Макар Троичанин - Вот мы и встретились

Чтобы как-то оправдать земное существование, весь следующий день занимался обустройством родительского хозяйства. Мать не нарадовалась на первенца: - «Как ты приедешь», - толкует, - «так я и сплю всю ночь без просыпу, и спину не ломит, и на каторге не устаю». А отец молчал, но по смягчённому выражению лица угадывалось, что и он доволен сыном. Неожиданный вечерний звонок вернул утраченную было надежду, а с ней исчезли и гнетущие мысли о земном прозябании. И вот он в уже сгущающейся темноте ждёт второго звонка.

И дождался.

- Всё пропало! – голос у Марии Сергеевны был тусклым, глухим, словно осипшим от внезапной болезни.

- Что случилось? – забеспокоился Иван Всеволодович. – Вы попали в ДТП? Провалили спектакль? – Иногда ему очень хотелось второго, чтобы она не отдалялась от него в успехе.

- Ни первое, ни второе. – От сердца у Ивана Всеволодовича отлегло. – Хуже!

А он-то было успокоился.

- Что хуже?

Она слегка напрягла голос, и слышалось, что начинает злиться.

- Спектакль-то как раз прошёл с триумфальным успехом: было много смеха, аплодисментов и вызовов актёров и режиссёра, были и цветы, и подарки. А потом… - голос её прервался судорожным вздохом, - потом… вместо того, чтобы тихо порадоваться и разбежаться в радости по хатам, решили по русскому обычаю радость усилить, и всей кодлой завалились в ближайшую ресторацию. Тем более что Аркадий орал, что за всё заплатит сам, из собственного загашника. Увы: безмерная, искусственно вздутая радость всегда кончается слезами. Так и у нас. Когда все в радости и эйфории от успеха и дармовой обжорки очень быстро, торопясь, напились и, извините за выражение, нажрались и скучковались по пьяным интересам, как Доменик Троскана начал приставать к молодой актрисе, которой он дал одну из главных ролей, и не исключаю, что требовал расплаты натурой. Вы слышите?

- Да, да, говорите.

- И, вероятно, добился бы своего, но в тайный договор вмешалась ревнивая примадонна. Она умело отправила в нокаут соблазнительницу чужих мужей и по совместительству главных режиссёров, а потом под горячую руку – в нокдаун героя-любовника, заступившегося было за поверженную, схватила живую собственность за ворот пиджака и поволокла к выходу так, что он, беспомощный, надравшийся вдрызг, смешно перебирал ногами, пытаясь устоять и не шлёпнуться на задницу. – Мария Сергеевна слегка передохнула, очевидно, снова переживая ресторанную трагикомедию. – А наши все молча наблюдали, не пытаясь помочь ни ей, ни ему. Когда пара с шумом вывалилась за дверь, радость наша испарилась, а на смену ей пришли слёзы. Чёрт с ним, с непутёвым человеком – режиссёром, главное, он не заплатил за удалое пиршество ни полушки. Пришлось нам сбрасываться. Вот так, дорогой Иван Всеволодович, кончаются незапланированные экспромт-разгулы. Как вы думаете, что теперь с нами будет? Признаться, выходить на сцену под творческим руководством негодяя не хочется.

Чуть помолчав, собираясь с мыслями, маг и советчик начал осторожно, вслух, нащупывать верное решение для неё.

- Не мне вам говорить, что люди по природе своей и воспитанию такие разные, что до сих пор для этих животных не существует толковой классификации. И надо приспосабливаться жить среди них и тем более работать, чтобы жить, не замыкаясь в собственную непроницаемую стерильную коробочку. Все мы как-то влияем друг на друга и, к сожалению, как толкуют психологи, не в лучшую сторону. Что делать – большие дела не делаются чистыми руками и чистыми помыслами, как врут беспринципные политики. У каждого чистюли в голове всегда копошится свой личный интерес. Настоящие дела делаются профессиональными умами и руками и, к сожалению, люди, обладающие ими, часто не отличаются высокими моральными качествами. Но именно такие делают дело не только для себя, но и для обладателей чистых помыслов и рук, не способных справиться с большим делом при отсутствии профессиональных знаний. Среди ваших, судя по жёлтой прессе, немало горьких пьяниц, многожёнцев и просто трусливых склочников и осведомителей-анонимщиков. Это они, а не Сталин, ссылали на каторгу, расстреливали и сажали за решётку, сообразуясь с собственными меркантильными соображениями, а иногда и просто так, из зависти и злобы. К сожалению, таланту часто сопутствует низкопробная душонка, и нет между ними обратной пропорциональности. Смиритесь с тем, что главное в жизни – ДЕЛО, какими бы руками и помыслами оно ни совершалось. Время соседских кухонных чаёв за запотелой бутылкой водки и бесконечным перелопачиванием новостей и сплетен прошло, кануло вместе с перестройкой. Сейчас соседи по лестничной площадке не видят друг друга в упор, работники одного предприятия не знают личной жизни друг друга и, что совсем странно, не интересуются ею. На смену коллективизма грядёт разрушительный индивидуализм, и так во всём мире, а значит, так надо природе. Вы меня слушаете?

- Слушаю, но не хочу слышать, - голос Марии Сергеевны стал совсем глухим и печальным.

- Вы выбрали очень трудную и исключительно эмоциональную профессию. На сцене вам постоянно придётся быть другой, не такой, как в жизни, и с другими людьми, совершенно отличными от тех, какими вы их знаете в обиходе. Не представляю, как к этому можно безболезненно приспособиться, но надо, поскольку вы выбрали такое дело – дело профессионального актёра. Ну, а если вы не можете играть с подлецом и неприятным для вас человеком, значит, вы ещё недостаточно профессиональны. Хотя, помнится, вы сами говорили, что ваш штатный герой-любовник, которого мне посчастливилось спустить с лестницы – отвратное существо, но вы его-то терпите за талант и делаете с ним общее дело. Почему же тогда нельзя так же снисходительно относиться к талантливому режиссёру, прощая ему нравственную гнильцу? Делайте своё малое дело, свою роль, и если она сделана хорошо, то и общее большое дело всех уравняет и примирит. Вам, очевидно, нравится ваша нынешняя роль?

- Да, очень.

- Ну и творите её, пока не надоест, творите, не обращая внимания на других и на их личную жизнь. Работа – отдельно, эмоции – в сторону, так во всём теперешнем жёстком и жестоком мире. Я не знаю, к сожалению, что вы, актёры, испытываете, когда притворяетесь на сцене, и как это притворство в разных красках отражается на ваших человеческих качествах, но меня очень настораживают слова, сказанные как-то музыкантами знаменитого «Скорпиона»: «Мы продали душу дьяволу ради тщеславия, фантазии и лжи». Неприятное признание, если оно сделано всерьёз. Не думаю, что как-то помог вам в том, в чём не разбираюсь, но очень хотелось бы успокоить и укрепить в трезвом размышлении. Вы любите своё дело, ну, и не порывайте с ним, любите его, а не людей, профессионально делающих его. Что скажете?