Александр Шелудяков - ЮГАНА

Сейчас время отдыха. Про Ургека никто не вспоминает, словом не обмолвится, и мысленно даже стараются не думать о нем. Тревожные думы, заботы и вздохи об ушедшем охотнике могут сильно повредить промысловику в добыче крупного зверя.

– Было маленько темно. Охотники отдыхали у огня, после ужина. Они были сыты, вкусно поели жирной еды из оленьего мяса, – продолжала рассказывать Югана. Она держала в руке черемуховую палочку, служащую специально для помешивания огня, смотрела на языки пламени. Пожирал огонь стружки, сколы, щепки – остатки при обработке весел. – Один парень вырезал из сухого дягиля дудку, лег на спину и начал играть, а сам смотрел в небо, на звезды. Песня была нежная и красивая – в ней говорилось о жизни небесных женщин, которые блаженствовали в серебряных чумах на луне. Даже щуки и окуни высовывали головы из воды, чтобы послушать игру на дудке. Второй молодой охотник смастерил кедровое корытце, балалайку, натянул один ряд из волосяных струн, другой – из спинных сухожилий лося. И под звонкие струны начал петь олонхо. Третий, их товарищ, был молодой вождь, ученик великого шамана Шолейула, и умел видеть в темноте, слышать в воде язык рыб. Его звали Кый. Он ничего не делал у костра, а лишь слушал песню и музыку своих товарищей. И вдруг Кый увидел, как к их костру подошли две молодые девушки, дочери Духа Тайги. Девушки были очень красивые и совсем голые. Дочерей Духа Тайги мог видеть один Кый. Его товарищи ничего не видели и не знали. Они все так же пели и играли, каждый – на своем музыкальном инструменте. Кый снял с себя замшевую рубаху и отдал девушке, которая была поближе к нему. Вторая посмотрела на Кыя и попросила:

– Мне, юный мужчина, не нужна твоя одежда. Пусть Кый возьмет в руки мои груди.

Взял Кый да и послушался, исполнил просьбу девушки. Когда он сделал это, то испугался: потерял силу шамана и гордость молодого вождя. Свои руки не мог уже Кый оторвать от груди красавицы, дочери великого Духа Тайги. И дальше просит девушка, дочь хозяина тайги и всех диких урманов, чтобы Кый прислонил свои губы к ее губам.

– А то мне совсем холодно у костра людей. Пусть кровь и дыхание молодого вождя согреют, оживят меня.

Сделал и это Кый, как просила его девушка…

Югана прервала рассказ, помешала палочкой угли, достала из замшевого мешочка кисет, набила трубку табаком и закурила. Она не торопилась рассказывать. Сегодня некуда спешить.

– Такую легенду ты еще не рассказывала нам, Югана, – сказал Орлан.

– А что было дальше с Кыем? – спросил нетерпеливо Карыш.

– Хо, дальше совсем плохо получилось… Раз Кый губами прильнул к губам молодой красавицы, то и попросила она его молящими глазами, чтобы Кый прижал ее к себе как можно крепче…

Ребята, помня обычай и запрет громко не смеяться, зажав рты руками, начали фыркать. Югана невозмутимо посматривала на ребят и улыбалась сдержанно, курила трубку.

– …Товарищи Кыя думали, что ему жарко, – выбив пепел из трубки, продолжала Югана.

Ребята уже отфыркались, протерли глаза, немного успокоились и ждали, о чем же дальше говорится в этом древнем сказании.

– Рассказывай, Югана, поподробнее, – попросил Таян.

– Друзья Кыя ни о чем не подозревали и продолжали играть на музыкальных инструментах. И вдруг, когда смолкли игра и песня, Кыя поднял кто-то невидимый и унес в темное небо ночи. Девушка, одетая в замшевую куртку молодого шамана, унесла сестру с прилипшим к ней Кыем к Духу Тайги, своему отцу. Все это было шибко давно, когда вместо болот юганских были великие и малые озера и по земле ходили боги-звери: мамонты, бизоны. Так стал Кый мужем Бур-Ани, Доброй Женщины тайги, любящей музыку и песни. С тех пор всегда, как только охотник, человек тайги, заиграет на дудке или «лебеди», гуслях, у вечернего костра, то обязательно к нему прилетают голая Бур-Ань и ее муж Кый. В благодарность за песни и музыку людей они посылают удачу охотникам, гонят на выстрел жирных лосей, оленей, дорогих соболей, голубых белок и других зверей, птиц, каких только попросит тот, кто умеет играть и петь.

Ох уж эта Югана! Будь сейчас дома Таня, досталось бы всем, а в первую очередь, конечно, Югане. Сколько было бы охов и ахов и даже слез! Надо же додуматься, чтобы послать шестнадцатилетнего мальчишку на медвежью тропу. И представила Югана мысленно, как бы сейчас отчитывала ее Таня: «Ах, Югана, ну как ты могла сделать это лиходейство? Без ружья, без топора отправила мальчонку в тайгу. Что он может сделать одними стрелами да ножом на палке с остервенелым зверем?» Подобных и более резких упреков довелось Югане выслушать за шестнадцать лет немало. Что с Тани взять: она как зайчиха, она как стонущая лебедушка, любящая мать. Танюшины материнские чувства хорошо понятны Югане, но только она всегда делает вид, будто у нее с ребятами все получается как-то случайно, неожиданно, необдуманно. Нынче, по весне, в бурю устроила эвенкийка на бушующей реке какое-то соревнование – видите ли, Вас-Юган выбирал первого вождя племени Кедра. Или прошлой зимой: пошли ребята с Юганой по первому заморозку промышлять белку, соболя и опять же случайно наткнулись на берлогу. Заставила Югана поднять зверя из берлоги, разбудить его да «маленько» поговорить. Ни Югана, ни ребята тут не виноваты – разбуженный зверь не захотел мирно «разговаривать», начал сильно ругаться и реветь на молодых вождей, охотников таежного племени. Медведь не имеет права кричать на человека, он всегда должен уступать дорогу и место человеку – такой закон и обычай юганских эвенков. Раз так получилось, то дух урмана велел ребятам и Югане добыть медведя. Ему, духу урмана, ведь тоже зимой голодно. А ребята дали жертву – парной крови и жиру с кишок.

Разве могла бы сейчас Таня Волнорезова понять, что Югана направила промышлять медведя именно Ургека неспроста. Какая причина заставила? Очень даже важная причина. Было это в прошлом году, вскоре после ледохода, когда разрешалась охота на водоплавающую дичь. Понаехало на юганские озера, реки малые много охотников-любителей из Медвежьего Мыса, из Томска. Везде палят, стреляют, и умей гуси и утки говорить языком человека, они, пожалуй, сказали бы: люди одичали!

Братья тогда вчетвером промышляли язей на большом продолговатом озере Мингерь. Утром сидели они у костра, когда к ним подошел мужчина, приехавший на мотолодке, и сказал:

– Молодые люди, недалеко от вас два браконьера бьют ондатр. Уже много зверьков из малокалиберок понастреляли.

Ружей у ребят с собой не было. Когда они уезжали на рыбалку «обыденкой», на день, то обычно ничего лишнего не брали. Побежали тогда парни сразу к озеру. Раньше их на стан браконьеров налетели четыре гордых кобеля. Умные лайки почувствовали коварство людей, бросились сразу на браконьеров… Треск выстрелов… И все… Лай стих, визг умолк. Всех четырех собак, как серпом, смахнули браконьеры. Когда братья выскочили на лоб приозерной гривы, хлестнуло и по ним несколько выстрелов… Ургек схватился за левый бок и упал. А браконьеры торопливо запустили мощный двигатель, и легкая речная плоскодонка, как на крыльях, умчалась от озерного берега. Где и кого найдешь, если всюду вода разлилась, половодье. Вырвался из берегов древний Вас-Юган.