Андрей Портнов - Автово

Наконец, первой не выдержала вторая баба, которая через некоторое время с некой долей сомнения произнесла:

— Слышь, Ань, может пойдём отсюда, наверное, это мужской туалет.

— Да уж, наверное, — кряхтя, подумал Рудик.

— Да ты что! — послышался голос Анечки. — Это же общежитие! Здесь всё общее !!!

Больше этого Рудик вынести не мог, и, хорошенько поднатужившись, он кубарем выбежал из этого страшного места, прибежал в 215-ую, где и рассказал мне эту жуткую историю.

А на следующий день случилось, вообще, нечто похабное.

Сидим мы с Рудиком в 215-ой и мирно играем в карты. Вдруг неожиданно раздался стук в дверь. Я открыл её и имел счастье лицезреть восхитительное зрелище, которое не рекомендовалось смотреть на ночь. За дверью стоял мужик сильно обиженный матерью-природой. Казалось, что лепив его, она сильно торопилась, а в конце, вообще, на него наступила. Абсолютно косое лицо смотрело на меня и хотело что-то такое сказать, но никак не решалось. Наконец, видимо, поборов себя, мужик выдавил:

— Слышь, парень, пойми меня правильно. Мне тут увольнительную дали на несколько часов («Не иначе из зоопарка — вольер вымирающих видов», — подумал я), со мной здесь моя невеста, и нам…негде… Парень, будь человеком, уступи комнату на полчаса, я заплачу.

Если кто-то думает, что я возразил, то он глубоко ошибается. Я не то, что возразить, я даже рта не смог открыть из-за охватившей меня судороги. Сколько раз я попадал в идиотские ситуации, но такого со мной ещё не случалось.

Поскольку я молчал, мужик принял это за знак согласия и с новым вдохновением продолжал.

— Ты не бойся, мы ничего не украдем и не тронем, всё будет лежать на своих местах, мы только…

Тут, наконец, я очнулся.

— Ни себе хрена! Это тебе что — бордель? И речи быть не может!

— Но я заплачу! — настаивал мужик и подался в комнату. Тут он увидел мою двуспальную кровать, и его глаза забегали ещё быстрее.

— Ну, сколько ты хочешь?

— Пятьсот баксов, — подумал я про себя, — не меньше.

Но вслух произнёс:

— Слушай, мужик, иди отсюда. Ни за какие шиши я не соглашусь.

— Ну, парень, ну, будь человеком, пойми меня.

— Очень хорошо понимаю, но ничем помочь не могу.

И я без колебаний закрыл дверь.

— Нет, ты слышал? Как тебе это нравиться?! — обратился я к тихо сидящему до сих пор Рудику. — «Я тебе заплачу». Интересно, сколько бы он заплатил? В принципе, деньги не помешали бы, но…

— Но..? — переспросил Рудик.

— Но… я ведь даже знаю, на чьей бы кровати они это делали.

Послышалось Рудиковское хихиканье.

— Ты заметил, как он на мою кровать пялился? Представляешь: на моей кровати, на моём белье! Фу! Мне бы потом месяц пришлось замачивать его в спирте. А матрацы пришлось бы выкинуть — пропитались бы насквозь! Тьфу!

— Вот интересно, найдёт ли он кого-нибудь, кто согласиться? — мечтал Рудик.

— А какое нам до этого дело? Слышать больше о нём ничего не хочу! Всё!

За полтора дня до отъезда я начал собираться. Уже в очередной раз я мечтал поехать налегке, но всё как-то не получалось. Вот и сейчас у меня набилось два чемодана и одна большая сумка.

В нашем крыле заметно всё поутихло из-за отсутствия почти полгруппы. Было даже как-то скучновато. Кроме Султана провести зиму в Санкт-Петербурге решили и Лариса с Маратом. Лариса — из-за финансовых проблем, а Марат из-за приехавшей к нему погостить подружке. Правда, оставался ещё и Наиль. Душка Сиверс не принял у него экзамен, и Наиль надеялся на переэкзаменовку. Как покажет время, у бедняжки ничего не получиться, и он вернётся в Астрахань немного позже нас. Учебная система Питера позволяла сдавать экзамены в любое время без всяких последствий, кроме стипендии, конечно. Так что Наиль запросто мог сдать экзамен и в начале следующего семестра…

У Султана подрастал Телек, который, наконец, перестал быть тормозом и даже, наоборот — стал излишне игривым. Из комнаты, вообще, не выходил, из-за чего иногда временами в 210-ой истошно воняло, и не помогали все открытые форточки.

Кошек я никогда особо не любил и поэтому всегда относился к ним с какой-то садистской страстью. Много чего испытал Телек, находясь в моём обществе, однако, и моя рука после этих игр всегда уходила «на мясо». Вечно «порванная», в кровоподтёках и ссадинах, она вызывала жалость. Но, не смотря на это, Телека я любил, но во взаимных чувствах сильно сомневался. Увидев меня, он прятался под диван, и мне приходилось достаточно набегаться по 210-ой, чтобы его изловить.

Вот и наступил день отъезда. 215-ая находилась в обычном «рабочем» состоянии и представляла собой резкий контраст с той 215-ой, в которой мы сидели в день нашего первого отъезда в мае — кругом была привычная домашняя обстановка. Когда до нашего с Рудиком выхода остался всего один час, дверь комнаты отворилась, и с Телеком на руках вошла Катя.

— Ты только посмотри, как он вырос, — сказала она, суя Телека мне под нос. Тот, учуяв меня, мгновенно обнял Катерину и нервно стал перебирать лапами.

Хотя времени было в обрез, мы решили вместе попить чаю. Мне несказанно приятно было увидеть её после долгой разлуки, а ей, по всей видимости, не терпелось поделиться с нами своими впечатлениями.

— Вы только представьте себе, — щебетала она, — ехала сейчас до Саратова с какой-то полоумной бабой. Она, видимо, украдкой принимала в туалете, потому что болтала всякую чушь, а ночью стала в каком-то экстазе снимать с себя штаны, потом легла на спину и раздвинула ноги. Прикиньте! И что мы с ней только не делали, пытались прикрыть одеялом, она всё время отталкивала нас и продолжала лежать в такой позе…

Час пролетел незаметно, и вот нам пора уже было выходить. Добрый Чеченев согласился нам помочь и пошёл провожать. Марат передавал какую-то сумку в Астрахань, поэтому тоже был в числе провожающих.

На улице была настоящая сказка: мягко и тихо падал огромными хлопьями снег, абсолютно не было ветра, и стояла такая приятная погода, что всё вокруг выглядело как на картинке. Мне как-то сразу расхотелось уезжать из этого спокойного и чудного места…

Уже при посадке мы заметили, что ехать нам придётся в передвижном доме престарелых. Как на подбор, нашими попутчиками были сплошь одни бабки и несколько дедов. Целый вагон! А нам продали сюда билет, наверное, только по ошибке.

— Ты знаешь какие-нибудь русские народные, блатные хороводные? — поинтересовался я у Рудика.

— А что, надо?

— Конечно, бабушки — они когда напьются, их всегда на фольклор тянет. Заставят петь!

— Да ладно тебе, расслабься, — добавил я, видя, что Дима призадумался над моими словами, — не бери в голову! Поехали! Астрахань ждёт!..

Пара недель с родителями тянулась очень долго. Астрахань надоела по-страшному. Хотелось в Питер. Оттуда меня звала Катя, чтобы провести с ней последние дни её первой заочной сессии.