Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

Ей не пришлось заканчивать предложение. Брайан наконец изверг семя, да так яростно и шумно, что Руби, стоявшая в саду над канавой и промывавшая дурнопахнущую щетину старой швабры под садовым шлангом, предположила, что зять поселил в сарае дикое животное.

Но ее больше ничто не могло удивить. Когда-то она думала, что отдавать фунт семьдесят за бутылку воды из Исландии – самая большая глупость в мире, если из крана льется вполне хорошая вода. Но она ошибалась.

В какой-то момент, когда она отвлеклась, весь мир сошел с ума.

* * *

Александр зашел в дом Евы – дверь обычно закрывали только на щеколду – и закричал:

– Привет!

Отозвалась одна Ева.

Он поднялся наверх, мысленно репетируя, что именно скажет. Он уже давно не признавался женщине в любви.

– С Новым годом, – приветствовала Ева. – Выглядишь замерзшим.

– Ага… И тебя с Новым годом. Ездил на Бикон-хилл порисовать. Никогда прежде не писал заснеженный пейзаж. Не знал, что в снеге так много оттенков белого. Чудная мешанина получилась. На обратном пути увидел Руби и подбросил ее домой. Говорит, Брайан и Титания очень шумно изображали животных в его сарае.

– Уже слышу, как соседи вострят перья, готовясь писать петицию о жестоком обращении.

Оба рассмеялись.

– Меня интригуют их отношения, – призналась Ева.

– По крайней мере у них есть отношения.

– Но они, похоже, не нравятся друг другу.

– Мне нравишься ты, Ева, – сказал Александр.

Глядя ему в глаза, Ева ответила:

– И ты мне нравишься, Алекс.

Пространство между ними стало хрупким, словно дыхание замерзло и могло легко разбиться на осколки от неправильного слова.

Ева встала на колени и посмотрела в окно на снег.

– Свежие сугробы… здорово для снеговиков, катания на санках. Я бы с радостью… – Она замолчала, но Александр быстро подхватил:

– И ты можешь, Ева! Можешь съехать с горки, обнимая меня за талию! У меня есть санки в грузовичке.

– Только не начинай пытаться выманить меня из кровати!

– Вот уже несколько лет, как мне приходится напрягаться, чтобы затащить женщину в кровать, – пошутил Александр.

Ева улыбнулась.

– Думаю, моим первым новогодним зароком станет «не пускать в свою жизнь нового мужчину».

– Мне жаль это слышать. Я ведь пришел признаться, что люблю тебя.

Ева перекатилась с середины кровати на край и прижалась к стене.

– Я что-то не так понял?

Ева осторожно произнесла, не желая оскорбить чувства Алекса:

– Возможно, я подавала неверные сигналы, как сказала уволенная работница железной дороги.

– Возможно, мы оба подавали неверные сигналы. Могу ли я просто описать, что чувствую?

Ева кивнула.

– Я люблю тебя, – улыбнулся Александр. – Хочу жить с тобой до конца своих дней. И тебе не придется вставать с кровати. Берусь таскать тебя прямо в ней по Сэйнсбери, а если захочешь, и в Гластонбери отвезу.

Ева покачала головой.

– Нет, не желаю это слушать. Я не стану отвечать за чье-то чужое счастье. У меня плохо получается.

– Я сам буду за тобой присматривать и отвечать за твое счастье. Мы вполне можем быть вместе. Я залягу в кровать рядом с тобой. Сделаюсь Йоко для твоего внутреннего Джона, если пожелаешь.

– У тебя есть дети, и у меня есть дети, – сказала она. – И ты наверняка знаешь, что Брианна в тебя влюблена. Не хочу соперничать за мужчину с ней .

– Это просто детское увлечение. Истинная любовь всей ее жизни – Брайан-младший.

– С меня уже хватит присматривать за маленькими детьми.

Голос Александра от изумления подскочил на октаву:

– Тебе не нравятся мои дети?

– Они чудесные и забавные, – вздохнула Ева. – Но с меня достаточно воспитания подрастающего поколения. Невыносимо смотреть, как разбиваются их иллюзии, когда ребятишки понимают, в каком мире мы живем.

– Бывает, и разбиваются, но мир-то все равно фантастически прекрасный. Если бы ты видела, как сегодня мерцал снег под солнцем… и деревья, с которых серебряным дождем сыплется иней…

– Прости, – повинилась Ева.

– Могу ли я прилечь рядом?

– На покрывало.

Александр снял промокшие ботинки, поставил их на батарею и растянулся рядом с Евой.

Свет не горел, а солнце село, но мерцающий снег на улице позволял видеть очертания предметов в комнате. Ева и Александр держались за руки и смотрели в потолок. Говорили о бывших любовниках, о его покойной жене и о ее живом муже. В комнате было тепло, становилось все темнее, и вскоре они уснули бок о бок, как мраморные статуи на надгробьях.

* * *

Вернувшись после похода в магазин, где она потратила подарочные купоны на альбом для рисования акварелью для Александра, Брианна открыла дверь комнаты Евы и увидела мать спящей на покрывале.

На подушке лежала записка. Брианна взяла листок в коридор и прочитала.

«Дорогая Ева,

Сегодня случился один из лучших дней в моей жизни. Снег был чудесен, а лежа рядом с тобой после обеда я чувствовал себя счастливым, впервые за долгие годы.

Мы любим друг друга, я в этом уверен. Но постараюсь соблюдать дистанцию. И почему все, связанное с любовью, причиняет такую боль?

Алекс» .

Брианна отнесла записку в свою комнату, разорвала на мелкие клочки и спрятала их в пустом пакете из-под чипсов, который достала из мусорной корзины.

Любовники поздно ужинали после продолжительного созерцания звезд. Погодные условия были идеальными, и в холодном безоблачном небе удалось пронаблюдать многие чудеса. Брайана и Титанию всегда трогала всамделишность того, что они видели в настоящий телескоп. Мониторы компьютеров на работе не передавали истинной красоты Вселенной.

Жуя холодную баранью отбивную, Брайан сказал:

– Сегодня ты была замечательной, Тит. Большую часть времени держала рот на замке и заметила ту переменную звезду, которая, почти уверен, еще не зарегистрирована.

Титания наколола на вилку фаршированную оливку из банки. Она не могла вспомнить, когда прежде была так счастлива. Ей хотелось, чтобы Брайан двигался вперед и совершал великие открытия. Он ведь всецело отдавал себя работе. Титания догадывалась, что в прошлом Ева тормозила мужа, ожидая от него участия в воспитании детей. Бедный Брайан даже не смог закончить свою книгу о ближайших к Земле небесных телах, потому что Ева без конца требовала уделять ей время. Неужели миссис Черчилль также настаивала, чтобы ее муж накрыл на стол, прежде чем отправиться на войну?

Титания сочувственно протянула руку.

– Что? – не понял Брайан.

– Возьми меня за руку, – прошептала Титания.

– Должен предупредить тебя, Тит, что я все еще наполовину влюблен в свою жену.

Титания отняла руку.

– Значит ли это, что наполовину ты уже влюблен в меня?