Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

— Мох — плохо.

Чтобы попасть домой, Тому требовалось найти ключи. А чтобы их найти — поставить свою ношу. Он в нерешительности стоял на середине лестницы и ждал, когда же гость уйдет, однако тот лишь терпеливо глядел на хозяина.

— Спасибо вам, — сказал Том, изо всех сил стараясь показать: разговор окончен.

— Крыша нужна новый.

Его прислала Бет? Нет, быть того не может.

— Вы хотеть — я чинить?

Том набрался храбрости, положил два самых больших пакета на ступеньку и полез за ключами. Азиат тут же взял пакеты.

— Дождь — намочить. Я подержать.

По крайней мере он стоял на месте, не бежал к своему пикапу, и пресс-папье оставалось у Тома, но все же заводная собачка и волшебные принадлежности попали в заложники. Гость ухмыльнулся, обнажив кривые желтоватые зубы. Улица пустая, на помощь звать некого.

Тому пришлось повторить обычную процедуру с ключами: перебрать все английские, пока не добрался до американских.

— Вон тот, он как раз, — сказал пришелец и оказался, что самое неприятное, прав.

С пакетами в руках незваный гость вошел вместе с Томом и сразу заметил у стены сломанный велосипед Бет.

— Уа-ай! — прозвучало похоже на приветственный оклик, будто азиат неожиданно наткнулся на старого приятеля.

— Ладно, можете забрать. Я все собирался отвезти его на свалку. Спасибо. — Том придержал дверь открытой, однако назойливый тип опустился на колени и стал двумя руками ощупывать покореженную переднюю вилку велосипеда.

Вопреки своей ярости, Том вспомнил вдруг, насколько бережно ветеринар обращался с Ходж, их кошкой, попавшей под машину. И ошеломленный Финн жалостно сопел рядом, без конца повторяя: «Бедняжечка Ходж».

И все же чтобы с нежностью прикасались к велосипеду, Том никогда раньше не видел. Азиат поднял голову, в опухших глазах его читалось моральное осуждение.

— Могу делать хорошо. Я это вам чинить.

— Да мне он не нужен, можете забрать…

— Без проблем, — последовал оскорбленный ответ.

Вот нелепость: малый пролез в дом как воришка, а Том чувствовал, что должен чуть ли не отчитываться перед ним свое — или Бет — небрежение по отношению к велосипеду. Вопреки всякому здравому смыслу, Том понемногу уступал, сознавая поражение.

— Откуда вы приехали?

— Эверетт.

— Нет, а до того — откуда?

— Эверетт, — ответил гость своим обиженным голосом, опять заставляя Тома испытывать неловкость.

Конечно, существуют чрезвычайно закрытые эмигрантские сообщества, и в них целые поколения могут за всю жизнь научиться говорить по-английски немногим лучше этого человека. Хотя, возможно, он умственно неполноценный. Если так, тогда пугающее ясновидение в случае с ключами выдает «сумасшедшего гения» — идиота, сверходаренного в какой-то одной области. Еще ребенком, живя в Илфорде, Том знал стопроцентного помешанного, который умел, услышав любую дату, определить, какой это день недели. Ему, к примеру, называют: «Двадцать четвертое января 1895 года», а он отвечает: «Четверг». Никогда не ошибался, а в туалет без посторонней помощи сходить не мог.

Одержимый велосипедами сумасшедший поднялся на ноги и вытер руки о куртку, оставив черные разводы на девственно-голубой материи.

— Зовут Чик, — сказал он, — я давать вам номер пейджер. — Он оглядел комнату уже с видом полноправного гостя. — Уа-ай, книги! Вы учитель?

— М-м, да, вроде того.

— Эй, может, научить меня чему-нибудь, а? — Он захихикал, и теперь в его смехе Тому послышалась нестерпимая насмешка.

Расстегнув молнию одного из своих многочисленных карманов, азиат вынул блокнот и карандаш, принялся старательно что-то черкать.

Закончив, он вырвал листок и вручил Тому, однако написано там было гораздо меньше, чем тот ожидал: просто «ЧИК» и далее семизначный номер. Все равно выглядело зловеще, точно письмо от недоброжелателя.

— Спасибо, — сказал Том, подразумевая «нет, спасибо», и убрал листок в карман брюк, к скатанному в шарик чеку, оставшемуся после утреннего похода по магазинам.

— Надо назвать расценка — так вы говорить. Правильно?

— Расценку?

Том онемел. Подумал: «Я же сказал ему: можно забрать чертов велосипед!»

— За крыша, мистер. Новая крыша.

— Вы… кровельщик?

— У меня парни, — ответил Чик гордо. — Мексиканские ребята. Работать обалденно. Я их главный. Они делать хорошая работа, и быстро, быстро.

За последние десять минут Том успел счесть Чика вестником судьбы, назойливым типом, вероятным грабителем, жалким помешанным и вот теперь старался увидеть его в гораздо более выгодном свете, то есть в качестве кровельщика. Это стоило Тому огромных усилий, учитывая полуразвалившийся пикап, в мелком кузове которого помещались два газовых баллончика и приставная лестница, годившаяся разве что для самоубийцы. Все же лучше так, чем как у последнего подрядчика — Том беседовал с ним, хотел нанять, но отверг сразу же. У того был новенький «рейнджровер» с кожаными сиденьями и специальным отделением для лыж. В нынешние времена сказочного изобилия беднякам не приходится выбирать себе ремонтных рабочих, а Том в отношении подрядчиков даже не бедняк, а прямо-таки нищий.

— Я просить недорого, — сказал Чик, словно прочитав его мысли.

Тому хотелось бы верить, и все-таки Чик никак не вызывал доверия. Чик не нравился ему. Он не понимал Чика. Чик пугал его. Но — и как обычно, то было большое «но» — Чик добровольно вызывался ремонтировать крышу, и если бы Том верил в предопределение, то решил бы, что Чик неким сверхъестественным образом послан свыше .

— Мне хотелось бы все обдумать.

Сурово хмурясь на книги, Чик ответил:

— Думать слишком много, я могу и в другой дом…

Он поднял велосипед и вынес на крыльцо, там стал ощупывать непрочный деревянный настил и вздыхать, и охать, будто каждый прогнивший кусочек был злокачественной опухолью. Потом поднялся, держа двумя пальцами небольшую тонкую сосновую щепку, слегка поковырял ею дерево и осталась одна труха.

— Ста-ра-ховка есть, мистер? Человек идти вверх, — Чик показал на ступеньки, — наступать, и хр-рясь — в дырка. Если толстый он, а? Может погибать!

Том подумал о почтальоне Олине, настоящем медведе, трехсотфунтовом увальне в мятой голубой форме. Из своего кабинета наверху Том каждое утро слышал, как Олин шумно взбирается на крыльцо — жизнерадостный топот, которого теперь надо ждать с содроганием. Придется купить почтовый ящик и укрепить его на шесте у тротуара.

— Я чинить, не великое дело. — Чик отломил у крыльца сбоку кусочек зеленой, выгоревшей на солнце обшивки и продемонстрировал Тому. — Пора бы обновить!

Ну нельзя же вот так явиться к человеку домой и начать все ломать!

— Да как вы…