Марианна Грубер - Промежуточная станция

— Это мой кошелек, — сказала она и схватила его за рукав.

— Нет, мой, — закричал мальчишка и вывернулся из ее рук.

Сразу с нескольких сторон донеслись звуки сирен. Полиция. Скорая помощь. Мария побежала за мальчишкой. Автомобиль спецподразделения городской полиции затормозил возле нее. Полицейские выпрыгивали из машины прямо на ходу. Стальные шлемы. Дубинки в руках.

— Это все люди из лагеря, — прокричал мужской голос, — вон удирает один из этих мерзавцев, — и мужчина ткнул рукой в сторону улепетывавшего мальчишки. Все, как по команде, повернули головы в его сторону. — Это все люди из лагеря, — повторил кто-то, задыхаясь от ярости. Забыв об оцеплении, толпа мужчин бросилась за мальчишкой. Тот на бегу отбросил в сторону кошелек, надеясь, что тем самым хоть ненадолго задержит погоню.

Мария опустилась на землю и посмотрела ему вслед. Наконец-то она поняла. Оглушительный хлопок. Осколки. Кровь. Она хотела взять с собой детей, но Пьера было не оторвать от игры. Милли как раз заскочила к ним на минутку и сказала: «Оставь, пусть играет. Я тебя провожу». Откуда-то появился газетчик, тот самый, с которым она заговорила тогда, неделю назад; он нес под мышкой пачку газет, которую положил на ступеньки парадного. Кому нужны теперь газеты? Стали подъезжать машины скорой помощи. В этот миг толпа настигла мальчишку, укрыла его от взглядов, и Мария почувствовала, как в ней поднимается тошнота. Раненые на улице больше не кричали, а только стонали.

Порывом ветра высоко вверх взметнуло песок и пыль. Ветер подхватил несколько газетных полос, лежавших поверх пачки, и вынес их на тротуар. Один газетный лист опустился прямо на Милли.

Нога больше не болела. Она как будто онемела, и Мария присела на тротуар рядом с Милли. Мимо нее пронесли пострадавшего. Полицейские опрашивали всех, кто мог дать какие-то показания. Торопливые движения санитаров, громкие команды — все это происходило где-то далеко от нее, не проникало внутрь.

Кто-то из пробегавших показал на Милли и спросил:

— Убита?

Мария машинально кивнула головой.

— Она стояла вот здесь, — сказала Мария, — там, где должны были стоять дети, если бы… — «И вот все кончено, Милли, — подумала она, — ни водки тебе, ни обносков, зато завтра про тебя напишут в газетах, в одной из этих газет, я прочту тебе вслух».

Мария взяла в руки газетный лист, закрывавший лицо Милли. Это была не газета, а листовка. Организация, именовавшая себя ИАС, брала на себя ответственность за этот и предстоящий взрывы и призывала население к вооруженной борьбе с Учреждениями.

— Милли, это не случайность, — произнесла Мария почти беззвучно, — все было подстроено. Хоть в это и трудно поверить.

Она поначалу думала, что взорвался газ или что-нибудь в этом роде, да и вообще ни о чем таком не думала, и уж помыслить не могла о преднамеренной акции. Мария посмотрела в сторону собора, увидела газетчика, который медленно уходил прочь и уже заворачивал за угол. Голос вдруг снова вернулся к ней.

— Убийцы, — закричала она, — убийцы! — Потом вскочила на ноги, разорвала листовку в клочья и бросилась вслед за газетчиком.

Когда Джон включил приемник, чтобы послушать вечерние новости, Марии не было дома уже больше двух часов. Она пошла покупать яблоки и сахар. Какое-то время спустя Джон и Тереза услышали взрыв, потом сирены полицейских машин и карет скорой помощи, и забеспокоились еще сильнее. Боясь оставить детей одних, они наблюдали за суматохой на улице из окна, видели, как устанавливают оцепление, как отвозят раненых и убитых, но до места происшествия было слишком далеко, чтобы разобраться толком, что же случилось. Потом полиция сняла оцепление, однако Мария по-прежнему не возвращалась.

Джон услышал сообщение диктора о восьми убитых, сорока семи раненых, в основном в тяжелом состоянии. Никто из посетителей «Закусочной Чарли» не уцелел, взрыв задел нескольких прохожих на противоположной стороне улицы. Еще не все жертвы были опознаны. Население призывали помочь властям. Затем диктор зачитал список опознанных жертв взрыва:

— …Милена Рук, шестьдесят семь лет, проживала по адресу…

— Милли убита, — сказал Джон. — Она ведь пошла вместе с Марией.

Потом зачитали список раненых, перечислили больницы, где их разместили. Тереза торопливо записала адреса. На месте преступления обнаружены листовки. Ответственность за два террористических акта взяло на себя движение борцов за свободу. Поиски второй бомбы уже начались, жилой квартал вокруг собора объявлен особо опасным, полиция обратилась к жителям с призывом сообщать обо всем, что покажется странным и подозрительным. Интенсивные поиски террористов и тех, кто за ними стоит, уже предпринимаются, объявлен розыск человека, разбрасывавшего листовки.

Мария знала его. Вот уже целый час она следовала за ним по пятам. Он не торопился, шел пешком, словно прогуливался по городу. Если ехать общественным транспортом, то может статься, что кондуктор или пассажир подземки спустя какое-то время, вернувшись домой, после того как спадет основной поток пассажиров, возьмет да и припомнит тебя. И собственный автомобиль был бы скорее ловушкой, особенно когда перекрывают улицы. «А вот пешком, — думала Мария, — пешком — другое дело, кто обратит внимание на обыкновенного пешехода…» Прихрамывая, она миновала табачную лавку «Тетушка Йованка». Название магазинчика она заметила впервые. Они давно прошли Главную улицу и кружным путем добрались до улицы Нации. Отсюда шла дорога в порт и к мосту, соединявшему город с Заречьем и расположенным там лагерем. Прямо перед мостом мальчишка-газетчик повернул на юг и медленно побрел вдоль пассажирской пристани. Вниз по реке стояли на приколе рыбачьи лодки, дальше потянулись заводские склады и доки. Он нырнул в тень огромных строений.

Мария долго смотрела ему вслед с ярко освещенной стороны берега, пока он совсем не исчез. Ему все же удалось скрыться. Неожиданно мимо нее на огромной скорости проехал штабелеукладчик. Мария снова бросилась вслед за пареньком, споткнулась и упала, вскочила на ноги и, сгорбившись, заковыляла дальше. Последний отрезок пути она ползла, но не из осторожности, а потому, что ноги совершенно отказали. Откуда-то из темноты, со стороны складов, до нее донесся низкий мужской голос с явным иностранным акцентом, приказывавший кому-то отнести пленку Виллему.

— Горю желанием посмотреть, кто на ней заснят, — произнес голос. — Такой фейерверк выкуривает из щелей всех шпиков и прочих крыс.

Мария поглубже укрылась в тень склада. «Вдобавок ко всему они засняли взрыв на пленку, — мелькнуло у нее в голове. — Не стоит попадаться им на глаза». Голос начал удаляться, затем перешел в шепот. «Только бы не потерять сознание, — подумала Мария, — мне надо отсюда выбраться». А потом ей уже больше ни о чем не думалось.