Николай Двойник - Повесть об одиноком велосипедисте

– Работаю в одной конторе по специальности… Но это сейчас для меня не главное. А ты, кстати, в ближайшие два дня чем занимаешься?

Пожимаю плечами. Вроде ничем.

Катя приваливается к ноге Андрея, и он сам с трудом сохраняет равновесие.

– Катя!.. Ты не мог бы мне помочь?

– Чем?

– Мне нужно завтра-послезавтра развести авторефераты…

– Ты диссертацию пишешь?!

Он довольно улыбается. В уголках глаз и рта собираются морщинки.

– Уже написал.

– Каких наук будешь кандидатом?

– Юридических! Каких же еще? Я больше ничего не знаю.

– Поздравляю!

– Пока еще рано… Я тут закрутился по работе и совсем забыл про рефераты. С почтой они еще неделю будут идти, а у меня срока два дня осталось. Может, ты меня выручишь? Как раз шел с Катей, и мы головы ломали, что придумать. У тебя и велосипед есть, можно на нем. В долгу не останусь.

Я соглашаюсь. В половине восьмого на следующий день я подхожу к его подъезду. Андрей выходит почти сразу.

– Ты без велосипеда?

Рукопожатие.

– Пока без.

– А что так? Я думал, ты на нем.

– Сначала посмотрю на адреса, прикину маршрут.

– И верно, – соглашается Андрей. – Тогда держи! – и протягивает мне пакет, в котором толстая пачка конвертов с отпечатанными на принтере адресами – в основном, квартиры и несколько адресов офисов.

Я ездил два дня, устал, но было и удовольствие – от новых мест и, признаться, после недель безделья, от сознания того, что занимаюсь делом. Только один конверт остался – дома с таким номером корпуса не нашлось. Я увидел это еще на карте, но все равно поехал – мало ли что, вдруг построили или перенумеровали. Полчаса ушло на тщетное кружение по массиву однотипных девятиэтажек.

После этого я получаю приличные деньги. Но, с другой стороны, Андрей, наверно, потратил бы больше, если бы сам развозил всё на такси.

Постепенно старое промышленное кольцо умирало и обезлюдевалось. Реже хлопали двери проходных, пустовали переулки, не дышали трубы и не содрогались от работы станков заводские корпуса. Зарастали травой подъездные железнодорожные ветки. Грязные производства, говорили, закрывало руководство города, а для запуска новых производств, видимо, требовался дорогой ремонт старых помещений и переоборудование. Проще строить новое за городом, где был простор, да и платить можно было меньше. Большие фуры не могли развернуться в узких улицах, а потому использовать эти места под склады тоже не получалось. Много раз крашенные стены, старая кирпичная кладка, бетон с выщерблинами на местах выпавших плиток, деревянный забор. Тонкие липки и кряжистые старые тополя. Неведомо кем выметенные тротуары. Звук проехавшей за спиной поперечной улицей машины. Даже вечером рабочего дня можно было кататься здесь полчаса, не встречая людей. Иногда, прижимаясь к стене, трусила, опустив хвост, пыльная собака. Потом вдруг выходила на середину улицы, оборачивалась и стояла так, наблюдая за твоим приближением. И так же вдруг – снова пригибала голову и продолжала свой бег вдоль противоположного забора.

Глядя на нее, ты начинаешь различать уже давно вливающийся в тишину гул нагнетающих воздух вентиляционных лопастей. Гул равномерно висит над всем районом, и там, где, ты думаешь, он зарождается, оказывается глухая высокая стена, от которой он просто отражается, придя с противоположной стороны.

Неожиданно в заборах и стенах оказывается провал, в котором (гул забыт) стоит пятиэтажный жилой дом с узорными занавесками и растениями в горшках. У подъездов под деревьями в разных ракурсах припарковано несколько автомобилей. Где-то горит свет, и, возникнув у дальнего подъезда, проходит женщина с магазинным пакетом и сумкой на плече, щелкая каблуками. Джинсовые бриджи и белая майка, светлые волосы, похоже, крашеные. Пикающий сигнал открываемой подъездной двери, рванувшая перед самым колесом, низко прижавшись к земле, пегая кошка.

Я сажусь на край скамейки и сразу начинаю замечать слишком много всего. Я бы и не хотел замечать, но глаз все это видит: как выскользнувшая из-под колеса кошка устроилась в раме отдушины и лижет лапу, как лежит на синем капоте машины выгнутый волной лист, как в перспективе улицы мигает желтым светофор, как начинает темнеть, как приварена перекладина на детской лесенке (труба к трубе – извилистая замкнутая граница, закрашенная желтой краской).

Почти умерев, потом в отдельных точках старое промышленное кольцо начинает возрождаться в ином качестве и в ином обличье. В неровной желтой стене, украшенной трещинами, следом от сорванного объявления, остатками старой вывески и крюками, к которым приделаны провода, обнаруживается новенькая черная металлическая дверь, окруженная пятнами бетона и штукатурки или рельефными вздутиями строительной пены. Иногда это все что есть. Иногда на двери еще есть лаконичная табличка с кодовым словом – названием того, что поместилось внутри.

И тогда в вечерней тишине можно встретить одинокого запуганного этой тишиной прохожего, который радуется встрече с тобой и начинает что-то еще издали кричать. Когда возле него останавливаешься, он показывает на бумажке адрес и пытается узнать, где ему его искать. Адрес выглядит примерно так: 1-й Силикатный, 23, стр. 4, корп. 5, подъезд 6, офис 7. Я не знаю, где это. Но мне очень хочется ему помочь, и я вспоминаю про новенькую черную дверь тремя переулками позади и объясняю, как попасть туда.

Через две недели после авторефератных путешествий мне позвонил Андрей (я медленно пил пиво перед телевизором), спросил, не нашел ли я себе работу, и предложил поработать курьером в его фирме. Примерно все то же самое, что я уже для него сделал: конверты в разные адреса, срок доставки – день-два, ну иногда бывает что-то срочное. Так что, при желании, я могу организовать работу так, что день буду возить, а день отдыхать. Зарплата? Тебя устроили деньги, которые ты получил от меня? Ну вот примерно так.

Иногда я вспоминал время, когда работал, и, не желая того, взвешивал: лучше или хуже?

Если честно, то я терял тогда смысл жизни.

Однажды, во времена работы, я стоял в ванной, чистил зубы и, посмотрев на часы, подумал: сейчас семь, через час я должен уйти, через два приступить к работе, и только через тринадцать часов, если удастся свести отчет, мы встретимся с Леной, и домой я попаду через шестнадцать часов, и в лучшем случае через восемнадцать лягу спать, а через двадцать шесть часов мне снова приступать к работе… а еще – через пятьдесят часов и семьдесят четыре часа.