Жан Эшноз - Чероки

На сей раз он вернулся только через три года. Дядья — партнеры Фреда — кое-как выплатили его долги, налоги, пошлины и судебные издержки, в глубине души сочувствуя бедняге, который томился в одиночестве, вдали от родных мест, в краю, где такая острая, нездоровая еда. Подсобрав там немного денег, Фред реанимировал свой бизнес, начав на этот раз с сорока пяти станков, которые, слава богу, не успели заржаветь к тому времени, как он их обменял на девять тысяч телевизоров, после чего фирма начала процветать.

Затем дела пошли совсем хорошо, ибо Фред, фактически ведя их в одиночку, номинально приобщал к ним третьих лиц, что позволяло ему увеличивать свои доходы с помощью бухгалтерских манипуляций. Так, например, Фред Шапиро в течение шести недель числился деловым партнером одного довольно богатого англичанина по имени Фергюсон Гиббс: Фред предлагал ему сделки, приносящие доход, вдвое превышающий начальные инвестиции, затем возвращал восхищенному британцу половину его же собственной прибыли. С Гиббсом Фреда познакомил некий Роже Груэн, предложивший ему занять свое место. Сам Роже Груэн покидал Гиббса, так как нашел аналогичную должность при одном восточном эмире. Роже Груэн был премилым молодым человеком, разве что слишком уж соответствовал своей фамилии [4] Le groin (фр.) — рыло, рожа. .

Итак, Фред шел по авеню Ваграм в сторону площади Терн, где в пятнадцать часов сорок минут его подхватило такси. В сорок четыре минуты то же такси высадило Фреда на площади Европы — звездообразной формы, с шестью лучами, носившими имена Льежа и Лондона, Вены и Мадрида, Константинополя и Ленинграда. Фред убил свободную четверть часа перед витринами музыкального магазина на Римской улице, где были выставлены всевозможные инструменты: духовые, струнные, целые серии саксофонов, выстроенных по размеру, в убывающем порядке, как молотки и отвертки, а в самой глубине — небольшой рояль корейского производства. В молодости Фред учился игре на фортепиано и освоил его достаточно хорошо, чтобы импровизировать на темы, услышанные на пластинках, к примеру вещи Рэя Брайана, Джуниора Менса, Бобби Тиммонса и всякие другие. Жорж аккомпанировал ему на гитаре, с грехом пополам переделав под басовые четыре нижние струны, потом они нашли барабанщика, у родителей которого был гараж на отшибе, и поставили там взятый на прокат Bösendorfer. Ударник был маленький, нервный, но кряжистый, носил тоненькие, почти незаметные усики. Говорил мало. И всегда держался так, что, казалось, вот-вот даст вам по морде.

Было уже пятьдесят пять минут, и у Фреда не оставалось времени, чтобы зайти в магазинчик и опробовать рояль. В гостиничных номерах, где он обычно проживал, невозможно было поставить инструмент. Хотя, как правило, это были шикарные отели, и в баре всегда имелось пианино, но — увы! Он вернулся назад, к площади Европы, и, пройдя по ней, свернул на Льежскую улицу.

На Льежской улице под номером 6 располагался небольшой особняк, чистенький и свежий; он стоит чуть в глубине, отступив от генеральной линии уличных фасадов. Решетчатая ограда защищает двор, усыпанный гравием и засаженный кустиками; тут же припарковано несколько автомобилей: «Бентли», «Ленд Ровер», старый желтый «Мерседес», на некоторых значатся иностранные номера. Рядом стоит мотоцикл «Нортон Коммандо». Первый этаж занимает общество международных перевозок. Этажом выше находятся две двери, одна против другой. На одной из них прикреплена визитка с неразборчивым именем. Фред постучал в другую.

Дама, открывшая дверь, была уже не молода, но все еще очень красива, стройна, подтянута и накрашена, ее сияющая улыбка возбуждала. У нее было лицо доброй феи-кровосмесительницы, такое лицо мог бы описать при составлении словесного портрета человек, решивший объединить черты Мишель Морган и Грейс Келли в возрасте пятидесяти пяти лет, будь этот человек Уолтом Диснеем. Она носила костюм от «Шанель» цвета цинка, блузку дымчато-серого цвета, легкую, как дымок, и массивное золотое ожерелье.

— Я ищу своего кота, — сказал Фред, — он забрел сюда, вы его случайно не видели? Такой желтый кот в зеленом ошейничке.

— Нет, — ответила дама, — в нашем квартале живут только собаки.

— У меня тоже была собака, — ответил Фред. — Она заболевала каждый раз, как новый месяц начинался с пятницы.

— Входите, — пригласила дама.

Он вошел. Салон в стиле Людовика XV, золотистая обивка, широкие зеркала, картины в духе Фрагонара или Буше, ковер мануфактуры «Савонри», пышные сборчатые занавеси на окнах. Хозяйка закрыла дверь.

— Легко меня нашли?

— Без проблем, — ответил Фред. — Вот только пароль чересчур заковыристый.

— Вы пришли от Гиббса?

— Давайте без имен, — остановил ее Фред.

Дама рассмеялась.

— Ну уж нет, — сказала она. — Речь идет как раз об именах. Вы здесь именно для этого.

Она жестом предложила ему выбирать между разнокалиберными, но одинаково неудобными креслами с белесыми, как обложенный язык, обивками, а сама села за маленький вычурный секретер, откуда извлекла папку, пухлую от закладок, торчавших во все стороны. Приложив к глазам, но не надевая очки, она просмотрела первые листки.

— Ну да, — сказала она, — это секта. Род секты.

— Простите, что вы сказали? — спросил Фред.

— Секта, — повторила она, — со всеми ее типичными признаками. Места сборищ, филиалы в провинции, пропагандистские материалы — в общем, все что надо. Прошлой весной они организовали небольшой праздник, на него собралось почти восемьсот человек… минуточку (она перелистала страницы), ага, вот: семьсот восемьдесят два участника. Они собрали очень много денег на эту церемонию, ведь это был праздник Прекрасной Сестры.

— Не понимаю, — признался Фред.

— И не пытайтесь понять, — сказала дама. — Прекрасная Сестра — это нечто вроде весталки, которой они поклоняются. Они поклоняются также белому.

— Какому белому? — удивленно переспросил Фред.

— Белому цвету, — уточнила дама. — Они обожают белый цвет, поклоняются Прекрасной Сестре и еще кому-то типа верховного жреца, который у них есть, вернее, был, ну я вам потом объясню.

— Так они что, идиоты? — догадался Фред.

— Проблема не в этом, — ответила дама, — на чем я остановилась? Ах да, на том, что они собрались на свою церемонию и привезли огромную сумму денег. Они хотели принести их в жертву Прекрасной Сестре и отдали верховному жрецу. На следующий день верховный жрец исчез, а сейф оказался пуст.

— Ну, я же говорю — идиоты! — убежденно повторил Фред.

— Охотно допускаю, — сказала дама. — Во всяком случае, они до сих пор не уразумели, что случилось. Они совершенно растеряны, и сейчас их можно взять голыми руками. В общем, заманчивое дельце.