился до самой сессии.

Паника поднялась, когда хромоножка поставил Костику за курсовик «трояк». Это было ударом не столько для самого Костика, сколько для всех нас. Нашему умненькому отличнику «уд»! Неслыханная дерзость!!! Костик, конечно же, был в ярости и потребовал пересдачи, на что Симоненко заявил, что курсовики не пересдаются, а если хочешь получить оценку получше — сделай новый проект. Бред какой-то! Никто бы на это не согласился, даже Васильев. Но у Костика было задето личное эго, затронута его честь! И он совершил подвиг — спроектировал новый проект и защитил его на «четвёрку». Браво!

Я же в это время совсем опустил руки и мечтал лишь о том, чтобы мне поставили хоть эту припаршивевшую «тройку», учитывая, что эта сессия и без того уже была загажена.

Я начертил рулевое устройство судна, на которое самому было страшно смотреть, и пошёл сдавать курсовик с Рудиком. Мы, вообще, последнее время сдавали с ним всё вместе.

Кстати, не за горами был уже наш очередной отъезд в Астрахань на каникулы. Были куплены билеты, и в нашем распоряжении оставалось чуть больше недели. Все остальные зачёты и экзамены были сданы, и нас задерживал лишь хромоножка.

На мой курсовик Симоненко глядел, держась за сердце. Эта скотина (моё мнение о нём к этому времени уже изменилось) совершенно не стала смотреть пояснительную записку, а придиралась только к чертежу. Это последнее обстоятельство просто подкосило Рудика. Бедняга! Ведь именно на записку он и ставил, исписав неимоверное количество страниц, вычитывая умные фразы из миллиона книжек и занося их в неё (записку). Я говорил ему, между прочим, что он занимается ерундой, что по слухам и опыту наших однокурсников Симоненко в записки не смотрит, но мальчик верил, что труды его не пропадут даром.