Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

Питеру было несложно забаррикадировать окно изнутри. В кузове грузовичка он держал необходимые материалы. Его часто просили заколотить окно, случайно разбитое домочадцами или гоняющими в футбол мальчишками. Под ироничные возгласы толпы Питер спустился по лестнице на землю.

Пока он шел к своему грузовичку, Сэнди Лейк следовала за ним по пятам и забрасывала вопросами о Еве.

– Меня слышно в спальне?

– Прекрасно слышно, – кивнул Питер.

Сэнди ударила по кузову и заорала:

– У меня крайне важное сообщение! Оно касается будущего всей нашей планеты!

Питер повернулся к ней спиной, чтобы собрать доски и инструменты, какие понадобятся, и Сэнди Лейк вдруг поняла, что ей представился шанс. Она быстро пересекла дорогу и резво взобралась по приставной лестнице, будто стокилограммовая горная козочка.

Увидев в окне обветренное лицо Сэнди, Ева покрепче прижала к животу подушку, словно щит.

Сэнди пристально посмотрела на Еву и процедила:

– Ну, теперь я по-настоящему зла! Что с тобой случилось? Да ты самая обыкновенная женщина. В тебе нет ничего особенного! У святой не должно быть седины в волосах и морщинок вокруг глаз – а у тебя они совсем не из-за улыбок!

Сэнди попыталась перелезть через подоконник, но лестница слегка качнулась. Сэнди посмотрела вниз, и еще раз, и еще. Кто-то позже говорил, что Сэнди закачалась и упала, другие утверждали, будто она наступила на подол длинной юбки каблуком ботильона, а Питер мог поклясться, что видел бледную руку, оттолкнувшую лестницу от карниза.

Еве показалось, будто дом пошатнулся, когда Сэнди рухнула в разросшийся куст лаванды, посаженный Евой много лет назад. Раздались вопли ужаса и волнения. Сэнди приземлилась в невыгодной позе, и друг-анархист поспешил к ней – поправить задравшуюся до талии юбку. Уильям в своем роде любил Сэнди, но из принципиальной честности вынужден был признать, что вид обнаженной ниже пояса толстухи был совершенно неприличным.

Сэнди не умерла. Едва придя в сознание, она скатилась с колючей лаванды и легла на спину. Анархист снял с себя кожаную куртку и подложил ей под голову.

Врач прибывшей «скорой» отчитала Сэнди за то, что та полезла по лестнице в длинной юбке и на каблуках.

– Этот несчастный случай буквально напрашивался произойти, – неодобрительно проворчала она.

* * *

Ева и Питер принялись заколачивать окно под улюлюканье толпы и отдельные взволнованные и испуганные возгласы. Видя Еву в расхристанной одежде, с нечесаными волосами и ненакрашенным лицом, люди больше не могли так истово верить в нее.

Констебль Хоук выкрикнул:

– Будь она настоящей святой, то являлась бы воплощением совершенства во всем!

Человек с биноклем воскликнул:

– Гляньте, да у нее под мышками пятна от пота!

Женщина в мужском костюме и собачьем ошейнике вынесла вердикт:

– Женщины-святые не потеют. Думаю, миссис Бобер – самозванка.

Констеблю Хоуку поступил приказ избавиться от толпы, и он нашел выход:

– Ею овладел злой дух, который поселился в священной чапати!

Кое-кто последовал за ним к чапати, которую пропитали консервантом, покрыли лаком и выставили в местной библиотеке. Другие же адепты принялись собирать вещи. Начались суматошные отъезды, туда-сюда сновали такси, пока на улице не остался лишь Уильям Уэйнрайт, засевший в палатке Сэнди Лейк. Завтра он попытается навестить Сэнди в больнице – но, опять же, возможно, и плюнет на это дело.

В конце концов, он ведь анархист – вольная птица. И никто не уловит его в сети обязательств.

Близнецы работали на новеньком настольном компьютере Брианны. Они исследовали запутанные коридоры системы безопасности Министерства обороны после провальной попытки свести к нулю отцовскую оценку кредитоспособности. В комнате Брианны было жарко, и близнецы сидели в майках и трусах. Над надкушенными бутербродами жужжали мухи.

Из открытого окна доносились крики студентов, зовущих друг друга. Однокашники близнецов наслаждались бабьим летом, устроившись на лужайке перед Сентинел-Тауэрс, смеясь и попивая баночный сидр.

Тонкий девичий голосок завел популярный со средних веков канон «Лето наступило».

– Хреново исполнительское искусство. Эти певчие хоть когда-нибудь затыкаются? – проворчала Брианна.

К зачинщице по одному присоединились еще пять голосов, и каждый принялся выводить сложную вокальную партию.

Из комнаты, где студенты-политологи собрались выпить польской водки и забраковать все существующие политические системы, раздавался грохот падающих бомб и треск пулеметов. Политологи умели пустить пыль в глаза – доказательство долгих часов тренировок на местности и, наоборот, минимального времени, потраченного на лекциях или за написанием эссе.

Глядя на экран, Брианна спросила:

– Сколько лет, Бри?

Их тайная заговорщическая шутка, сокращение от «Сколько лет тюрьмы?».

Брат с сестрой занимались хакерством в равной степени из любопытства и из жажды обогащения.

Прежде чем Брайан-младший успел ответить, раздался жуткий грохот и входная дверь обрушилась позади близнецов, а через несколько секунд оказалась выбитой и дверь комнаты Брианны. Брайан-младший попытался дотянуться до компьютера, чтобы стереть данные с жесткого диска, но его запястье перехватила рука в черной перчатке. Началась шумная возня.

На Брианну нацепили наручники, затем то же самое провернули с Брайаном-младшим. Близнецам велели переступить через поверженную дверь, сесть на кровать и вести себя тихо. Брайан-младший никак не мог взять в толк, что это за пришельцы в черной форме и шлемах из затемненного стекла.

Близнецам было больно видеть, как их стационарный компьютер, ноутбуки, смартфоны, камеры, блокноты и плейеры аккуратно упаковывают в пакеты для улик и картонные коробки.

– Вам следует знать, что нам всего восемнадцать, – заявила Брианна.

Ей ответила женщина:

– Да, уже восемнадцать, и время игр закончилось, детишки. С этого момента вы работаете на нас. А теперь, если не возражаете, снимите белье и расставьте ноги.

Когда все отверстия близнецов тщательно осмотрели, на пленников надели белые робы и вывели их из здания. Другим студентам этого блока рекомендовали сидеть по комнатам и держаться подальше от главного входа.

Две машины с тонированными стеклами ждали на обочине с заведенными двигателями. Близнецам не разрешали говорить до тех пор, пока их не развели по разным машинам, но Брианна сумела ободряющими взглядами передать брату, что в конечном итоге все будет хорошо. А когда Брайана-младшего поворачивали к ней спиной, она крикнула:

– Я люблю тебя, братишка!

* * *

Хо лежал на своей кровати, целуя беременный живот Поппи. Он разговаривал с малышом, интересуясь, мальчик он или девочка.