Владимир Колковский - В движении вечном

— Николай, Николай Семеныч!.. Когда, ну когда?.. Когда вы нас смените?.. Сколько раз обещали, житья совсем нет, пятый месяц уже…

И так вот каждый раз от звонка до звонка и всю смену.

Когда-когда… заладили.

Да он и сам бы рад сменить, положим. Но это только на первый рассеянный взгляд вам кажется, что вовсе нет никакой тут проблемы, мол, народу на участке хватает, а вот когда поразмыслишь всерьез, основательно… Тех же Мурашко сестер, например, разве сюда посадишь?

— У нас Мурашки-сестрички как мурашки пашут! — каламбурят давненько в цеху.

Ударницы обе на объединении знатные. Что пашут, то пашут, тут не убавить: считай, полплана за бригаду вдвоем на себе столько лет уже тащат. Пикни им только, попробуй, про этот робот — мигом тебе и заяву на стол. Опять же, квартира у каждой, прописка, вольные люди! — в любом другом месте с руками-ногами работниц таких оторвут, и здесь на заводе, и где хочешь по городу… Днем с огнем сам потом таких работниц не сыщешь.

Асташонок Оксану, Степанчикову Лену, Матвееву Катю?

Тоже по второму десятку годков девчата в цеху пятьдесят, ветераны заслуженные, можно сказать. Вместе когда-то начинали работать на участке одном, на «ты» с ним с тех пор да «Коля» по имени. А на собрании сменном совет, и поддержка-опора всегда в неудобных решениях — это же надо совесть какую иметь, чтобы им да вот так удружить.

И новых, молоденьких совсем девчонок, что после училища сразу, тоже сюда не посадишь. Совсем ведь народ необстрелянный, и спросу, ясное дело, пока с них никакого, а техника новая, сложная… Напортачат чего по неопытности, с беса, как потом расхлебаешься?

По трое девчат здесь в каждую смену работают, потому как напрямик им сказали: нет — и за ворота тоже дорога прямая. А девчата они все простые, приезжие, деревенские родом. Живут в заводском общежитии, а значит и к комнатенке своей на троих да коечке узенькой панцирной железобетонно привязаны, намертво. Уволят — куда без прописки! Одна лишь дорожка прямая, известная, возвращайся в родное село. Страшно, ох страшно до жути снова представить в натуре родную живую картинку… Поздняя осень, темный слякотный вечер и ни одной-единственной души людской за окном старенькой хаты на двадцать километров в округе… Только синеватый телевизорный свет из окон да цепняг до костяшки последней продрогших перебрёх унылый… И Ванька-алкаш, первый парень и один-единственный жених на всю деревню.

А как хорошо, как прекрасно им было! Прежде… до «этого робота».

Как им нравилось поначалу в цеху пятьдесят, в особенности старшей, Тамаре. Ведь «Интегратор», научно-производственное объединение предприятие правофланговое, на весь Союз знаменитое, трижды орденоносное. Только спросят, бывало, знакомые, давненько не виделись:

— Ну и как ты, подружка? Где и как счас?

— На «Интеграторе».

И сразу:

— У-у! — в ответ уважительное. — Молодчина, прилично устроилась.

Домой, опять же, вернешься… и куда?

Опять же, одна лишь дорожка «прямая», известная в колхоз свой родной. Вилы зубцами калеными на плечи в обратку клади и за болотце под горку, дояркой на ферму вперед. Там в резиновых ботах, фуфайке сальной среди коровьих и прочих сельскохозяйственных радостей известно ведь чистота какая, запахи… А «Интегратор» предприятие на весь мир знаменитое, флагман советской электронной промышленности.

Электроника ведь делом первейшим чистота умопомрачительная, и более всего это по нраву Тамаре. Заходишь в цех утречком: ни пылинки-соринки вокруг, все на месте своем как положено. По нескольку раз в смену уборка влажная, закон здесь такой, потому как сам техпроцесс этого требует. Также в порядке закона работники вокруг поголовно в колпачках полотняных, в светлых халатиках, аккуратно выглаженных, чистотой блистающих. Снуют по проходам в цеху точь-в-точь как врачи в городской поликлинике… Мечтала, мечтала Тамара когда-то в школе о медицинском, и поступать даже разок попробовала, но ведь конкурса там какие! — глянь только, за голову схватишься.

И не жалела крепко, что срезалась.

Прежде… «до этого робота».

Одно слово сказать — прелесть была, а не работка! Тепло, светло кругом, чистенько и тишина вокруг, только КИП-ы, приборы контрольно-измерительные басисто-утробно урчат, словно от житья-бытья такого славного тоже в охотку балдеют. И задание сменное было прежде совсем не в напряг, даже более. Пластмассовый блочок в часовой корпус вставишь плотно, винтики крошечные специальной отверткой основательно вкрутишь, да на участок снесешь, на контрольный, проверочный… Вот и вся она та работка, в принципе, работка та прежняя на ручном на конвейере сборочном.

И сделаешь ее как положено, и еще подружек всех лучших до конца смены обежишь на объединении, поприветствуешь каждую, за жизнь от души поболтаешь… И радиоузел собственный, между прочим, на головном предприятии имеется. С самого утра запускают ребята в цех музычку, самое свеженькое всегда, самое хитовое… Эх, хороша, хороша ты была жизнь да под музычку!

А кто виноват?

Кто виноват в том, что так вышло?

Сама и сама, прежде всего. Говорила же мать, и отец говорил:

— Не заедайся, Тамара, с начальством! Знай, помни себя, свое место…

Так нет же, обязательно и на собственной шкурке тоненькой нам хорошенько прочувствовать нужно то, о чем люди пожившие с самого детства твердят. Дернул черт под руку, вякнула разик-другой на собрании сменном «не по Семенычу» — вот и сиди теперь на роботе этом от гудка до гудка без просвета, парься-мытарься…

Это ведь только вначале им так говорили: он, мол, и сам будет гладко крутить, а вы только детали в кассеты специальные аккуратно закладывайте и на поток ставьте… Говорили, мол, еще и на ручной позавидуют… И зарплату сулили вначале ого, какую! — да только наяву оно точь-в-точь, как в той старенькой присказке сделалось:

«Кось, кось, лошадка хорошая, милая, косенька…» — пока в воз мужик с улыбочкой, ласково, а как запряг с головой в хомутину, так сразу: «Н-но, поехали!» — да вожжой, хворостиной в ошпару!.. И тащи-ка ты, скотинка, теперь сей воз да по полной программе.

Во-первых, почему-то уж очень часто заедают манипуляторы. Их надо постоянно поддергивать руками, не для женских нежных ручек это дело, тут бы и мужская сила еще как пригодилась. Потом вдруг и вовсе с руля сбоит, сдвинется в манипуляторах тех глупых, и они начинают накидывать детали на поток непрерывный «абы як»… И вот теперь необходимо каждую мелочишку поправить пальцами, иначе все переломает к чертям, а браковку-то сменный мастер тогда на кого, укажите, составит?

Угадали, правильно. На них же, конечно.

У робота ведь из зарплаты не вычтешь.

А еще вдруг загудит, содрогнется внезапно весь робот, металлом громоздким утробно грохоча, разлетятся детали, до винтика крохотного по огромному цеху… Ищи-свищи их тогда под столами, коленками лазай, собирай подчистую и назад аккуратно закладывай… И так вот! — так вот все свое рабочее время от гудка до гудка смену целую девчата и поправляют, и поддергивают, и ищут, и ползают… Не до хитов, не до музычки, куда там теперь, жить от такой маятни прямо не хочется.