Джеймс Олдридж. - Дипломат

– И русские тоже. Мы всегда боялись русских в Азербайджане. На этот раз мы рады им, потому что они не вмешиваются в наши дела.

– А вы были в России, полковник? – Мак-Грегор считал, что он заслужил право задать этот вопрос. Он подозревал, что полковник опытнее в военном деле, чем большинство иранских офицеров.

Полковник улыбнулся. – Вы думаете, я из русского Азербайджана или, может быть, иранский коммунист, который обучался в Москве?

– Нет. – Мак-Грегор не мог ответить улыбкой на улыбку полковника. Его удручало сознание, что он неожиданно для самого себя все-таки вмешался в эти дела. – С моей стороны это просто любопытство. Простите за назойливость.

– Почему же, такое любопытство вполне законно. – Полковник все еще улыбался. – Особенно для англичанина. Англичане здесь всегда беспокоятся из-за русских.

– Не в этом дело, – сказал Мак-Грегор. – Это вопросы, которые мне зададут совершенно официально, и я должен быть готов ответить на них.

– Ах, так? Тем лучше, – сказал полковник. – Если вам придется говорить обо мне, то здесь все обстоит очень просто. Несколько месяцев назад я был штабным офицером шахской армии в Миандэ, а теперь я штабной офицер азербайджанской армии в Зенджане. Если вас спросят о моем военном образовании, вы можете объяснить, что я учился в кадетском корпусе генерального штаба в Тегеране и был послан прежним шахом в Турцию для стажировки в армии Кемаля Ататюрка. А если вас спросят о моем политическом образовании и личных убеждениях, то скажите только, что я родом из Ардебиля и что мне, как честному азербайджанцу, не надо объяснять, что означает национальное самоопределение.

Мак-Грегор сказал, что вполне удовлетворен ответом. Полковник поблагодарил его за беседу и, вспомнив, добавил: – И спасибо за то, что привезли офицера.

– А что с ним теперь будет? – спросил Мак-Грегор.

– Его прежде всего допросят, – ответил за полковника майор.

– А потом?

Майор пожал плечами, а полковник засмеялся.

Мак-Грегор сказал, что ему пора возвращаться. Беседа на этом кончилась. Полковник поехал вместе с Мак-Грегором в госпиталь узнать, пришел ли в себя Джават. Когда виллис миновал деревню и приблизился к голубому домику, Мак-Грегор увидел, что форда там нет.

Он не поверил своим глазам. Эссекс не мог бросить его одного, так же как Мак-Грегор не мог не поехать с ним в Азербайджан. Оба они достаточно хорошо узнали друг друга и понимали, что разногласия их весьма ощутимы, но что о полном разрыве не помышляет ни тот, ни другой. Мак-Грегор так же не мог порвать с Эссексом, как Эссекс не мог порвать с ним. Как бы они ни расходились во мнениях, их связывало нечто такое, что делало окончательный разрыв невозможным. Эссекс должен был понимать, что их личный спор нельзя решить таким путем. Ему не следовало уезжать. Мак-Грегор мысленно упрекал Эссекса в обмане, а Кэтрин – в предательстве.

Виллис остановился у крыльца, и Мак-Грегор выпрыгнул из него, позабыв о полковнике. Он вбежал в дом, торопясь узнать, там ли они. Возле старой закоптелой керосинки стояла необычно бледная Кэтрин.

– А Эссекс уехал? – спросил Мак-Грегор, все еще отказываясь этому верить.

– Он отправился с Аладином за горючим. Кто-то украл наше из бака.

Напряжение Мак-Грегора сразу ослабло. Он услышал, как у него за спиной полковник щелкнул каблуками, кланяясь Кэтрин.

– Нет, нет,- сказала Кэтрин, угадав мысли Мак-Грегора. – Он не бросил бы вас тут одного. Хотя бы уже потому, что я не позволила бы. А потом – он боится расстаться с вами. Он сейчас вернется. Кстати, Джават пришел в себя.

Они пошли к больному, но тот только что очнулся и еще не мог говорить. Молодой врач запретил им долго оставаться тут, сказав, что Джавату дали снотворное и ему надо уснуть. Джават вопросительно поглядел на изодранное лицо Мак-Грегора.

– Это тот офицер в сапогах, – пояснил Мак-Грегор и слегка улыбнулся. – Я привез его вам. – Он ни слова не сказал о «высокочтимом капитане»; говорить тут было нечего. – Мы уезжаем, – добавил Мак-Грегор, – но я навещу вас на обратном пути.

Джават кивнул.

– Полковник знает все, – сказал Мак-Грегор.

У них не было иного способа выразить свои мысли, но оба чувствовали, что хорошо понимают друг друга. Большего и не требовалось, и Мак-Грегор ушел. К крыльцу только что подъехал Эссекс.

– Вы вернулись как раз во-время, – сказал он Мак-Грегору. – Надо ехать. Уже второй час. Больше мешкать нельзя. Вы готовы?

– За мной задержки не будет, – сказал Мак-Грегор.

– Гочали пришел в себя?

– Да.

– Я хочу сказать ему несколько слов.

Мак-Грегор дожидался Эссекса, греясь на солнце, и впервые у него было время обдумать их роль в этом происшествии. В его трагическом исходе он винил Эссекса. Прежде всего, Эссекс не должен был доверять губернатору, не должен был убеждать Джавата и капитана ехать к губернатору, не должен был поддерживать губернатора. Вот результат политики сэра Сэмюэла Фокса в Азербайджане. Теперь Мак-Грегор решительней, чем когда-либо, осуждал ее. Его личные симпатии были на стороне Джавата, и он подумал, что и политические его симпатии, видимо, склоняются в ту же сторону. Тем более, что Эссекс вынуждал его сделать выбор. Эссекс заварил всю эту кашу своим вмешательством. Он во всем виноват. На его ответственности лежит и смерть голубоглазого капитана.

– Собирайтесь, – сказал Эссекс, выходя на крыльцо вместе с Кэтрин. – Поехали.

Аладин включил мотор, и они сели в машину. Полковник стоял у дверцы. В последнюю минуту он крепко сжал Мак-Грегору руку, потом выхватил пистолет из висевшей у него на поясе кобуры и протянул его в окошко. Мак-Грегор запротестовал, но полковник положил пистолет ему на колени.

– Возьмите, – сказал он. Форд уже тронулся. – Он может вам понадобиться в дороге. Дарю его в знак моего уважения к вам. Возьмите его и прощайте! – прокричал он.

Мак-Грегору оставалось только принять подарок. По долгу вежливости полковника следовало отдарить чем-нибудь еще более ценным, но Мак-Грегор спохватился только когда они были на полпути к Зенджану.

– Это вы тоже выкинете? – спросил его Эссекс.

Мак-Грегор не ответил ему. Он оттянул затвор пистолета, проверяя, нет ли в стволе патрона, потом открыл защелку магазинной коробки, вынул обойму и вытряхнул все патроны на ладонь.

– Я рад, что все это кончилось, – снова заговорил Эссекс. – Как ваши ссадины, Мак-Грегор?

Мак-Грегор сказал, что это пустяки.

Эссекс не пытался поддерживать разговор и молча смотрел в окно, пока их машина не выехала из Зенджана. На большой дороге, сейчас же за штабом полковника, они увидели человека в зеленом мундире. Это был офицер в начищенных сапогах. Он висел на телеграфном столбе.