Жан Эшноз - Чероки

Заглянув разок в две другие комнаты — типичные спальни горного отеля, — Жорж больше туда не входил. Зато в чуланчике, сообщавшемся с одной из этих комнат, он обнаружил музыкальные инструменты — контрабас с продавленной декой и саксофон-баритон, чей ржавый мундштук оставлял на губах стойкий сладковатый привкус меди. На кухне стояли коробки Tupperwares [43] Название фирмы, торгующей заменителем сахара и другими продуктами. с макаронами и рисом и сахарная голова, облепленная мертвыми муравьями, — точь-в-точь останки рабов на теле пирамиды. Жорж съехал в «Опеле» на холостом ходу вниз к деревушке. В ней только и было, что бакалейная лавчонка, служившая также булочной, почтовым отделением и автобусной станцией, а заодно, при надобности, и кафе; там продавали мыло, консервы, отдельные хозяйственные принадлежности — прочные, но примитивные, с грубой пайкой, — бутан в баллонах и скаферлати [44] Низкосортный трубочный табак. .

Жорж толкнул дверь, и колокольчик с костяным язычком, дернувшись, слабо задребезжал над его головой. В помещении слегка пахло амбаром, хлевом, чуть заплесневелой пищей; с потолка свисала спираль клейкой бумаги — кладбище мух прошедшего лета. Минуту спустя звякнула занавеска из бус, и показалась краснощекая женщина в платье с засученными рукавами; следом трусила низенькая жирная собака — вылитый ходячий бочонок, живой ростбиф с широкими остроконечными ушами, торчащими по сторонам головы, как крылышки ската. Жорж закупил провизии на несколько дней, пива и вина в пыльных литровых бутылках.

Шло время, и его замучила скука: делать было абсолютно нечего. И тогда Жорж выволок из чулана контрабас. Корпус инструмента отсырел и лип к рукам, струны свисали с грифа, как переваренные спагетти, обвивались вокруг колков рыжими ржавыми завитками и были облеплены хлопьями серой пыли, словно электрические провода снегом. Он попытался настроить контрабас с помощью телефона, взяв его гудок за камертон. В недрах чулана он обнаружил длинный рассохшийся футляр, а в нем смычок с жалкими остатками волоса и кусочек канифоли янтарного цвета, аппетитный, как леденец.

И Жорж начал играть, стоя в солнечном свете у окна; для начала он попробовал озвучить пейзаж: гул ветра в древесных ветвях, мычание коров, тарахтение тракторов (для него годилось пиццикато), птичий щебет — тут в дело шел смычок. Дальше — больше: он решил воспроизвести знакомые мелодии, потом взялся за гаммы и арпеджио, исполнил в двух-трех тональностях блюзы.

Так минуло три дня. У него быстро отрастала борода. Он включал на полную катушку отопление в доме и неутомимо играл, стоя в одних трусах и черных очках под солнечным светом, лившимся в окно, прильнув к гудящему саркофагу звуков, как к женскому телу, перегнувшись через продавленный корпус инструмента и лишь изредка вытирая висевшим на грифе полотенцем лицо, грудь и подмышки, по которым ручьями стекал пот; дымок пристроенной рядом сигареты вился кольцами вокруг деревянной головки контрабаса. Из-за чрезмерного увлечения пиццикато на подушечках его пальцев вскочили крупные белые пузыри; если он играл слишком долго, они краснели и лопались, из ранок сочились сукровица и кровь.

По ночам ему снилось множество всяких нелепостей: шакалы, козьи мехи, набитые песком, гейзеры и бульдозеры; однажды ночью ему привиделся бульдозер, которым был он сам, он и действовал как настоящий бульдозер. Потом он просыпался, устанавливал контрабас, играл, готовил какую-нибудь еду попроще. А закусив, снова играл — весь день, до самой ночи, с коротким перерывом на ужин. Иногда он ложился, чтобы немного отдохнуть, и, запрокинув голову, неловко тянул пиво из бутылки; жидкость проливалась, образуя пузырчатые лужицы в ямках ключиц и пупка, и все это могло бы длиться до бесконечности, ибо Жоржа уже ничто не пугало — ни скука, ни даже одиночество. Но вот тут-то и появились визитеры.

Первым приехал Кроконьян. Чтобы развлечь Жоржа, он захватил с собой портативный телевизор, которым размахивал на ходу, словно нес легкую коробочку с пирожными. Присев на телевизор и глядя на Жоржа своим взглядом переутомленного слона, он глухо, короткими фразами обрисовал ему сложившуюся ситуацию. Пока Дональд рыскал по городу в поисках Женни Вельтман, он, Кроконьян, проследил за агентами Бенедетти. Эти типы добрались до Бернара Кальвера, малопривычного к допросам, и тот мигом раскололся, сообщив все, что знал о Жорже. Затем Кроконьян сам порасспросил Бернара Кальвера и тут же рванул сюда в мощной серой «БМВ» — самая подходящая машинка для угона, заметил он между строк, указав в окно на здоровенный серый автомобиль. Бок и Риперт наверняка скоро подоспеют в эти края, но теперь, когда дюжий человек уже здесь, он защитит от них Жоржа.

Жорж кивнул и ткнул пальцем в лежавший на боку контрабас. «А, музыка», — бросил Кроконьян. «Да», — ответил Жорж. И пошел в чулан за саксофоном. «Что ты о нем скажешь?» Коренастый человек туманно намекнул на какой-то духовой оркестр в какой-то далекой армии. За два часа они отдраили саксофон порошком, смазали кнопки, начистили мундштук и тщательно настроили оба инструмента. Великану удалось извлечь из саксофона несколько обрывистых звуков, затем он припомнил гаммы, а затем исполнители посвятили весь день разучиванию композиции «What’s new» [45] «Что нового?» (англ.) — популярная композиция, исполняемая известным валлийским певцом и музыкантом Томом Джоном, получившим от Елизаветы II звание Рыцаря Британской империи. , стоя лицом к лицу возле окна. Кроконьян, заслонив глаза рукой, недовольно буркнул что-то по поводу жаркого солнца и, за неимением шляпы, накрыл голову зеленым носовым платком, завязав его узелками по всем четырем углам. Вечером они решили посмотреть фильм по телевизору, но очень скоро утратили интерес к сюжету, вырубили звук, снова взялись за инструменты и начали озвучивать мутное изображение примитивной мелодией, состоявшей из струнного пиццикато и сиплых выдохов саксофона. Потом, где-то на третьей части фильма, за окнами заурчал мотор, они тут же смолкли, и мотор снаружи тоже утих.

Кроконьян ринулся к двери, размахивая своим саксом, как алебардой. В дверь постучали, потом открыли ее, не дожидаясь ответа изнутри, и вошел Бернар Кальвер с дорожной сумкой в руке. Жорж начал было представлять коренастого человека хозяину дома. «Виделись уже», — проворчал Кроконьян. Бернар Кальвер старался не встречаться с ним глазами. Они поужинали яичницей, распределили между собой комнаты. «С Вероникой у нас последнее время не очень-то складывалось», — признался Бернар Кальвер на следующее утро. Вот он и решил сменить обстановку. Он надеется, что не помешал им?