Баха Тахер - Любовь в изгнании / Комитет

— Мы видели, что произошло. Этот человек напал на вас. Вы имеете право подать на него в суд. Мы свидетели.

— Что говорит полицейский? — спросил араб Рафата. А когда тот перевел ему слова блюстителя порядка, поднял руки над головой как бы в знак благодарности и велел Рафату сказать, что он отказывается от иска и прощает молодого человека.

— Пойдем отсюда! — заторопил он своего спутника.

Но полицейский стоял на своем:

— Даже если вы не хотите подать на него в суд, вы должны пойти с нами в качестве свидетеля. Этот человек напал на вас и должен отвечать по закону.

Выслушав перевод, араб по-настоящему испугался. Вынув из кармана красный паспорт, он громко запротестовал:

— Скажи этому полицейскому, что он не имеет права. У меня неприкосновенность. Я не хочу ни жаловаться, ни быть свидетелем. Пошли отсюда.

Полицейский внимательно перелистал паспорт и вернул его владельцу, взяв под козырек. Юсуфу он раздраженно сказал:

— Благодари его высочество эмира за то, что он не воспользовался своим правом, и впредь не допускай подобных выходок.

Юсуф растерянно молчал.

Когда полицейские отошли, Рафат спросил эмира:

— Хотите, выше высочество, я его проучу?

Эмир изо всей силы толкнул его в спину:

— Давай иди, убирайся! В серьезный момент ты куда-то пропадаешь, а потом изображаешь из себя Мухаммеда Клея! [39] Мухаммед Клей (Мухаммед Али, или Кассиус Клей) — известный американский боксер арабского происхождения. Убирайся!

И быстро ушел, отряхивая свой джильбаб.

Разошлась и публика, наблюдавшая сцену, в том числе и те, кто отстал от демонстрации.

Юсуф бросал на меня косые взгляды.

— Это не тот эмир, — сказал я ему, — с которым ты должен сводить счеты.

Мои слова его задели. Подойдя ко мне вплотную, он прошептал:

— Послушайте, уезжайте из этого города. Эмир вас не выносит. Эмир способен на все.

— Что ты сказал?

— Я ничего не говорил.

И быстро ушел. Я тоже бросился догонять демонстрацию.

С демонстрации мы возвращались молча, Бриджит и я.

Волнение улеглось, и его сменило чувство опустошенности, всегда сопутствующее завершению дела.

Ноги привели нас в большой сад на центральной площади, где в этот солнечный выходной день было полно гуляющих. У входа, вокруг большой шахматной доски, нарисованной на земле, толпились игроки и болельщики. Игроки долго созерцали фигуры, прежде чем передвинуть намеченную, ухватившись за нее обеими руками. Я подумал, что если бы Халид был здесь, мы играли бы с ним в этом саду, и он радовался бы вниманию болельщиков. Но потом вспомнил, что он не радовался бы. Интересно, дошло ли до него мое письмо? Во время следующего телефонного разговора я это узнаю. Будет ли польза от письма? Станет ли он похож на Юсуфа? Могу ли я еще что-нибудь сделать?

Мы сели на одну из лавок.

— Я не ожидал, — признался я, — что ты придешь на демонстрацию. Зная твое отношение к такого рода вещам. Но ты с самого начала выкрикивала лозунги и прошла весь путь до конца. Многие ушли на половине дороги.

Да, — откликнулась она усталым и осипшим голосом, — особенно после глупой стычки возле кафе. Думаю, этот человек намеренно пытался сорвать демонстрацию. Он еще на площади начал шуметь. Ты его знаешь?

Я не ответил. Мысль о том, что Юсуф и еще несколько человек были специально подосланы, чтобы сорвать демонстрацию, уже приходила мне на ум, но я гнал ее.

— Он же не злодей, — говорил я себе.

Бриджит положила голову мне на плечо, я обнял ее, она улыбнулась и прошептала:

— Спасибо. Я знаю, ты стесняешься обнаруживать свои чувства перед людьми. Но сегодня ты мне очень нужен. — Помолчала и, вспомнив что-то, продолжила: — И все равно я не изменю своего мнения: каждый мучается и умирает в одиночку. Наша демонстрация не вернет жизнь ни одному из погибших в Бейруте. Да, ты знаешь, кого я встретила сегодня? Педро Ибаньеса!

— Ну и как он?

— Трудно сказать, — пожала плечами Бриджит. — Он вел себя странно, еле признал меня, когда я с ним заговорила. Я боялась, что его убьет непосильный нелегальный труд, но, кажется, с ним произошло что-то похуже. И почему Мюллер не оставил его в покое? Жил бы он себе в Канаде, в Австрии, в своей стране, в любом месте!

— Что же с ним произошло?

Но в этот момент к нам подбежала девчушка лет пяти в красном платьице и звонким голосом спросила: «Который час, мадам?»

Бриджит указала на свое запястье:

— К сожалению, у меня нет часов.

— Четверть третьего, — подсказал я.

Девочка собралась отойти, но Бриджит, шаря в своей сумочке, спросила ее:

— Зачем тебе нужно знать время?

— Я обещала маме вернуться в половине третьего.

— Значит, у тебя еще есть время. Я вижу, ты девочка умная и обязательная. Поэтому хочу тебе сделать маленький подарок. Вот, возьми денежку и купи себе, что захочешь перед тем, как вернуться к маме.

Она дала девочке монетку. Та с обрадованным видом приподнялась на цыпочки, поцеловала Бриджит в щеку и бегом вернулась к играющим невдалеке детям.

Бриджит проводила ее взглядом, потом перевела его на деревья. Прямо перед нами росли два высоких дерева, ярко-красная листва которых выделялась на фоне желтизны остальных. Засмеявшись, Бриджит сказала:

— И все же я буду скучать по любителям высоты!

Я уже давно привык к ее неожиданным переходам и не стал ничего спрашивать, зная, что она сама поделится своими мыслями.

— Не знаю, почему, — задумчиво продолжала она, — это всегда азиаты. Хотя, нет, бывают и другие, но их меньшинство.

— Кто это такие, Бриджит, любители высоты?

— Я не рассказывала тебе? Они попадаются в каждой туристической группе. Иногда я привожу их сюда и показываю эти два дерева, привезенные из Америки. Рассказываю историю о том, как после многочисленных неудач удалось их вырастить. Меня обязательно спрашивают, какова их высота, и старательно записывают цифры в записные книжечки. Записывают также высоту кафедрального собора. И вообще их привлекает все высокое. Можно подумать, что они подрядились пересчитать все самые высокие объекты в мире. А знаешь почему?

Она смотрела на меня с любопытством, словно задала трудную загадку. Я улыбнулся:

— Нет, не знаю. Но почему ты будешь по ним скучать? Японцы, в отличие от других, приезжают не только летом, они путешествуют круглый год.

— Да, — повторила Бриджит следом за мной, — они путешествуют круглый год. Пойдем отсюда, — она встала с лавки, — я проголодалась. У тебя дома есть что-нибудь съестное?

— В холодильнике что-то есть.

— Тогда пошли. Сегодня я приготовлю тебе особенный обед.

Прежде чем подняться в квартиру, я заглянул в почтовый ящик, в котором скопилась почта за несколько дней. Нашел в нем, кроме газет и рекламы, маленький официальный конверт из Каира, похожий на те, которые я когда-то получал из налогового управления. Неужели управление вспомнило обо мне после стольких лет моего отсутствия?