Андрей Портнов - Автово

— Рыжий, и ты прямо так сейчас пойдёшь в столовую? Вай, вай!

— Ну, и что! Ну, и пойду, — ответил я. — И, вообще, ты кто — татарин или армянин? К чему эти «Вай, вай»? Я же объяснил — по-армянски я ни бум-бум!

— Уау! Уау! — перестроился Наиль.

— Во! Совсем другое дело! Ты тут сильно не переживай, я сейчас пойду поем, и если меня там не забросают камнями, и я вернусь живым, то расскажу, как всё было.

И мы с Рудиком потопали навстречу неизвестности.

В коридоре нам повстречался какой-то посторонний мужик. Очевидно, он искал чью-то комнату. Увидев нас издалека, он бросился к нам, очевидно, с расспросами. Но чем ближе он к нам подходил, тем медленнее становились его шаги, а вскоре мужик, вообще, остановился на месте как присосанный. В этот момент я как раз проходил под лампой, и она полностью во всей красе осветило моё лицо. О расспросах мужик напрочь забыл, потому как пялился только на мою физиономию. Мы естественно прошли мимо этого воплощения базедовой болезни (говорят, у страдающих этим заболеванием сильно расширяются глаза, а уж в размерах выпяченных блюдец мужика сомневаться не приходилось). Честно скажу, мне стоило больших трудов пройти мимо него, сохраняя внешне полное спокойствие.

Рудик был моим третьим глазом.

— Всё ещё пялится, — с каким-то необычным удовлетворением произнёс он, обернувшись назад в десятый раз, — смотрит и не отрывается! Ой, что сейчас в столовой будет! — радостно потирая руки, добавил он.

И только спускаясь по лестнице, он решился высказаться по поводу этой моей метаморфозы.

— Знаешь, — начал он, — а я бы вот так не смог, честно скажу.

— Чего не смог?

— Не смог бы вставить себе кольца.

— А что бы смог?

— Ну, знаешь, я вот думаю, что покраситься ещё бы смог, но вот кольца… Ты, правда, очень смелый.

— Да ладно, ты ведь не знаешь, что я сейчас чувствую перед тем, как впервые показаться в таком виде перед обществом. Поверь, если честно, то моё сердце готово выскочить и убежать куда подальше… Ладно, сейчас сам всё увидишь.

И мы вошли в столовую…

На моё счастье там оказалось мало народу, но и этого на первый раз было достаточно. Рудик же не скрывал своего разочарования — уж он-то мечтал о том, чтобы столовая прямо-таки кишела профилакторцами.

Стараясь сохранять твёрдый шаг, я направился к стойке и протянул молоденькой буфетчице свой талончик.

Ну, и что! Протяни я ей сейчас на подносе живого удава, она бы всё равно ничего не заметила. Позабыв про свои обязанности, она, оперевшись на половник, в тихом ужасе смотрела на меня. Так продолжалось бесконечно. Мне надоело стоять с протянутым в руке талончиком, я опустил его в специальную тарелку и, указав на него, произнёс:

— Вот, талончик возьмите.

От звуков моего голоса повариха очнулась и стала накладывать мне обед. Поскольку она при этом ни на секунду не отрывалась от созерцания моего лица, то оставалось только диву даваться, как она ничего не перепутала и не пролила мимо тарелки.

Покончив с буфетчицей, я взял поднос и направился к свободному столику, отмечая про себя абсолютную тишину, что так не характерно для студенческой столовой. Не смотря на то, что, неся поднос, всегда необходимо смотреть себе под ноги, я не удержался и поднял глаза, обведя присутствующих своим взглядом. Увиденная мною картина поразила меня до глубины души.

Так называемое общество обедающих замерло в самых нетипичных позах: кто-то намертво вцепился руками в тарелку, кто-то замер на полпути, поднося ложку ко рту, у кого ложка, вообще, застряла в зубах. И все молчали. Под их испепеляющие взгляды я еле-еле доплёлся до стола и громыхнул об него поднос. Ничего к счастью не пролилось. Сразу наступила какая-то разрядка, мгновенно отовсюду послышались ехидные шушуканья и показывания пальцами в мою сторону.

Рядом подсел такой же ехидно улыбающийся Рудик.

— Ну, как первые ощущения? — поинтересовался он.

— Ужасно! — ответил я. — Что, разве не видишь, никто не ест, все на меня уставились и смотрят мне в рот.

— Ну, допустим не в рот, — уточнил дотошный Рудик.

— А ещё, — я повернулся в сторону, — вон, буфетчица чуть ли не вся высунулась из-за стойки, да ещё других позвала. Смотрят, суки! Сейчас обязательно кто-нибудь из них в компот упадёт.

Не знаю, как я смог доесть свой обед, но, сделав это, тут же поспешил прочь. Рудик не отставал.

— Неплохо, неплохо для начала, — радовался он.

Я уже немного расслабился, и мы вдвоём обсуждали первую реакцию на мой новый имидж, пока не заметили, что по коридору навстречу нам движутся два парня. Ни о чём не подозревая, они мирно беседовали о странностях жизни, пока не поравнялись с нами. Наступило гробовое молчание, а странности жизни отброшены в неизвестность. Рудик замер в предвкушении чего-то.

Мы уже удалялись в разные стороны друг от друга, но парни так до сих пор не обмолвились ни одним словечком. Оборачиваться я не рисковал, зато с каждым шагом я отчетливо слышал, как бьется моё сердце.

— Что-то не так, — во мне закралось подозрение.

Рудик вертелся из стороны в сторону.

— О, о, поворачиваются, — информировал меня он, — вот один рот разевает, что-то сказать хочет… эх, не получилось… ну… ну… опять ничего.

— Оставь их, — сказал я, — у них временная немота. Кажется, эти симптомы будут у всех, кто меня увидит впервые.

Но я ошибся. Мы прошли ещё несколько метров вперёд, как в абсолютной тишине пустого коридора разнеслось громкое и отчаянное:

— ЕБ..Ь!!!

Это очнулись от забытья наши случайные попутчики, а точнее антипопутчики (ведь шли мы в разных направлениях) и попытались как можно конкретнее выразить свои чувства после встречи со мной. Что и говорить — конкретнее просто некуда!

Эффект был просто потрясающий. Я был ошеломлён. Только сейчас я понял истинную реакцию людей на меня (тех, кто меня абсолютно не знал), и я был потрясён.

— Нет, ты представляешь, представляешь, — сказал я Рудику с отчаянием, когда мы уже свернули в наш коридор, — ведь это единственное, что они могли сказать, увидев меня! Дима! Скажи мне правду! Неужели всё настолько ужасно? Я, конечно, понимаю, что кольца немного большего размера, чем должны быть… но всё же… Я сделал ошибку? Скажи мне!

— Сейчас ты узнаешь мнение наших потомков, — не отвечая на мои вопросы, всё также ехидно улыбаясь, сказал Рудик, указывая рукой вперёд.

На этот раз к нам навстречу шли Славик с Колей. Наверное, в столовую.

— Ну, эти, думаю, покультурнее будут, — неуверенно предположил я.

Первым заметил во мне изменения Славик.

— О!!! — неожиданно остановился он и, вытянув вперёд руку, указал на меня. Лицо его странно вытянулось и будучи, как бы это сказать помягче, не совсем симметричным, теперь стало, вообще, ни на что не похоже.