Александр Этман - На седьмой день: рассказы

– Кто вы? – не веря своим ушам, переспросил Леонид.

– Мы – храбрые и бдительные факийцы из плодородной области Факии, – отвечали факийцы.

– Эх, вас бы нам в мирное время, – вздохнул Леонид. – Ладно, успеется. А сейчас идите оборонять гору. Вдруг персы пойдут по горе. Тогда нам – крышка.

Факийцы поцеловались на прощание и взошли на гору, где и уснули. А Леонид, получилось, накаркал. Потому что персы действительно решили предвосхитить подвиг Александра Васильича Суворова и перешли Фермопилы не через проход, а по горе. После этого судьба битвы была решена, и через два дня спартанцы встали в круг и так погибли от многочисленных проникающих ранений. А факийцев до сегодняшнего дня презирает вся Греция и ругает их последними словами. Ругательство перешло и в английский язык, причем первое слово его представляет собой первый слог названия области, откуда пришли факийцы.

После того, что случилось, греки взялись за оружие и в результате кровопролитных битв вытеснили персов восвояси, причем обе стороны понесли страшные потери в живой силе и технике. А евреи снабжали обе воюющие стороны и, едва Персия и Греция начинали даже подумывать о перемирии, немедленно раздували пожар войны и добились-таки морального и физического разложения обоих некогда могущественных народов. Персы только в наши дни смогли вернуться к работе над ядерной бомбой и обогатить уран, а греки так вообще в скором времени измельчали и уступили Риму в состязаниях по греко-римской борьбе, в результате чего знамя античности переехало на берега Тибра. Его можно увидеть и сегодня в аэропорту имени Леонардо да Винчи.

Жила-была однажды муза по имени Каллиопа. Годы шли, а муза оставалась невостребованной, и с каждым днем таяли надежды на то, что ее востребуют. Все остальные музы давно уже были востребованы, а на эту никто не обращал никакого внимания. От безысходности Каллиопа пошла топиться. Но едва она начала тонуть, как невесть откуда появился молодой человек в одних ластах и вытащил музу из воды.

– Ты кто такая и зачем жизни лишаешь себя? – спросил молодой человек, помахивая правой ластой.

– Я невостребованная муза Каллиопа, – ответила Каллиопа, со смущением поглядывая на голого молодого человека. – Топлюсь от невостребованности. А вы кто?

– А я речной бог Эагр, – ответил молодой человек.

– Востребуйте меня, пожалуйста, – попросила муза.

– Да с удовольствием, – ответил Эагр и тут же востребовал ее, после чего, похотливо улыбнувшись, изчез в пучине.

Счастливая Каллиопа отправилась домой и через девять месяцев родила мальчика, которого назвала Орфеем. Когда Орфею исполнилось три недели, он неожиданно громко запел. С тех пор он не переставал петь ни на секунду. Поэтому его не взяли ни в школу, ни в драмкружок. Он срывал все уроки и так заколебал всех своим пением, что древние греки попросили Каллиопу зашить ему рот. Каллиопе и самой уже до смерти надоел Орфей, и она уже жалела, что Эагр востребовал ее. Она зашила сыну рот, но Орфей, проголодавшись, распорол все швы и спел арию Паяца с сардоническим смехом. На шум сбежались все окрестные нимфы, а одна из них, Эвридика, подошла к Орфею и заткнула ему рот поцелуем. Орфею очень понравилось, как целуется Эвридика, и он предложил ей руку и сердце.

Они любили друг друга, но однажды Эвридика пошла за грибами и была укушена злобной гадюкой, отчего скончалась на месте. Уж как оплакивал ее Орфей – это невозможно описать. Одна нескончаемая грустная песня лилась из его уст два с лишним года. Каллиопа пошла к реке и вызвала папашу Эагра.

– Алименты не платишь, так хоть сына утешь, – сказала она Эагру, который ничуть не изменился за последние двадцать лет и все так же носил лишь одни ласты.

– Орфей, сынок, – сказал Эагр, – я так думаю, что тебе, если ты без своей Эвридики жить прямо не можешь, надобно спуститься в Царство мертвых. Там тебе надо найти управляющего. Это, к сожалению, еврей один такой. Зовут его Аидом. Не забудь свою золотую кифару. Спой ему какую-нибудь еврейскую песню. Подари кифару. Может, он и вернет Эвридику...

– А как попасть в Царство мертвых? – спел Орфей.

– По реке Стикс, – ответил Эагр.

– А как я туда попаду?

– А вот это – самое простое, – сказал Эагр. – Я же все-таки речной бог, а не хухры-мухры...

И очутился Орфей на берегу Стикса. Смотрит – остановка, у остановки – очередь.

– Вы кто, ребята? – спросил Орфей.

– Мы – души умерших, – строго сказали души. – Стоим в очереди на паром. Становись-ка в хвост.

– Да я, ребята, по делу. У меня встреча с Аидом, – объяснил Орфей.

– Ничего не знаем, – сказала очередь. – Стой как все. Ишь какой умный. У нас тут у всех встреча с Аидом.

Делать нечего. Встал Орфей в хвост, стоит, скучает. Достал кифару, тренькнул по струнам, запел... Час поет, два, три...

Очередь говорит:

– Черт с тобой! Становись вперед, зараза. Сил больше нет.

Причаливает паром. На берег соскакивает старикашка, кричит:

– Я – Харон, приготовьте билеты, визы, паспорта, свидетельства о смерти... Беру тринадцать душ. Остальные ждут до завтра.

Орфей – прыг, и на паром. Старикашка кричит:

– А ну, осади назад! Ты кто такой? Где бумаги?

– Я, – говорит Орфей, – еще живой. Я по делу. Мне надобно с Аидом поговорить...

– Проездные документы покажь!

– Нет у меня, – чуть не плачет Орфей.

– Нет, так сойди с плавсредства.

– Уважаемый Харон, – вкрадчиво говорит Орфей, – я вообще-то от речного бога Эагра. Не простой, знаете ли, смертный...

– Да у меня божьих отпрысков каждый день – по дюжине, – говорит Харон. – Они ж там балуют, а мне – вози. Нашел тоже чем напугать.

Тогда Орфей говорит:

– А давай, дедушка, я тебе песенку спою.

Достал кифару и запел «Песню паромщика»: «Умерших много, он один у переправы...» И тут, конечно, Харон растаял и усадил Орфея поудобней на корме.

Приехали они в Царство мертвых. Встретил их на пристани здоровенный такой дядя явно еврейской национальности, грозно так оглядел вновь прибывших, на шее – звезда Давида, в руках – плетка...

– Это и есть Аид? – тихонько спросил Харона Орфей.

– Он и есть, собака жадная, – вполголоса ответил Харон. – Пятый месяц жалованье не платит. Приходится взятки брать, чтобы выжить...

Аид подошел к Орфею и подозрительно спросил:

– Что-то в тебе, парень, жизни много... Ты, часом, круизом не ошибся?

– Уважаемый Аид, – вкрадчиво произнес Орфей. – Я к вам, собственно, по одному деликатному дельцу. От Эагра Зевсовича, папы моего. Только не хотелось бы беседовать при всех этих мертвых душах, знаете ли. Отойдем в сторонку.

Жадно поглядывая на золотую кифару, Аид взял Орфея под локоть и завел в офис.