Энтони Берджесс - Доктор болен

— Понятно, — понял Эдвин. — Мне не дали особенных шансов поправиться, правда? По инвалидности, надо же. Ты уверена, что статья 18 не связана с дурным поведением?

— Ты уволен по инвалидности, — повторила Шейла. — Вот что с тобой случилось. Но оплатят больничный за пару месяцев. Считается, видимо, неразумно посылать людей назад в тропики с такой штукой, как у тебя. Ты про дурное поведение говоришь? Ты никакого понятия о дурном поведении не имеешь, дорогой Эдвин. Билабиальные фрикативы не совершают дурных поступков.

— В каком-то смысле совершают, — с жаром возразил Эдвин. — Я хочу сказать, взять хоть ту фонетическую мешанину, которая имеется в Бирме. Билабиальные фрикативы вместо полугласных. Конечно, на определенных исторических фазах развития британского английского все было иначе. Отсутствовало наложение чужих фонемических правил на…

— Вот именно, — вставила Шейла. — Вот именно.

— Ох, — сказал Эдвин. — Да. — А потом молвил: — Больничный за два месяца. А дальше что нам делать?

— Я не знаю, что ты собираешься делать, — сказала Шейла. — Лично я вернусь в Бирму.

Эдвин с разинутым ртом таращился на нее, досчитав до пяти. Его сигарета медленно истлела до самых пальцев.

— Не понял, — сказал он. — На какую-то работу? Но у тебя квалификации нет.

— О нет, — возразила Шейла, — квалификация у меня есть. Кажется, по крайней мере, Джефф Фэрлав так думает.

Эдвин держал рот открытым, досчитав до семи. И сказал:

— Но ты не можешь выйти за Фэрлава замуж. Я тебе не позволю, развода не дам.

— Нет никакой особенной спешки с разводом, — сказала Шейла. — Дашь раньше или позже. Дашь, знаю. Не так уж тебе надо быть рядом со мной. Тебя, фактически, интересуют только билабиальные фрикативы, полугласные и прочая белиберда.

— А тебя Фэрлав сильно интересует? — Уголек сигареты коснулся кожи. — Чтоб тебя разразило, — сказал он, и пепел рассыпался по всей постели.

— Вполне, — сказала Шейла. — И Бирма меня тоже интересует. Климат нравится. Народ нравится. А еще нравится перспектива не быть больше неверной женой. Знаешь, не такой уж подарок — спать с билабиальным фрикативом.

— Может, заткнешься, — сказал близкий к слезам Эдвин, — насчет билабиальных фрикативов? Ты ко мне несправедлива, жестока. Знаешь, я еще не совсем хорошо себя чувствую. Тебе просто плевать, всегда было плевать.

— О нет, — сказала Шейла, — не было. Пока на дороге не встали билабиальные фрикативы. Извини. Ну, тогда полугласные. Фокальные взрывные. Ретрофлексия чего-то там такого. Жизнь, где правят закон Вернера и закон Гримма. Видишь, весь жаргон мне известен. Теперь, наверно, придется изучать жаргон хозяина тиковой плантации. Только не думаю, будто он тащит тиковое дерево с собой в постель.

— Ты всегда говорила, — медленно вымолвил Эдвин, — что есть только один тип неверности. Когда просто не хочется быть с человеком, которого якобы любишь. Ты говорила, что нет ничего хуже этого.

— Ох, все наши идеи меняются, — сказала Шейла. — Но все равно скажу, именно в это я сильно верила. Но когда личность перестает быть личностью, что тогда делать? Я не считаю себя обязанной любить кучу фонем, или как ты их там называешь. Куча билабиальных фрикативов — это ведь просто неодушевленный предмет , да? Нельзя любить неодушевленный предмет.

— Может быть, ты права, — признал Эдвин. — Странно, вчера я почти решил тебя бросить. Из-за ощущения, что ты меня бросила. Из-за страшного физического удара, который мне продемонстрировал, что тебе чертовски плевать на меня. Наверно, я этого заслуживаю в каком-то смысле. Но я решил стать другим, или постараться стать другим. За последние несколько дней я столкнулся со словами, как таковыми. И кажется, соприкосновение с жизнью сделало меня лжецом, вором, распутником, сутенером, мошенником, беглецом. Но, по твоим словам, этих нескольких последних дней просто не было.

Значит, я по-прежнему тот же. Вот именно. Но именно тебя я искал в те последние дни. Везде тебя искал. Фактически, не имеет значения, было все это в действительности или не было, правда? Даже воображаемый поиск тебя говорит о любви, правда? Я люблю тебя, вполне в этом уверен. И могу стать другим.

Шейла печально качала темной головой.

— Не думаю, что тебе надо становиться другим. Ты вроде машины, а мир нуждается в машинах. Ты как рентгеновский аппарат или какой-то прибор для электроэнцефалографии, на который ты жаловался. Тебя можно использовать. Но мне машина не нужна. В любом случае, не для того, чтоб с ней жить и ложиться в постель.

— Все мы должны делать что-то на этом свете, — сказал Эдвин. — Всем надо на жизнь зарабатывать. На мои билабиальные фрикативы и минимальные пары куплены твои украшения из жадеита и бутылки джина. — Речь его была мягкой. — Просто так, к сожалению, вышло, что способ заработать на жизнь доставляет мне наслаждение. Видно, женатому мужчине кощунственно слишком радоваться своей работе. Больше я такого греха не совершу.

— Это вообще твой единственный грех, — вполне дружелюбно заметила Шейла. — Но так вышло, что для меня это грех непростительный.

— Я больше не буду, — пообещал Эдвин. Пауза. — Поэтому теперь у тебя будет шанс хранить настоящую верность. Больше никакой казуистики насчет разделения брака на физический и духовный, которые никогда не сливаются воедино. Так или иначе, возможно, этот самый Фэрлав не окажется столь терпеливым, как я. Возможно, ему не понравятся твои заходы с другими мужчинами время от времени. Если ты, — рассуждал Эдвин, — будучи моей женой, развлекалась со всякими типами вроде Фэрлава, с кем будешь развлекаться, выйдя замуж за Фэрлава?

— Ты ведь не очень-то хорошо знаешь Джеффа, правда? — сказала Шейла. — Он не ревнивый, что для меня в новинку.

— Ох, женщина, женщина, — вздохнул Эдвин. — А он обрадуется дружескому письму, полученному от огорченного, по простившего мужа, считающего лишь своим долгом предупредить преемника о беспорядочных связях жены в то время, как больной муж лежит или сляжет в постель?

— Что именно ты имеешь в виду?

— Что муж застал свою жену с неизвестной персоной за делом. Что подобный удар чуть его не убил.

— Просто, — сказала Шейла, — чистая глупость. Просто вранье и гадость. Смешно.

— Да я даже не думал об этом, — сказал Эдвин. — Не могу попусту тратить время. Надо сесть за статью о билабиальном фрикативе в лондонском английском низшего класса в девятнадцатом веке. Но все больше и больше задаюсь вопросом, действительно ли мне пригрезились те последние несколько дней.

— Я к тебе скоро снова приду, — пообещала Шейла, вставая, расправляя юбку. — Надо несколько дел уладить. Твои книги, одежда, вещи в Моламьяйне. Одна из причин моего возвращения. Оплачен один билет в Бирму для устройства там дел. А еще машина и слуги. Я приду… ох, может, завтра? Да, завтра. Рада, что ты лучше выглядишь.