Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

– Я слишком занята, чтобы шляться по больницам. – Руби заговорила тише. – Мне ведь нужно приглядывать за ней .

* * *

Ева гадала, верно ли, что у нее нервный срыв.

Несколько лет назад Джил, работавшая вместе с Евой в библиотеке, внезапно начала разговаривать сама с собой, бормоча про то, как несчастлива в браке с Берни Экклстоуном. Потом она принялась швырять на пол все книги в красных обложках, выкрикивая, что они следят за ней и передают сведения в МИ5. Если кто-то отваживался к ней приблизиться, она обзывала доброхота агентом Системы. Какой-то дурак вызвал охрану и попытался выволочь Джил через запасной выход. Она дралась со сторожами как дикое животное — в ход шли зубы, ногти и рык, — а потом вырвалась и побежала в парк, граничащий с территорией университета.

Ева и охранники помчались за ней. Грузные мужчины вскоре запыхались и отстали, и вышло так, что догнала беглянку именно Ева. Джил бросилась ничком на землю и вцепилась в пучки травы, приговаривая: «Помоги мне! Если пальцы разожмутся, меня ветром унесет!».

Тогда Ева подумала, что лучше всего будет сесть Джил на спину и таким образом закрепить ее на земле. Когда подбежали задыхающиеся сторожа, Джил снова начала кричать и вырываться. Через парк на большой скорости проехала полицейская машина со включенной сиреной. Ева больше ничем не могла помочь коллеге. Полицейским и охранникам наконец удалось скрутить Джил и затолкать в автомобиль, тут же умчавшийся прочь.

Когда Ева наконец получила разрешение навестить Джил в психиатрическом отделении, то сначала ее даже не узнала. Джил сидела в безликой комнате на пластмассовом стуле и слегка раскачивалась. Другие пациенты пугали Еву. Телевизор вопил невыносимо громко.

«Это бедлам, – ужаснулась тогда Ева. – Самый настоящий бедлам. – Идя к выходу по территории больницы, она думала: – Я лучше умру, чем окажусь в подобном месте».

Несколько лет спустя она видела любительскую постановку «Марат/Сад» [24] « Марат/Сад » — пьеса немецкого драматурга П. Вайса (1964 г.), экранизированная П. Бруком в 1967 г. Полное название пьесы исчерпывающе описывает содержание: «Преследование и убийство Жана-Поля Марата, представленное артистической труппой психиатрической лечебницы в Шарантоне под руководством господина де Сада». в исполнении студентов и преподавателей. Брайан очень убедительно изображал лунатика. Несколько недель после спектакля Еву преследовала мысль, что безумие таится прямо за углом и выжидает, когда она крепко уснет, чтобы пробраться к ней в голову и поработить ее.

* * *

Ева немного подремала. Проснувшись, она испугалась, увидев на заляпанном супом стуле свою многодетную соседку Джули.

– Я смотрела, как ты спишь. Храпишь довольно громко, – сказала Джули. – Пришла вот пожелать тебе счастливого Нового года, чтобы хоть ненадолго выбраться из того дурдома, который зову своим домом. Я на грани, Ева. Они меня совсем не слушают. Потеряли ко мне всякое уважение! Мы целое состояние истратили на рождественские подарки для мальчишек. Стив купил старшим по приставке, а для Скотта – отдельный телевизор, чтобы малыш мог смотреть мультики перед сном. Еще они получили от Санты большой мешок разных игрушек и половину уже успели поломать. Стиву не терпится вернуться на работу, как и мне.

Обозлившаяся от голода Ева выпалила:

– Бога ради, Джули, если сыновья плохо себя ведут, забери ты у них эти чертовы приставки! Запрети озорникам гулять, пока не научатся уважать старших. И напомни Стиву, что он – давно уже взрослый мужчина. Этот его заискивающий тон на ребятню не действует. Он вообще умеет повышать голос?

– Только когда смотрит по телику футбол.

– Вы со Стивом боитесь приучать свой выводок к дисциплине, потому что думаете, что за строгость дети вас разлюбят, – поставила диагноз Ева и тут же заорала: – Вы ошибаетесь!

Джули подскочила и замахала рукой у лица.

Ева пожалела, что сорвалась на крик, – теперь обе не знали, что сказать дальше.

Соседка критическим взглядом посмотрела на волосы Евы.

– Хочешь, я тебя подстригу и прокрашу корни?

– Когда дети снова пойдут в школу, ладно? Прости, что сорвалась, Джули, но я ужасно голодна. Принесешь мне немного еды, пожалуйста? Домашние постоянно забывают, что я здесь лежу.

– Или забывают, или пытаются голодом выманить тебя отсюда! – хмыкнула Джули.

* * *

Когда Джули отправилась назад в домашнюю анархию, на Еву нахлынул приступ жалости к себе, и она почти раскаялась, что не пасется сейчас внизу у фуршетного стола. До нее донесся крик Брайана:

– «Brown Sugar»! Давай, Титания!

Заиграла музыка, и Ева представила, как муж с любовницей танцуют по кухне, подпевая «Роллинг Стоунз».

Первого января Брайан и Титания большую часть послеобеденного времени занимались любовью. Брайан принял виагру в пятнадцать минут третьего и до сих пор не истощился.

Время от времени Титания поощрительно стонала:

– Боже мой!

Но на самом деле с нее уже было достаточно. Брайан исследовал и заполнил почти все ее отверстия, и Титания порадовалась, что ему, очевидно, приятно этим заниматься, но ее ждали дела и встречи. Она рассеянно забарабанила пальцами по спине любовника, чем только подзадорила его, и не успела опомниться, как Брайан перевернул ее лицом вниз так, что она едва не задохнулась, вдавленная в набитые утиным пером подушки. Ей пришлось буквально бороться за глоток воздуха.

– Боже мой! – воскликнула она. – Ты меня убиваешь!

Брайан на пару секунд остановился, чтобы перевести дух, и сказал:

– Слушай, Титания, можешь кричать что-нибудь другое? «Боже мой» мне ничуть не помогает.

Титания, все еще лежа на животе и упершись ногами в стену, ответила:

– Мы словно два водяных буйвола в одной упряжке, которые без конца крутят чертово колесо. Сколько виагры ты принял?

– Две таблетки, – признался Брайан.

– Одной было бы достаточно, – буркнула Титания. – Я бы уже успела закончить с глажкой.

Брайан предпринял сверхчеловеческое усилие, представляя себе разные образы, которые годами помогали ему возбудиться и кончить дело: декольте мисс Фокс, учительницы физики в школе имени кардинала Вулси, француженок топлесс на пляже близ Сен-Мало, женщину, лижущую рожок мороженого в булочной, и сливки на кончике ее языка.

Но ничего не сработало. Битва продолжалась.

Титания поглядывала на часы. Ее голова и туловище уже свисали с изножья кровати. Она увидела свои скомканные носки, которые считала похороненными под комодом.

– Боже мой на небесах! – воскликнула она. – Да сколько можно?!

– Давай займемся жестким сексом? – прохрипел Брайан.

– Я уже им занимаюсь, потому что до чертиков зла! – рявкнула Титания. – Если ты сейчас же с меня не слезешь, я…