Александр Шелудяков - ЮГАНА

– Цок-у-а, цок-цок, урла-а, кур-лы-ы.., – а это были голоса юношей, которые подражательными звуками рисовали в воображении слушателей цокот оленьих копыт, крики вспугнутых орлов и вещих воронов, которые, поднявшись в высоту неба, парили там, ожидая жертвенного мяса, которое будет принесено им после страшной, кровавой битвы с недружелюбным племенем кочевников..

– А-а-лю-лю-ай-ай… – звучал чуть надтреснутый, но еще бодрый и сильный голос пожилой женщины. Югана своим голосом старой матери оплакивала, убаюкивала осиротевших маленьких детей, и в ее голосе чувствовался вместе со скорбью призыв, чтобы маленькие дети быстрее подрастали и, возмужав, вышли на «тропу войны», взяв оружие отцов и дедов в свои молодые, крепкие руки.

Таня стояла на берегу как завороженная: чувствовала она себя словно в каком-то древнем языческом храме, где звенят струны волшебной музыки и обворожительные голоса женщин, мужчин, исполняющих бессловесный гимн племени Кедра. Вдруг Таня ощутила в этих голосах наступающую юность, которая молит и просит дать волю, свободу тому, кто приходит на смену старому поколению.

Андрей Шаманов держал в руке потухшую трубку, смотрел на Таню.

– Послушай, Андрей… Они там с ума посходили… Ну разве можно нормальным человеческим голосом передать все, что рождается у меня в душе, что навевает этот гимн кочевого племени… Понимаешь, у меня ощущение, что это голос самих урманов: я слышу язык древних духов-богов, которые рядом с нами опустились с неба, вышли из тайги и там, у лодок, подпевают им, вдохновляют.

– Да, Танюша, это голос юности… – взволнованно сказал Андрей Шаманов.

– Я не вынесу, у меня надорвется сердце… Андрей, крикни им – пусть прекратят все это! – попросила Таня, но самой хотелось слушать и слушать голоса поющих сыновей.

– Сейчас, Таня, все кончится…

– Красиво сыграли гимн вождей! – задумчиво проговорил дед Чарымов и посмотрел на Таню: – А как понимать это словами?

– Концовка гимна означает: воины племени Кедра вернулись с победой, но везут они в речных долбленках тела погибших сородичей, и где-то по тайной тропе возвращаются на верховых оленях девушки, принимавшие участие в битве… – пояснил Андрей Шаманов.

– О, господи, но зачем же они так душу надрывали себе и мне? – сказала Таня и пошла встречать сыновей.

Вольный и дремучий Вас-Юган не видел нынче грусти людской. Было у жителей Улангая такое же радостное и счастливое настроение, как у солнца при утренней заре в безоблачном небе.

На берегу, в стороне от дома старика Чарымова, на сосновом кругляке сидел Иткар Князев, выжидательно смотрел на Югану.

– Хо, Иткар, Югана должна молчать… Святилище кволи-газаров – тайное место.

Наступило молчание. Иткар набил трубку махоркой, закурил.

Югана чистила горловинку женской трубки костяной лопаточкой.

– Понимаешь, Югана, мне необходимо найти древнее святилище кволи-газаров. Оно, я считаю, хранит след к большой нефти… Укажи тропу. Нет, Югана, я даже не прошу тебя об этом, а умоляю и встаю на колени.

– Хо, большой геолог, сын земли, Иткар! Слушай хорошо: берегла Югана тропу не для себя…

– Понимаю, Югана. Не скупись…

– Берегла Югана завещание вождей кволи-газаров. Думала и хотела Югана, чтобы у племени Кедра было много людей, были богатые урманы и многорыбные реки, озера. И хотела еще Югана, чтобы у молодого вождя Орлана была своя нефть…

Иткар Князев приехал в Улангай вчера вечером. Расспрашивал он Югану про Ай-Кару, пытался узнать: где же это загадочное святилище кволи-газаров.

Но старая эвенкийка отмалчивалась. И вот сейчас, когда Иткар собрался возвращаться в Кайтёс, вдруг Югана заговорила о том, что интересовало геолога много лет.

– Земля юганская имеет сердце, – торжественно произнесла эвенкийка. – Приложит Югана ухо к земле, и слышно, как стучит земное сердце. Там, в большом «нижнем мире», кровь земли – нефть! Ей поклонялись кволи-газары. – Сказав это, Югана вытащила из кармана костяную дощечку величиной с ладошку и передала Иткару.

– Тамговое письмо! – удивленно сказал Иткар, взяв костяную дощечку из бивня мамонта.

– Так-так! Письмо… – улыбнувшись, сказала Югана. – И писано очень давно. Тогда по земле ходили великие бизоны и звери-боги, мамонты…

– А кто прочитает, Югана, эти древние руны?

– Пусть Иткар передаст эту писаную кость старому ханту Бояру Тунгиру, – попросила Югана, дав этим понять, что у нее уже был какой-то сговор с Тунгиром.

Иткар смотрел на Югану. Чем отблагодарить мудрую праматерь племени Кедра?

Около небольшой старой промысловой избушки, которая стояла на песчаном уречном мысу, поросшем густым сосняком, горел костер. Андрей Шаманов сидел на обрубке бревна, выброшенном в половодье. Они только что с Юганой пообедали, и теперь эвенкийка, сидя на борту лодки, мыла в речной воде чашки, котел.

У бревна лежал берестяной лист – на нем вареные язи, щука. Андрей наклонился, потрогал пальцем рыбу и, убедившись, что варево остыло, крикнул:

– Айна, иди подзакуси рыбой!

Черная породистая лайка была отдана Богдане в день помолвки, клятвы у Озера Пепла. Помолвка расторгнута Андреем. Айна, как заложница, была возвращена хозяину.

Вымыв посуду и расставив чашки, котелки, тарелки подсушиться на солнце, Югана вернулась к костру.

– Шаман не обижается на Югану, что молодой вождь Орлан женился? – спросила Югана как будто между делом.

Андрей подкинул в огонь поленья.

– У Орлана своя голова на плечах, – ответил Андрей и, помолчав, досказал: – Невеста хороша! А как у них жизнь сложится – трудно гадать…

– До небесных звезд далеко – их язык земля не слышит. Земных троп у человека много, и все они запутаны – тропа одного человека пересекается с тропой другого. Югана думала: по какой тропе идти Орлану искать девушку в жены… Югана жертву давала Солнцу – просила мудрую и красивую невесту Орлану. Солнце своим пальцем-лучом указало на Дашу.

– Да что теперь, Югана, оправдываться… Даша – чудесная девочка, наша, таежного корня. Ты, Югана, готовься снова в няньки. Глядишь, зимой Даша родит нам целый детсад – четыре сына, как Танюша.

– Шаман пошто врет? Нынче еще не будет детей у Орлана и Даши. У них ребятишки поползут через два или три года. – Югана подложила в костер откатившуюся головешку, посмотрела на Андрея и пояснила: – Живот женщины не кын с крышкой, туда не заглянешь и не спросишь: один ребенок там живет или четыре.

Это на языке Юганы означало: цыплят по осени считают, а детей после того, как родятся.

Недалеко от береговой избушки, километрах в двух, течет небольшой ручей Кын-Гарга. По весне Кын-Гарга рождается из мощного ключа, бьющего из-под земли, и течет по извилистому руслу, образует на своем пути много небольших, но шумных водопадов. За чистую, целебную воду издавна считается Кын-Гарга священным живцом, ключом. И на это место приходят обычно эвенки в месяц Иркына, Красного Листа, молятся добрым духам юганских урманов. Месяц Иркын еще не наступил, но необходимость заставила Югану приехать раньше на священный источник. Причина всему этому такая: два дня назад попросила Югана Андрея, чтобы он собрал все платья, разную одежду Лены-доктора и на чистом, жертвенном огне сжег. Югана считала, что вся беда в том, что дух Лены-доктора не ушел в «небесный урман», а живет рядом, следит за Андреем и приходит к нему ночами, целует, ласкает.