Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Пора, – сказала она. – Я совсем сплю.

– А может быть, вы останетесь? – тихо сказал Эссекс.

Она взяла со стула свою шубку.

– Нет. Это ни к чему, – ответила она, и Эссекс не понял, о чем она думала. Но он чувствовал в ней какую-то напряженность. Он подошел к ней и осторожно положил ей руки на плечи, легко, почти не касаясь ее. Она не отстранилась, но покачала головой и сказала: – Не надо, Гарольд, – потом повернулась и пошла к двери.

На пороге она остановилась и спросила совсем обычным тоном, так, чтобы не осталось никакой неловкости: – Вы еще долго рассчитываете задержаться здесь? – Это был тот же вопрос о Молотове, только в другой форме.

– Нет, недолго, – сказал Эссекс. – И вы должны уехать в Лондон вместе со мной.

– Когда Дрейк узнает про сегодняшнее, мне все равно придется уехать. Ну, спокойной ночи, Гарольд, и не пейте больше шампанского. Ложитесь спать.

Она затворила дверь, и Эссекс остался один со своими мыслями о ней.

Кэтрин медленно спустилась по главной лестнице. Ей было жарко, и в то же время она чувствовала, что внутри у нее все дрожит. Она не знала, что тут виной – шампанское или непонятная злость, которую в ней вызывал Мак-Грегор. Ей захотелось выйти на улицу, на холод. Падающий хлопьями снег сразу умиротворил ее, но она решила не входить в дом, пока не успокоится совсем. Она перешла набережную и остановилась у парапета над рекой. Облокотившись на свежий, еще не примятый снег, она устремила взгляд на замерзшую реку, всю в отсветах кремлевских огней. Ее все еще лихорадило; она набрала в горсть снегу и стала тереть себе лицо. Вдруг она испуганно вздрогнула – чей-то голос за ее спиной сказал: – Что вы здесь делаете, Кэти?

Это был Мак-Грегор.

– Мак-Грегор, милый, – сказала она, выронив снежный комок. Она ухватилась за отвороты его пальто и почти припала к нему. Мак-Грегор был удивлен; волнение Кэтрин мгновенно передалось и ему.

– Вы вся в снегу, – сказал он и, сняв перчатку, стал смахивать снег с ее волос, бровей, подбородка. Она не выпускала отворотов его пальто и тянула, тянула его к себе, так что, в конце концов, он не выдержал и схватил ее за плечи. Он слышал, как глубоко и прерывисто она дышит.

– Милый Мак-Грегор. Милый, милый Мак-Грегор, – сказала она так тихо, что он едва услыхал. Он не знал, что делать. Мокрый мех шубки на мгновение отрезвил его, он уже хотел ее выпустить, но тут она взяла его руки, тихонько засунула их под шубку и положила на свои теплые плечи. Потом она снова прижалась к нему, подставила ему свое лицо, свои широко открытые влажные глаза и сказала еще раз: – Милый Мак-Грегор. – Он наклонил голову, ища губами ее губы. Ей было неловко стоять, но она все прижималась к нему, ласково и нежно. Дыхание их слилось, и Мак-Грегор потерял остатки самообладания.

На следующее утро Эссекс проснулся с приятным чувством уверенности, что Кэтрин покорена окончательно. Он даже был доволен, что отпустил ее и не стал злоупотреблять преимуществом своего положения. Правда, в Кэтрин еще чувствовалось какое-то сопротивление, но оно относилось не к нему, а к воплощенной в его лице английской дипломатии, которую она инстинктивно ненавидела, а это со временем пройдет. Раз уж Кэтрин должна войти в его жизнь, незачем портить их отношения неуместной спешкой. Кэтрин из тех, к кому требуется бережный подход. Одно ясно: при желании он уже сейчас мог бы назвать ее своей. Если ему все же придется уехать в Лондон, не повидав Молотова, она уедет вместе с ним. В этом Эссекс не сомневался.

Он позавтракал с Дрейком не потому, что ему это доставляло удовольствие, но потому, что Дрейка (как и некоторых лондонских болванов) следовало расположить в свою пользу. При данных обстоятельствах важно было заручиться расположением всего официального персонала – на случай, если беседа с Молотовым не состоится. Из этих соображений Эссекс с самого утра отправил депешу в Лондон, в которой объяснял свои действия и высказывал желание – именно желание, а не намерение – задержаться еще на несколько дней для подведения итогов. Он также поинтересовался текстом телеграммы Мак-Грегора, посланной в ответ на предписание выехать. К счастью, Мак-Грегор составил телеграмму в достаточно осторожных выражениях, и Эссекс благословил природную сдержанность шотландца.

Умиротворить Дрейка было задачей потруднее. Но Эссекс сумел в столь живых красках изобразить, как раздосадованы были русские его появлением на вчерашнем приеме, что Дрейк нехотя признал: да, пожалуй, эта затея имела некоторый смысл. На большее Эссекс и не надеялся, зная, что Дрейк все равно нажалуется в Лондон.

– Чего вы, собственно, хотите добиться от Молотова, Гарольд? – спросил его Дрейк за кофе. – Разве не ясно, что он намерен игнорировать все наши попытки найти компромиссное решение? Иначе – зачем бы он стал приглашать сюда этих азербайджанцев?

– А, да это просто кучка учителишек, – сказал Эссекс. Он искренно так думал, поскольку оказалось, что ни один из делегатов не слыхал, кто такой лорд Эссекс. Конечно же, это какие-то захудалые учителя. – Да, Молотов намерен игнорировать нас, но я, чорт побери, не намерен допускать это.

– Не вижу, как вы можете повлиять на его позицию.

– Молотов умен, – сказал Эссекс. – Он знает, что если я уеду отсюда, ни до чего не договорившись, дело примет характер открытой борьбы. А русские такие горячие приверженцы ООН, что не захотят стать первой страной, которая заслужит ее осуждение. Они постараются по возможности избегать нас, но в какой-то момент это может стать опасным, и Молотов это знает.

Дрейка, однако, не так легко было провести.

– Вас это гораздо больше волнует, чем Молотова, – сказал он.

Дрейк спешил воспользоваться одним из тех редких случаев, когда можно было говорить начистоту. Эссекс сейчас вынужден был занимать оборонительную позицию, и это давало Дрейку большие преимущества. – Думаю, что он сейчас чувствует себя довольно уверенно, и вы его не собьете, Гарольд.

Эссекс почувствовал, что его миссия действительно близка к провалу, раз он должен терпеть такое от Дрейка, но, тем не менее, стерпел.

– Милый Френсис, вы меня еще не знаете, – сказал он.

– Может быть, может быть. – Дрейк из великодушия не стал спорить. Но он решил использовать удобную минуту, чтобы затронуть другой вопрос. – Я лично считаю, Гарольд, что вы здесь оказались в невыгодном положении.

Эссекс посмотрел на него удивленно.

– Да, да, вам было бы легче, если бы вы привезли с собой настоящего помощника. Очень неудачный выбор – этот ваш Мак-Грегор. Я уверен, что он не столько помогает вам, сколько мешает. Ваши трудности в переговорах с русскими в значительной мере зависят от того, что вам нехватает хорошо подготовленных материалов и советов опытного эксперта.