Джулия Хобан - Уиллоу

Но Уиллоу не готова к тому, что Гай делает в следующий момент.

— Может, перестанешь уже? — взрывается он, разрывая тишину. Уиллоу даже не надо спрашивать его, о чем это он. — Да как ты вообще может делать с собой такое? Послушай себя! Ты такая...

— Я такая что? — не может она не спросить. — Какая же я?

— Неважно, — он отворачивается от нее, прилагая видимые усилия, чтобы успокоиться.

Они оба затихают на некоторое время. Так затихают, что она слышит, как он дышит. И почему-то этот звук обнадеживает. Как бы она хотела сидеть вот так с ним и ничего не делать, а только слушать, как он дышит, и наблюдать за маленькими частичками пыли, кружащимися в луче солнечного света, льющегося из окна.

— Может, прекратишь это? — снова повторяет он, только на этот раз он уже не кричит.

Уиллоу не хочет говорить о своих порезах, не с ним, ни с кем вообще. Но это интересный вопрос, и не такой, который догадается задать каждый. Большинство людей предположили бы, что если она захотела бы прекратить, то сделала бы это. Но Уиллоу знает, что это совсем не просто, и видимо Гай тоже это знает.

Она решает, что после всего, что он для нее сделал — не рассказал брату о ней, предложил подержать ее волосы — она в долгу перед ним, и должна ответить.

— Если бы все было по-другому, и я не имею в виду, что мои родители были бы живы, но если бы все было по-другому, тогда да, я бы хотела остановиться.

— Что тебе необходимо, чтобы было по-другому?

— Этого я не могу тебе сказать.

Гай ничего не отвечает на это. Он просто пристально смотрит на нее с непроницаемым выражением на лице, но Уиллоу может догадаться, что он чувствует неловкость, и даже нервозность. Это не то, чего она ожидала. Скорее лекцию или даже, что он накричит на нее, но не этот твердый взгляд, не этот неотрывный прицел его направленных прямо на нее глаз.

Ни секунды не отрывает от нее взгляда, он берет ее за руку. Она тронута тем, как он нежен, и всего на мгновение она позволяет себе представить, как все могло бы быть по-другому. И что он не знает о том, что она наносит себе порезы. Что на самом деле она не такая .

Что, если бы причиной того, что он перевязывал ей руку, было обычное падение на роликах? Как невинно тогда это было бы! Что, если бы они поднялись сюда затем, чтобы уединиться, а не для того, чтобы кто-нибудь не подслушал, как они заключают это нездоровое соглашение? Что если бы они могли просто болтать и смеяться, как только что, а не разбираться со всей этой мерзостью?

Гай закатывает ее рукав, и она думает, что он хочет проверить, убедиться, что его бинт еще держится, но вместо этого он отгинает пластырь и смотрит на порез.

— Он так уродлив, — тон у него сухой.

Уиллоу одергивает руку. Она не может поверить, что он сказал это, и не может поверить, что ей не все равно. Она знает, что порезы уродливы, и ей неинтересно его мнение, но все же, она ужасно оскорблена. Задета и оскорблена. Это почти то же самое, если бы он сказал, что у нее уродливое лицо .

Гай отрывает взгляд от ее порезов, и вскидывает глаза на нее. Он, должно быть, видит по ее поражённому выражению лица, что его слова задели ее, но он не извиняется.

— Возвращаясь к тому, что я сказал ранее, — продолжает он. — Я и правда звонил твоему брату. И не только затем, чтобы спросить, когда ты работаешь.

Уиллоу потрясена. Так он все-таки рассказал Дэвиду? Что же случилось? Она просто потеряла дар речи, но Гай невозмутимо продолжает.

— Я звонил ему прошлым вечером. Когда попрощался с тобой. Да, — она начинает барабанить пальцами по полу. — Дело в том, что, я и не знал, что сказать. Я просто повесил трубку через пару секунд дыхания в трубку, — он глубоко вздыхает. — Я хотел рассказать ему, но... Я продолжал думать о том, что ты сказала. Ну, насчет того, что это убьет его. Что, если ты права? Слушай, ты, ну, никак не убедишь меня в том, что он абсолютно раздавлен, но что если вдруг то, что я ему скажу, приведет к чему-то... Ну, даже не знаю к чему. А еще, что если я все расскажу, и это убьет тебя ? Что если это заставит тебя сделать такой глубокий порез, что... ну, такой, который ты еще никогда раньше не делала? — осторожно подбирает слова он. — Кроме того, я же обещал тебе. Гай снова берет ее за руку. В этот раз он не отводит глаз от ее лица, прилепляя на место пластырь и опуская рукав. — И я только что понял, и, может, понял неправильно, что с тобой все будет в порядке, что между тем, когда я видел тебя в последний раз, и сейчас, ты не в состоянии была бы, ну, сделать это. Хочу сказать, что я продолжал гадать. Когда ты могла бы это сделать? Конечно, не дома, когда твой брат и его жена рядом, и не в школе тоже.

Картинка женского туалета промелькнула в голове Уиллоу, но она ничего не сказала.

— И все же, — продолжает Гай. — Я думал и так и этак, рассказать мне ему или отказаться от этого. Я не мог заснуть ночью, гадая, что же делать.

Теперь Уиллоу знает, откуда у него эти круги под глазами. Он действительно выглядит выжатым как лимон, и она чувствует себя ужасно виноватой перед ним. Она никогда не хотела причинить боль кому бы то ни было еще .

— Можно вопрос? — выражение лица Гая настороженное, словно он боится ее реакции.

— Можно, — задумчиво говорит Уиллоу. Ей вдруг приходит на ум, что ей больше нет необходимости скрывать что-либо от Гая. Это не так, как зависать в саду с Лори и другими девчонками. Ей не нужно беспокоиться о том, что она сделает какую-нибудь ошибку, ей не нужно притворяться .

— Зачем ты это делаешь? Я не спрашиваю, почему ты так несчастна, я думаю, что уяснил это себе. Я имею в виду, зачем идти таким путем?

Уиллоу задумчиво кивает. Ей следовало бы ожидать такого вопроса. В конце концов, это первое, что она сама бы спросила.

— Это не так-то просто объяснить.

— Когда мы шли сюда... — начинает Гай, затем умолкает, и отводит глаза.

— Да, — мягко подталкивает Уиллоу.

— Я беспокоился, что Лори может сказать что-нибудь, что спровоцирует тебя. И конечно, оказалось, что именно я сам и спровоцировал. Ну, когда рассказал тебе о лекции твоих родителей. Именно я сказал нечто неподходящее, — он говорил о себе недовольным тоном.

— Не бывает неподходящих вещей, — говорит Уиллоу. Именно так она и думает, ведь никогда не знаешь, что может заставить ее схватиться за лезвие. — И также не бывает подходящих вещей.

Гай задумывается над этим на пару секунд.

— Ты можешь еще кое-что мне сказать? Скажи мне, где ты это делаешь? Мне не нравится думать об этом, но я не могу остановиться, и просто схожу с ума.

— Ты хочешь знать, где на теле, или где именно я нахожусь, когда делаю это?

— И то и другое, на самом деле, — говорит Гай. На этот раз он выглядит так, будто его сейчас стошнит.