Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Ну, в это вы и сами не верите, – сказала она. – Ведь вы же умный человек! Это сразу по вашим волосам видно. Очень легко и просто фыркать на такую работу только потому, что вы не согласны с ее целями.

– Я хочу понимать, что я делаю, – возразил он. – А понять эту дипломатическую стряпню невозможно. В ней нет твердых законов и правил, и дипломаты подходят к проблемам вроде иранской с предвзятым мнением. Факты здесь роли не играют.

– Сколько презрения!

– Сколько накопилось.

– Всякая дипломатическая деятельность – жонглирование миром, – сказала она, – но при этом иногда принимаются и важные решения, Мак-Грегор. И среди них бывают неплохие решения.

– Я не хочу в них участвовать, – сказал он.

– А почему? Не судите о дипломатии по некоторым ее представителям, которые вам начинают не нравиться. Просто бывают плохие дипломаты, как бывают плохие ученые.

– Плохие ученые не делают карьеры, – сказал он.

– Представьте себе, что такова судьба и плохих дипломатов.

– Не представляю.

– Не все знаменитые дипломаты хороши. Я не это хочу сказать. Она встала и оправила свои лыжные штаны таким движением, каким женщины оправляют юбку. – Есть, конечно, и очень бездарные дипломаты, но, как правило, большинство из них люди разумные, образованные и честные, каким бы жульничеством они ни занимались.

Он покачал головой. – Нет уж, по-моему, лучше держаться от них подальше.

– Не торопитесь с вашими мрачными выводами, – сказала она. – Пробуйте иногда плыть по течению. Это замечательное чувство, оно вам понравится, а тогда вы и к своей работе будете относиться совсем по-другому. Повремените, еще успеете принять решение.

Он надел пиджак. – Я и так слишком долго раздумывал.

– Вовсе нет, – сказала она. – Что значат для вас еще несколько недель? Побудьте здесь и понаблюдайте за событиями, а если вам не понравится то, что здесь происходит, скажите об этом Эссексу. Он не обидится.

– Вряд ли мне удастся уехать, – сказал Мак-Грегор.

И она отправилась на лыжную прогулку, а он поднялся к Эссексу.

Эссекс посмотрел на него и подумал, что все в это утро выглядят как-то чрезмерно молодо. Обычно бледное, лицо Мак-Грегора разрумянилось от мороза, и Эссексу показались неуместными его собственная бархатная куртка и комнатные туфли. Это было слишком по-стариковски. Он отошел к кровати и переоделся, предоставив Мак-Грегору терпеливо дожидаться у стола. Эссекс надел костюм, полосатую рубашку, пригладил волосы, раскурил трубку, сел в кресло и скрестил руки на груди.

– Вы такой тихоня, Мак-Грегор, – сказал он, – а впутываетесь в большие неприятности. – Эссекс бесцеремонно разглядывал Мак-Грегора, как будто видел его в первый раз.

– Чем же я провинился? – Притворство плохо удавалось Мак-Грегору.

Эссекс взял телеграмму. – Вы сказали американским корреспондентам, что моя первоочередная задача – заставить русских уйти из Азербайджана. Они сообщают, что мы видели в Москве только Сушкова и Корина. Вы действительно рассказывали им такие подробности?

– Конечно, рассказывал, и притом совершенно не подумав. Но все эти комментарии о русских в Азербайджане целиком вымышлены.

– Измышлять и приписывать – такова их специальность, – резко возразил Эссекс.

– Кроме того, они не могли не знать, что это была частная беседа.

– Ну, с такими молодчиками не может быть частных бесед, Мак-Грегор, и вам бы следовало это знать. Вы – лицо официальное, и в какой бы обстановке вы ни говорили о своей работе, вы выражаете только официальное мнение. Тут еще много всякой всячины и все «из достоверного источника». Этот «источник» тоже вы?

– Должно быть, – сказал Мак-Грегор.

– Разве вы не понимаете, что это ставит под угрозу всю нашу миссию?

– Я не говорил ничего такого, что могло бы создать эту угрозу.

– Может быть, – согласился Эссекс, – но бесцеремонная ссылка этого Хэмбера на ваши слова может провалить все наше дело: ведь русские, прочтя это, предложат нам укладывать чемоданы.

– Да что же, в конце концов, они написали? – Мак-Грегор не выдержал томительной неизвестности и протянул руку к телеграмме, но Эссекс не мог отказать себе в удовольствии прочитать ее вслух.

– «Несколько дней назад, после основательной встряски при аварии самолета, – читал Эссекс, – сюда прибыл глава английской миссии лорд Эссекс, чтобы вести переговоры с Кремлем относительно действий русских в Азербайджане – недавно восставшей провинции Северного Ирана. Предполагают, что лорд Эссекс получил прямое указание от премьера Эттли пойти на самые крайние меры, чтобы добиться от русских объяснений по поводу поддержки ими левой демократической партии, которая подняла восстание с целью добиться автономии для Азербайджана. Помощник лорда Эссекса А. Э. Мак-Грегор сообщил сегодня вашему корреспонденту, что первоочередная задача Эссекса – заставить русских уйти из Азербайджана. Из этого явствует, что Англия располагает новой информацией, которая позволит ей требовать, чтобы все карты были выложены на стол. Хорошо осведомленные круги разделяют это мнение и заявляют, что приезд сюда лорда Эссекса указывает на то значение, которое придает английское правительство азербайджанскому вопросу. Вашему корреспонденту сообщили также, что лорд Эссекс уже имел беседы с Александром Сушковым и Владимиром Кориным из личной канцелярии мистера Молотова, но что это была только подготовка к более важным переговорам с Молотовым. Переговоры эти будут проходить в Кремле, и полагают, что в них примут участие самые высокие инстанции».

– Какая бесстыдная стряпня, – раздраженно сказал Мак-Грегор.

– Вы снабдили их продуктами для этой стряпни, – заметил Эссекс.

– Но все это легко опровергнуть.

– Опровержение только ухудшит дело. Мы не хотим, чтобы вокруг нашей миссии разгорелась газетная полемика. Печать – вещь опасная, и об этом всегда следует помнить. Она помогает только тогда, когда вы сами в ней нуждаетесь, Мак-Грегор, а во всех остальных случаях бойтесь ее, как огня. Ваша беседа с журналистами дала Молотову в руки оружие против нас.

– Но ведь он и без того должен был догадаться, ради чего мы приехали, – сказал Мак-Грегор.

– Догадка – это одно, а письменное доказательство – совсем другое. Задача дипломата состоит в том, чтобы не давать другой стороне никаких преимуществ. Противник может отлично понимать, что вы делаете, но, пока ему не удастся доказать это за круглым столом, он не сможет ни обвинить, ни дискредитировать вас на основе одних ваших намерений. Спор наш носит юридический характер, и, обосновав его должным образом, мы припрем русских к стене. В данном случае можно обвинить их в нарушении договора 1942 года, который говорит о недопустимости вмешательства в иранские дела. Но тут впутываетесь вы со своим заявлением, что наша цель – заставить русских уйти оттуда. Всякому понятно, что это явно в наших интересах. А наши интересы не являются юридическим аргументом, неужели вы этого не понимаете?