Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

– Мы могли бы стать хорошим подругами, – сказала Титания.

– Я не слишком хорошо умею дружить.

Титания заглянула в щель, ей будто бы удалось увидеть немного пробивающегося в комнату света, а под ним – лежащую ничком белую фигуру.

– Я пришла сказать, что прошу прощения за эти восемь лет лжи, – повинилась она. – Я пришла получить твое прощение.

– Конечно, я тебя прощаю, – вздохнула Ева. – Я прощаю всё и прощаю всех. Прощаю даже себя.

Титанию удивило ужасное состояние дома. Казалось, поломалась почти вся бытовая техника. На стенах кухни появились огромные трещины. Воняло канализацией.

– Послушай, Ева, позволь мне снять эту дверь, – сказала она. – Я хочу поговорить с тобой лицом к лицу.

– Прости, Титания, но я собираюсь спать.

Так как свет не падал на стену, Ева догадывалась, что на улице темно. Ей хотелось есть, но теперь она взяла себе за правило не просить, чтобы ее покормили. Если люди захотят принести ей еды, пусть придут сами.

Спустившись вниз, Титания застала мать Евы за приготовлением горы бутербродов. Титанию потрясло, как сильно Руби постарела.

Руби извинилась перед двумя врачами и медсестрой за невыметенные с крыльца опавшие листья.

– Только их смету, как сюда мигом залетают другие.

– Такова природа вещей, – кивнул доктор Проказзо.

Когда все собрались у подножия лестницы, Руби сказала:

– Не помню, когда она в последний раз ела горячее. Еду в комнату приходится закидывать.

– Вы так говорите, будто миссис Бобер сидит там, как лев в клетке в зоопарке, – заметила сестра Спирс.

– Память меня то и дело подводит, – посетовала Руби. – Да и по лестнице мне уже не так легко взбираться, ведь я до сих пор жду того нового бедренного сустава!

Она перевела взгляд на доктора Проказзо, который отмел упрек:

– Вы в списке, миссис Сорокинс.

– Как считаете, может ли миссис Бобер причинить вред себе или другим? – вернулся к цели посещения доктор Бриджес.

– Я только однажды видела ее в ярости, когда она злилась на мамашу, тащившую своего малыша коленками по мостовой, – ответила Руби.

– Во всех моих встречах с миссис Бобер присутствовал несомненный агрессивный подтекст, – вмешалась сестра Спирс.

– Но никаких конкретных проявлений неприкрытой агрессии? – уточнил доктор Бриджес.

– Наедине я бы не рискнула поворачиваться к ней спиной, – поджала губы сестра Спирс.

Коллегия поднялась по лестнице и встала у двери в комнату Евы. Затворница съежилась в углу, образованным изголовьем кровати и стеной. Она уже много дней не мылась и слышала исходящий от своего тела земляной едкий запах, не кажущийся ей неприятным.

Ева так изголодалась, что ощущала, будто плоть на ее костях тает. Она приподняла белую сорочку и ощупала ребра – на них вполне можно было сыграть минорный этюд. У двери пропадала еда. Местные доброхоты приносили ей бутерброды, фрукты, печенье и пироги, но Ева не поднималась с постели, чтобы взять угощение. В отчаянии Руби кидала в комнату яблоки, апельсины, сливы и груши, надеясь, что те угодят в кровать.

Когда снаружи у Евы спросили, кто нынче премьер-министр, она ответила неопределенно:

– Это на самом деле так важно?

Доктор Проказзо усмехнулся:

– Нет, все наши премьер-министры – болваны.

– Вы когда-нибудь причиняли себе вред? – поинтересовался доктор Бриджес.

– Только когда делала восковую эпиляцию области бикини, – отозвалась Ева.

На вопрос о желании навредить кому-нибудь она ответила:

– Ничто не имеет значения в сравнении с бесконечностью, не так ли? Взгляните на себя, доктор Бриджес, вы состоите из множества клеток, а те – из неуловимых частиц. В одно мгновение вы можете быть в Лестере, а через восьмую долю секунды – уже на другом конце Вселенной.

Врачи обменялись заговорщическими взглядами, и доктор Проказзо прошептал доктору Бриджесу:

– Возможно, ей показано немного отдыха в Брэндон-Юнит?

– Нам потребуется специалист в области психиатрии, – занялась оргвопросами сестра Спирс. – И могу я предложить четвертую статью [34] Речь о 4-й статье Акта о психическом здоровье. Статья 4: Процедура для недобровольного направления на обследование в условиях срочной необходимости: Максимальный срок задержания – 72 часа. Заявитель, ставящий вопрос о госпитализации или обследовании – ответственный социальный работник или ближайший родственник. Процедура: один психиатр должен подтвердить, что (а) существует неотложная необходимость направления пациента и что (б) ожидание мнения второго врача приведет к нежелательному промедлению. Важно: пациент должен быть осмотрен врачом не позже чем через 24 часа, в противном случае заявление в соответствии со статьей 4 будет аннулировано. ?

* * *

Позже, после ухода врачей, Руби надела пальто и шляпу и пошла к дому Стэнли Кроссли.

Когда хозяин открыл дверь, Руби выдохнула:

– Они хотят забрать Еву.

Она не могла заставить себя выговорить «приют для умалишенных». От отвратительного слова «приют» ее бросало в дрожь.

Стэнли провел гостью мимо книг в коридоре и усадил в уютной гостиной, где книги стояли стопками вдоль стен.

– Она вовсе не сумасшедшая. Я знавал сумасшедших и сходил с ума сам, – сказал Стэнли, хмыкнул и спросил: – А Александр об этом знает?

– Я его сто лет не видела, – покачала головой Руби. – И Брайан совсем не бывает дома с тех пор, как ушла эта женщина, Тит. Ивонн в лучшем мире, а от близнецов уже несколько месяцев нет ни единой весточки. Мне кажется, будто я совсем одна за все про все.

Стэнли приобнял Руби и почувствовал, как она в нем нуждается. Женщина показалась ему приятно мягкой и податливой.

– Скажите, Руби, вас пугает мое лицо? – спросил он.

– Глядя на вас, я вижу то лицо, каким оно было раньше, – прошептала она. – Да и к тому же в нашем-то возрасте уже у всех физиономии маленько потрепанные, разве нет?

* * *

Теперь, когда возможность получить аудиенцию у Евы пропала, ее приспешники разъехались, и остались лишь Сэнди Лейк и Уильям Уэйнрайт.

Они подолгу беседовали вполголоса, чтобы не тревожить соседей. Оба пришли к согласию, что принцессу Диану убил принц Филипп, что первая высадка на Луну была заснята в голливудском павильоне, а приказ разрушить башни-близнецы отдал лично Джордж Буш.

Сэнди приготовила какао на примусе. Попивая горячий напиток, Уильям рассказал Сэнди о рабах, до потери сознания собирающих зерна какао.

– Без чашки какао я не могу уснуть! – пожаловалась Сэнди.

– Значит, стащим следующую банку, а? – подмигнул Уильям.

Он обнял Сэнди за широкие плечи, а она припала щекой к его колючей щетине. Над ними заухала сова. Сэнди встревоженно дернулась, и Уильям стиснул ее покрепче, прижимая к себе.