Аугусто Бастос - Сын человеческий

— Это мой козел, — послышался за их спинами женский голос.

Капитан резко повернулся:

— Ты кто такая?

— Мария Регалада Kacepé.

Темная небольшая фигурка бесстрашно выросла между лошадьми и солдатами.

— Ты что, вздумала издеваться над нами? — угрожающе взвизгнул командир эскадрона.

— Нет. Это мой козел, — повторила женщина тем же спокойным голосом.

— Как ты узнала, что он твой?

— По мешковине.

— А зачем накрыла его? Боялась, что стащим твою дохлятину?

— Вы его выстрелами сильно напугали, — немного подумав, сказала Мария Регалада, — вот я его укутала в мешковину и заперла.

— А потом выпустила мне под ноги, решила посмеяться надо мной?

— Нет. Он сам убежал. Вырвался из пут и убежал.

— А ты где живешь? — Капитан немного смягчился.

— Там.

— На кладбище?

— Рядом с ним.

— И тебе не страшно?

— Нет. Я родилась здесь. Я могильщица.

— Черт подери, не баба, а солдат в юбке! — загоготал командир эскадрона, и младшие чины подобострастно и нестройно захихикали.

— Точно, капитан, — подтвердил кто-то из солдат, — она могильщица.

— Что ж, будешь теперь хоронить своего козла?

— Зачем же? Раз уж убили, освежую его, мяса накопчу.

— А не много ли козлятины для одного человека?

— Я за больными присматриваю. Они в лепрозории мяса не видят. В такой нищете живут.

Все замолчали, и в эту паузу ворвалась тишина леса. На дереве заухал филин. Робко всходила луна, поднимая над болотом желтый лик, «подобный лицу прокаженной.

— Отнесите козла к ней домой! — приказал капитан, пуская лошадь рысью.

Через полчаса он уже въезжал в деревню. Возле управления он заметил странную суматоху. Какие-то женщины суетились в большом зале, убирая его множеством трехцветных флажков и ветками каабы. Дело близилось к концу: с крыши и с увитых лозами навесов в патио уже свисали вымпелы и еще не зажженные китайские фонарики.

Увидав проезжающего по улице капитана, женщины засуетились с удвоенным рвением, хотя все уже было готово к празднеству. Они кидались из стороны в сторону, жеманились и кокетничали.

Навстречу капитану вышел политический начальник.

— Как дела, капитан?

Мареко буркнул под нос какое-то подобие приветствия.

— Тут кто-то недавно стрелял на кладбище. Что-нибудь случилось?

— Ровным счетом ничего. Так, ложная тревога.

— Видите, капитан? — Политический начальник показал «а управление, аляповато украшенное не в меру усердными женщинами. — Здорово они поработали для сегодняшнего праздника!

— Какого еще праздника? — равнодушно спросил Мареко.

— Как? Забыли? В вашу честь нынешней ночью Сапукай дает настоящий бал.

— А, да, да!

— Дамы из церковной общины и учительницы трудились до седьмого пота. Хотят вместе с вами хорошенько повеселиться. Самые молоденькие мечтают о ваших офицерах. Женщины, знаете, не любят упускать такого случая! Придут даже монахини. — Ом шел рядом с сидящим на лошади капитаном и, трогая кончики его сапог, заискивающе хихикал.

— Вы меня не проводите до кабачка? — только и сказал капитан в ответ на разглагольствования политического начальника. — Хочу малость промочить горло. Может, выпьем фруктового вина?

— Почему же нет?

Девушки разочарованно глядели, как герой, прославившийся ратными подвигами на болоте, скакал по улице, ссутулясь в седле.

Чадный огарок, разогнавший тьму под навесом ранчо, освещал Марию Регаладу, которая ловко свежевала козлиную тушу. Рядом примостился сын Марии. Он сидел на корточках у миски и возился с козлиными внутренностями. Нож рассек печень, и лицо мальчика оживилось.

— Смотри-ка, еще одна пуля! — сказал он и, вытащив кусочек свинца, отшвырнул его подальше.

Руки Марии Регалады проворно разделывали голову. Мальчик вопросительно поднял глаза на мать, ожидая, что она с ним заговорит. Тишина и набегавшие тени давили на него своей бесплотной, но гнетущей тяжестью.

— Я сначала подумал, что они его сцапали. Мне казалось, что стреляют прямо на кладбище.

Мать приложила пальцы к губам.

— Тише, вдруг кто-нибудь услышит… Я же тебя просила, Алехо, — шепотом сказала она.

Мальчик пугливо огляделся и, понизив голос, заговорил:

— Я с ребятами шел из школы. Услыхал выстрелы и чуть не крикнул: «Ой, Кирито!» Ребята убежали, а я остался один. Солдаты направились к кладбищу. Меня так и подмывало шмыгнуть за ними. Но у ограды стояли лошади. Я тихонько подкрался в темноте и увидел, что это ты разговариваешь с этим дядькой. А ты не боялась, мамочка?

— Нет.

— А вдруг бы они тебя схватили?

— На что я им?

— Солдаты хватают всех подряд… — Глаза мальчика казались синими каплями, повисшими в полумраке, и пылали от восхищения Марией Регаладой.

— Если бы я не вышла навстречу, все обернулось бы очень плохо.

— Почему?

— Потому что они стали б доискиваться, кто хозяин этого козла. И наверняка обнаружили бы Кирито. Я уверена, что солдаты наткнулись бы на него. Поэтому я и вылезла из-за кустов, чтоб они ушли с этого места.

— Тебе даже козла отдали.

— Так ведь козел-то наш.

— Верно, но офицер сильно разозлился. Я слышал, как он кричал тебе, что ты вздумала с ним шутки шутить. Им ничего не стоило забрать козла себе.

— Да, а они принесли его прямо к нам домой. И с Кирито ничего не случилось.

Мальчуган машинально очищал кишки от кровавой жижи и экскрементов.

— Не знаю, как это они до сих пор его не поймали, — сказал мальчик, в голосе которого сквозила тревога. — Правда, кладбище они еще не обыскивали.

— Кирито знает, что делает.

— Значит, он знает, что искать его на кладбище им и в голову не придет?

— Да. В то утро, когда я увидала его в траве, я так перепугалась. Подумала, уж не мертвец ли это, не размыло ли какую-нибудь могилу… Но вроде бы дождей не было, и вообще… Тут он заговорил: «Не пугайся, Мария Регалада. Я спрячусь на кладбище, меня здесь ни за что искать не станут. Они ведь гоняются за живым человеком, а тут одни мертвецы лежат». Так и сказал. Он взаправду точь-в-точь мертвец, вырытый из могилы. Нет, не будут они искать его на кладбище.

Мальчишка с трудом обмозговывал мудреную и непостижимую для него тактику беглеца. Мария

Регалада резала козлятину на кусочки — так легче приготовить чарки — при этом на такие тонкие, что они смахивали на апельсиновую кожуру. Да, дело деликатное, требующее большой сноровки и старания; мясо волокнистое, расползается под руками, как пена. К тому же все изрешечено пулями.

Во дворе, где жались друг к дружке тенистые апельсиновые деревья, воняло козлятиной. Алехо пошел выкинуть остатки требухи и немного замешкался. Мать слышала, как он помочился в канаву. Потом вернулся, еле волоча ноги от усталости. В лунном свете его волосы голубели, а веснушки, точно слюдяные блестки, сверкали на мальчишеских скулах. На лице застыло таинственно-непроницаемое выражение— оно часто появляется у детей, которым давно пора спать, а они все еще бодрствуют со взрослыми.