Джеймс Олдридж. - Дипломат

Сейчас он пройдет мимо швейцара в черной ливрее и, как всегда, протянет ему пропуск, не глядя, чтобы не раздумывать над вопросом, поздороваться или нет. Но, подойдя к воротам, Мак-Грегор вдруг передумал. Вместо того чтобы войти во двор и направиться к себе в канцелярию, он круто повернулся и снова вышел на площадь.

В киоске на углу он купил все утренние газеты и уселся на набережной возле Вестминстерского моста. Сами по себе газеты не очень интересовали Мак-Грегора, но этим поступком он как бы подчеркнул свой решительный отказ явиться на работу. Он развернул газету, лежавшую сверху. Главной новостью был уход генерала де Голля с поста премьер-министра; генерал решил, что его миссия – освобождение Франции – закончена; сообщалось также, что его решение оставить политическую деятельность «бесповоротно». Второе место занимали сообщения из Ирана. Правительство Ибрахима Хакими накануне ушло в отставку, видимо, для того, чтобы уступить место такому правительству, которому легче будет договориться с Москвой относительно Иранского Азербайджана. Поскольку вопрос об Азербайджане был включен в повестку дня Совета безопасности по жалобе правительства Хакими, предполагалось, что теперь жалоба будет взята обратно. Вероятно, переговоры с Москвой будут возобновлены. Читая это, Мак-Грегор подумал, что, быть может, все его треволнения кончились. Но эта надежда мгновенно улетучилась: на той же полосе, несколько пониже, он увидел портрет Эссекса.

С самого их возвращения из Ирана портреты Эссекса не сходили с первых страниц газет. На сегодняшнем снимке улыбающийся Эссекс стоял с трубкой во рту и «счастливым» портфелем подмышкой. Подпись гласила, что снимок сделан после того, как лорд Эссекс посетил Даунинг-стрит, где делал доклад о своей чрезвычайной и столь успешно закончившейся миссии в Москве и Иранском Азербайджане. Ожидается сенсационное выступление лорда Эссекса на предстоящем заседании Совета безопасности. Как стало известно из достоверных источников, собранные лордом Эссексом факты неопровержимо доказывают, что в азербайджанском восстании повинна Россия; следовательно, имеется налицо вмешательство в дела другой страны, а это достаточное основание, чтобы поставить вопрос перед Организацией Объединенных наций. Назначение лорда Эссекса на пост чрезвычайного делегата Англии в ООН даст ему возможность завершить ту миссию, которую английское правительство недавно возложило на него, а именно, урегулировать вопрос об Иране. Выступление по этому вопросу в ООН увенчает усилия лорда Эссекса. Поскольку именно он будет представлять Великобританию в Совете безопасности, можно твердо рассчитывать на то, что его оценка положения в Иранском Азербайджане и самом Иране, основанная на личных наблюдениях, определит позицию не только Англии, но и ООН в целом.

О курдах в газете не было ни слова. Два дня назад высказывание Эссекса в пользу независимости курдов, как и следовало ожидать, вызвало сенсацию; газеты писали, что Эссекс поставил английское правительство в затруднительное положение: опасались серьезных протестов со стороны Турции, Ирана и Ирака. Но, несмотря на то, что Мак-Грегор каждый день тщательно просматривал все газеты, он не обнаружил ни одного сообщения о протестах какой-либо из этих стран. Пресса хранила по поводу Курдистана подозрительное молчание.

Мак-Грегор бегло перелистал остальные газеты. Во всех было одно и то же. В светской хронике он нашел заметку о Кэтрин, которая со дня их приезда, так же как и Эссекс, ежедневно упоминалась в газетах. Он быстро пробежал заметку и снова занялся более серьезными сообщениями. Повсюду Мак-Грегор узнавал тонкую и ловкую тактику, с помощью которой Эссекс продвигал свою точку зрения на Иранский Азербайджан. Исключение составляли только «Дейли уоркер» и «Таймс». «Дейли уоркер» Мак-Грегор никогда в жизни не читал; сегодня он купил ее случайно вместе с другими газетами. «Таймс» коротко сообщала, что лорд Эссекс в качестве чрезвычайного делегата будет представлять Англию в Совете безопасности во время обсуждения иранского вопроса. Вчера лорд Эссекс был принят на Даунинг-стрит. Больше в «Таймс» не было ни слова. «Дейли уоркер» писала, что лорд Эссекс был послан в Иран с целью вмешательства во внутренние дела страны после позорного провала всех попыток шантажировать русских и вынудить их к тому, чтобы они позволили тегеранскому правительству задушить народное восстание в Иранском Азербайджане. Вчера Эссексу пришлось выполнить неприятную обязанность – доложить о своей неудаче правительству.

Ни одна из газет не могла привести высказываний самого Эссекса. Он все еще ничего не сказал ни об Азербайджане, ни о вмешательстве русских; он вообще не говорил о том, к каким же решающим выводам он пришел. Сколько Мак-Грегор ни искал, он не мог найти ни одного прямого заявления Эссекса. Однако все газеты печатали пространные сообщения о собранных Эссексом сокрушительных уликах, с несомненностью доказывающих факт вмешательства русских в дела Азербайджана и Курдистана. Так продолжалось уже два дня, и Мак-Грегор чувствовал свое бессилие прекратить это. Эссекс на всех парусах шел к победе, не связав себя ничем, не сказав ни одного решительного слова. Наконец Мак-Грегор не выдержал: он аккуратно скатал все газеты в тугую трубку и швырнул в бурые воды Темзы. Газеты распластались на поверхности реки и медленно поплыли под Вестминстерский мост. Мак-Грегор недолго смотрел им вслед. Он решил повидаться с Джоном Асквитом, и к тому времени, как газеты пошли ко дну, он уже был в Форейн оффис и искал новый кабинет Асквита.

Мак-Грегор бывал в этом здании раза два-три, не больше Он приходил сюда вместе с сэром Роулендом Смитом на совещания по вопросу о положении на Среднем Востоке в качестве статиста с туго набитым портфелем в руках; документы, лежавшие в портфеле, никто никогда не смотрел, и Мак-Грегор очень скоро стал увиливать от обязанности посещать эти совещания. Несокрушимая косность, царившая в Форейн оффис, всегда отталкивала Мак-Грегора; в этом было что-то пугающее, убийственное, чрезмерно самонадеянное. Само здание Форейн оффис казалось несравненно более живым и приветливым, чем его постоянные и неизменные обитатели, требовавшие безоговорочного подчинения от каждого, кто переступал порог их царства. Никто не мог прийти сюда со своим собственным взглядом на вещи, противоречащим официальному взгляду Форейн оффис, и уйти отсюда, не усомнившись в своей правоте. В этой атмосфере олимпийского спокойствия, незыблемой веры в свою непогрешимость и непререкаемость своего авторитета ничье другое мнение не могло устоять. Здесь трудно было оставаться самим собой, в особенности такому человеку, как Мак-Грегор. Стоило ему очутиться в коридорах этого страшного обиталища Горгоны, как все его убеждения разлетелись вдребезги. К тому времени, когда он нашел Джона Асквита, от Мак-Грегора осталась одна видимость. Только Асквит спас его от окончательного уничтожения.