Пьер Гийота - Воспитание

Другое жилище: мрачная, зловонная конура наверху высокого лестничного пролета, переполненная детьми в грязном белье. Черствая и почти немая старуха с порога вырывает у нас из рук пакеты риса и сахара, а другой рукой швыряет нам в живот свою швабру и половую щетку: необходимо убирать каждую неделю. Эта старуха так сильно зализывает волосы на черепе, что мне они кажутся не волосами, а другой субстанцией, какой-то навозной карамелью, отчего меня рвет на выходе, так как я воображаю, что должен это съесть.

Когда после рождественских каникул возобновляются занятия, меня назначают руководителем шефской организации в Ла-Рикамари, между Сент-Этьеном и Фирмини, в долине Ондены: каждый четверг я отправляюсь на поезде в Сент-Этьен, где пересаживаюсь в автобус.

В свои четырнадцать я обязан целый день заниматься парнями нередко старше себя. Однако я обучен, хорошо образован, а значит, могу руководить вместе с другими этой группой детей и подростков из рабочих семей: мы поднимаемся в заросли дрока, бегаем, играем на феодальных развалинах в следование по маршруту и с песнями спускаемся в долину меж засаленными сланцевыми скалами; а главное, я привожу шоколад, который отец покупает моей матери в сент-этьенском «Вайсе» между заседаниями Генерального совета и который она больше не ест.

Я изо всех сил держусь целую четверть. После чего говорю отцу Сантенаку, что не суждено мне командовать другими: претит это социальное превосходство, которое считается в коллеже заветной мечтой.

На Пасху отец дарит мне первый велосипед, красный «партнер», на который я тотчас сажусь, чтобы в одиночку одолеть два-три перевала в окрестностях Бург-Аржанталя: наконец-то один, пока мухи и черви копошатся в моей волокнистой сперме на траве вверху, я спускаюсь обратно, настолько переполненный сексом и поэзией, - «оргиастические» листки свернуты на дне портфеля, в груде мха, камней, шин, - что я больше не могу говорить с отцом и даже с матерью, - которая смотрит и слушает уже рассеянно, - и впредь буду говорить с ними все реже и реже.

Единение тела с этим новым механизмом, влияние веса на скорость, особенно долгий и затяжной разгон демультипликатора, усилие и следом за ним немедленный результат, воздух, расщепленный на все оттенки ароматов, переход от травы к деревьям, от цветов к скоту, от навеса к навозу, от молока к кофе, от белья, что сушится на скалах, к перегретому вереску, от бензина к вину, от тени к свету, от холода вверху к теплу внизу, и все это за каких-то пару минут, под негромкий шелест спиц и чмоканье покрышки об асфальт; а также занос на повороте, на щебенке, и падение в заросли дрока и ежевики, откуда поднимаешься с дрожью, но с гордостью; вождение на ровной дороге, не касаясь руля, пожирание расстояний, звуков, деревень...

*

Великая французская и всемирная драма того года -майское поражение французской армии при Дьенбьенфу [276] Битва при Дьенбьенфу (1954) - сражение между 
французской армией и силами Вьетминя, закончив
шееся победой Вьетнамской народной армии. Битва
 при Дьенбьенфу считается решающим сражением 
Первой Индокитайской войны. после пятидесяти шести дней осады, и конец французского Индокитая по итогам Женевских соглашений [277] Женевская конференция (1954) - международная 
конференция, проходившая в Женеве при участии министров иностранных дел СССР, КНР, Великобри
тании, США и Франции, в подготовке соглашений 
участвовали также представители КНР, ДРВ, Кам
боджи, Лаоса и Южного Вьетнама. Вторая половина 
конференции была посвящена судьбе Индокитая.
 На ее ход оказало большое влияние поражение
 французского экспедиционного корпуса при Дьенбьенфу, произошедшее непосредственно в ходе 
конференции. 21 июля были заключены Женевские
 соглашения, завершившие колониальную войну 
Франции в Индокитае и определившие дальнейшую 
судьбу бывших французских колоний в регионе. , подписанных Чжоу Эньлаем [278] Чжоу Эньлай (1898-1976) - политический деятель 
Китая, первый премьер Госсовета КНР с момента
 ее образования в 1949 г. до своей смерти, видный
 дипломат. и Пьером Мендес-Франсом [279] Мендес-Франс, Пьер (1907-1982) - французский ле
во-центристский политический деятель, занимал
 важные государственные посты в Третьей и Чет
вертой республике. Как член партии радикалов,
 Пьер Мендес-Франс стал лидером кабинета в 1954 г.,
 заключил мир, окончивший Индокитайскую войну, 
и начал процесс передачи независимости Марокко 
и Тунису. ; конец Французской империи.

В июле наша тетка Сюзанна везет меня в Париж, который я вижу впервые: из окна такси, доставляющего нас с Лионского вокзала на Университетскую улицу, где у нее квартирка, чернота Парижа поначалу меня разочаровывает: много заводов, цехов с дымящимися трубами в самом центре города; на следующий день все эти черные изваяния в мокрой от дождя зелени, эта ночь средь бела дня, величавая феерия державности...

Мы ужинаем в китайском ресторане на улице Мсьё-ле-Пренс, с верными боевыми подругами, воевавшими против Гитлера, француженками, англичанками, американками.

Я дарю ей свою гуашь с нашей родной деревней - вид из наших окон: одна ее подруга, иранский дипломат, увидев рисунок на стене теткиной квартиры, называет его олицетворением Франции, тетка дарит ей картинку, и подруга увозит ее домой в Тегеран: я еще долго воображаю, как мое маленькое творение, нарисованное всего за пару часов, летит над Востоком, а затем лучится в темной нише свежей зеленью, текучим багрянцем.

Наша мать покупает сразу после ее выхода «Историю Виши» Робера Арона [280] Арон, Робер (1898-1975) - французский писатель, 
автор множества политических и исторических 
работ. Член Французской академии (1974). «История
 Виши, 1940-44» (1956). , которую я читаю и перечитываю, иногда в присутствии матери. Из этой книги, основанной на доступных тогда архивных документах, я узнаю о позорном «Французском государстве», что выдает либо приказывает выдавать нацистам евреев, находящихся в его административной компетенции, в возмещение, в уплату за несбыточные преимущества, точь-в-точь как выбрасывают балласт, дабы не пойти ко дну либо подняться в воздух.

*

Наш учитель математики, отец Тренкье, рослый, чуть кособокий, лохматый брюнет, с ярко горящими глазами и вечной меловой пудрой на бровях, а также на длинной латаной сутане, доходящей до огромных горных башмаков, всегда немного расшнурованных, однажды вызывает меня в свою большую комнату, там полный кавардак. Я вхожу в коридор с облупившейся картиной, поправляя свои очки «амор», а он становится передо мной и спрашивает, в волнении роняя из больших волосатых рук мел, когда же я наконец соизволю явиться на урок математики.