Андрей Портнов - Автово

А что, идеальное место для снятия сцены в тюремной камере.

Для меня, никогда до этого не знавшего тяготы существования, это было настоящим ударом. Я никак не мог ожидать такого поворота судьбы.

Комендантша что-то болтала, а я не слушал её, не мог. Всё моё сознание было поглощено одной единственной мыслью: «Здесь мне жить два года».

Продолжая болтать, Наталья Андреевна закрыла эту комнату, и мы перешли в следующую. По дороге у меня ещё мелькнула слабая надежда, что остальные комнаты совершенно другие и лучше, а эта была просто каким-то недоразумением.

Но и эта надежда рухнула, как старый сарай. Всё было один к одному.

— Стандарт! Один стандарт! Всё по стандарту! Одинаковые комнаты, одинаковые кровати! Я ненавижу стандарт!!!

Всё это быстро пробежало у меня в голове за какую-то долю секунды.

Комендантша повела нас в следующую комнату. Я успел обратить внимание на её номер — 205-ая.

Разумеется, внутри было всё аналогично другим коморкам, только эта была чуть поменьше.

— А эту мы решили выделить вашим девочкам, — сказала, глядя на меня, комендантша, — только, знаете ли, прошлые жильцы жаловались здесь на шум. Ведь прямо под этой комнатой дискотека. И когда ночью они включают музыку, то здесь создаётся такое впечатление, что ты прямо там.

И она театральным жестом указала на пол.

Я смотрел на неё и думал, а к чему это она всё нам говорит. Ведь ясно же, не для рекламных целей комнаты N 205.

Но самое интересное было то, что, как мы потом выяснили, никакой дискотеки там и в помине не было. Но сейчас мы ни о чём не догадывались и лишь в полном недоумении глазели на комендантшу.

— И поэтому, — продолжала она, — мы, наверное, выделим им комнату где-нибудь в другом месте.

— Дорогая моя, зачем ты нас тогда вообще привела в эту, гм, комнату? — подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал.

Больше комнат мы смотреть не стали, так как все они были идентичны, а это был лишь пробный, так сказать, осмотр.

Возвращавшись обратно в кабинет коменданта, Гармашёв с Тимофеевым сетовали на то, что батареи в комнате чуть тёплые, некоторые стёкла в окнах треснутые, а то и разбитые, а в некоторых комнатах даже не работали розетки. Когда это они всё успели проверить — я не знаю. Но комендантша даже не сопротивлялась и сказала, что сегодня всё будет отремонтировано, а точнее всё, что будет возможно.

— А так ребятки ваши приедут, сами всё сделают или напишут заявки на ремонт или замену стёкол, и всё. А потом придут наши мастера и всё сделают.

Ах, как было всё просто. Наверное, мы должны были расплыться в умилительной улыбке и сделать реверанс.

— Ну, мальчики, — это она уже обращалась к нам, — приходите ко мне завтра. Сегодня я уже окончательно подберу вам комнаты, а завтра дам все ключи, и вы проверите, чтобы в каждой комнате были матрацы, подушки и мебель. Ну, завтра ещё обо всём поговорим. До свидания.

И наша группа в составе четырёх человек направилась к выходу.

Гармашёв предложил нам съездить с ним в институт, чтобы показать, где он находится. Игорь согласился, а я отказался. Сейчас я не мог ехать ни на какие увеселительные прогулки. Мне надо было побыть в одиночестве и переварить всё услышанное и увиденное мною за сегодня.

Попрощавшись с Гармашёвым и договорившись о встрече на завтра с Игорем, мы расстались, и каждый пошёл своей дорогой.

Пока я ехал до тётки, в голове моей происходила настоящая революция. Я успел передумать о многом. И уже подъезжая, я смирился с мыслью о том, что всем нам придётся неминуемо жить в этих казематах. Однако, не всё так уж и плохо. Завтра мы с Игорьком в спокойной обстановке осмотрим все комнаты и выберем себе самые лучшие. Комнатам следует вдохнуть жизнь. Убраться, всё чисто вымыть, красиво обставить, и всё о'кей. Для этого нужно лишь время и терпение. Последнего у меня всегда катастрофически не хватало.

И вечером, рассказав обо всём своим родственникам, я лёг спать, уповая на завтрашний день и мечтая, чтобы он был хоть чуть-чуть получше, чем сегодняшний.

Наступило 12 февраля. Завтра уже должны приехать все наши. А сегодня нам с Игорем предстояло всё окончательно проверить и подготовить.

Сегодня для меня встала ещё одна проблема. Совсем забыл. Коммунист! Перед тем, как уезжать, что-то в отношениях Чеченева с Коммунистом изменилось. Теперь Чеченев хотел жить только с Пашей. И, проанализировав ситуацию, мы — я, Владик и Рудик — с ужасом пришли к выводу, что Коммуниста некуда девать. И если уж он собирается где-то жить, то свободное место только рядом с нами. Ни о каких других соседях и помыслить было невозможно.

Представляете, какие были у нас лица, когда мы пришли к этому неопровержимому факту.

И поэтому, провожая меня в Астрахани, Владик дал мне отцовский наказ сделать всё возможное и невозможное для того, чтобы эта гнида не осквернила своим присутствием нашу будущую комнату.

Как это сделать, я пока не знал, а сейчас мне предстояла очередная встреча с комендантшей.

Зайдя в уже знакомое здание, я встретился с Игорьком, и мы попёрлись к Наташке.

Та уже ждала нас, сказала, что всё готово, дала нам небольшой ящичек с ключами, у каждого из которых была деревянная пластинка с номером комнаты, и велела нам самим просмотреть все комнаты, а потом вернуться к ней.

— Да, ребята, — сказала она уже нам вслед, — та комната, в которой лежит зеркало, предназначена для девочек. Это, кажется, на 3-ем этаже.

Итак, мы пошли, по дороге рассматривая ключи. Выяснилось, что на 3-ем этаже нам предлагают всего две комнаты: 303 и 323. На 2-ом этаже нашему вниманию были предоставлены: 209, 211, 212а и 214. То есть всего было шесть комнат.

В принципе, после вчерашнего, в них ничего не изменилось. Всё было также грязным, холодным и противным. Только на каждой кровати появились матрац и подушка.

Мы с Игорем проверили везде свет, розетки, чуть тёплые — а значит, работающие — батареи. Разбитых окон вроде бы тоже не было.

Когда мы открыли 212а, то увидели, что она раза в два меньше всех предыдущих. Оказалось, это — комната на двоих. Путем неимоверно запутанных и трудных умозаключений, а также имея в виду наличие двух кроватей, мы догадались об этом сами.

212а была вся обклеена розовыми обоями, что сразу бросалось в глаза, и представляла собой ярчайший контраст по отношению к мрачным стенам в других комнатах.

— Вот и наша комната, — безапелляционно произнёс Игорь, — моя и Рябушко.

Я даже и отреагировать сразу не смог. Вот, думаю, захапал себе самую красивую.

Пошли мы дальше. Это была 214-ая. Она оказалась тоже двухместной, из чего мы сделали вывод, что все комнаты по одной стороне (нечётные) четырёхместные, а по другой (чётные) — двухместные.

214-ая не была обклеена обоями, но я тут же положил на неё глаз. Всё, здесь буду жить я с Владиком, а Рудик пусть катится ко всем чертям. Это были мои первые мысли, но тут же я представил картину завтрашней встречи и понял, что просто не смогу сказать Рудику такое. Ведь куда он денется? Он один, совершенно один и никому не нужный. Ведь он, чего доброго, так и останется в коридоре. Значит, придётся селиться втроём в четырёхместке, а значит, четвёртым будет Коммунист! Но что же делать, как от него избавиться?