Дима Клейн - Двойник Президента

— Чистая правда, — грустно подтвердил Егор Радар и сочувственно потрепал президента по плечу.

— Нормы доходности от инвестирования в человеческий капитал коррелируются с уровнем личного развития индивидуума.

— Другого-то народа у нас таки нет, — вздохнул олигарх Авраам Осиновский.

— И никогда не будет, — отрезал директор ФСБ железным голосом.

Ирина Помада заплакала и порывисто налила себе стакан чая без сахара.

— Опять же на Кавказе неспокойно, — невпопад добавил кто-то из безымянных депутатов Государственной Думы и громко, испуганно икнул.

— Караул устал, — донеслось из самого темного угла. Щёлкнул затвор автомата.

Вот тут Борис Николаевич решительно захотел проснуться, но абсолютно ничего не получалось.

— Что вы от меня хотите? — хрипло спросил он у призраков.

— Подпишите указ о своей добровольной отставке, — ответил ему нестройный хор голосов.

— А то хуже будет, — добавил директор ФСБ. — Нам.

— А кто же Россией будет править, понимаешь? — удивился президент Пельтцер.

— Назначьте меня, — громко крикнул четвёртый гений реформ Германцов.

В ответ на его реплику из угла вышел стражник с погонами полковника и ударил его откидным прикладом автомата Калашникова по локтю. Германцов ойкнул, быстрыми шагами отошел в сторонку и налил себе водки из графина, морщась от боли.

— Кто надо, тот и будет, — ответил президенту директор ФСБ Ступин (Петров).

В этом месте Борис Николаевич так сильно захотел проснуться, что у него это, наконец, получилось.

В чисто вымытые кремлёвские окна светило солнце. В кабинете никого не было, кроме хозяина. На скромной солдатской тумбочке около дивана стоял полупустой графин с водкой и недопитый кем-то из посетителей стакан чая. Борис Николаевич тяжело встал с дивана, подошел к секретной двери в стене и потрогал тяжёлый амбарный замок на ней. Всё было в полном порядке. Президент Пельтцер облегчённо вздохнул, помахал руками в качестве зарядки и снял трубку служебного телефона:

— Меня никто не спрашивал?

— Нет, Борис Николаевич, — послышался голос доброй секретарши президента Любови Марковны.

— Спасибо, — ответил президент и положил трубку. — Приснится же такое… — ухмыльнулся он и, мурлыкая популярную избирательную песенку Оси Мосина «Играй, а то проиграешь», потягиваясь и зевая, подошел к рабочему столу.

Точно посредине обширного позолоченного стола, покрытого традиционным зелёным кремлёвским сукном, лежала копия незнакомого документа. Президент вчитался.

Это был подписанный лично им указ о собственной отставке.

— Кусается, сука, — капитан милиции жёстко ткнул задержанного правым кулаком под дых и привычным рывком вниз с хрустом разбил ему нос и губы ударом о колено.

Андрей Ступин зевнул и отхлебнул глоток холодного кофе из грязноватой чашки с отбитой ручкой. Ещё курсантом ему приходилось бывать здесь на служебной экскурсии — в знаменитой исторической Центральной Подземной Пыточной Зале (ЦППЗ) НКВД имени Петрова, комфортно расположенной на трёх охраняемых гектарах в историческом Серебряном Бору столицы.

— Вы давайте, полегче, капитан. У нас насилие, кажется, запрещено законом. Ведь он не террорист или шпион какой, — по-отечески укоризненно покачал головой директор ФСБ Ступин.

— А чего он кусается, товарищ подполковник? — злобно ответил капитан со слезами обиды на глазах.

— А кто его знает? Нервный, наверное. Вы где его взяли?

— Да, здесь, рядом. Он по Таманской улице в своём раздолбанном «Ауди» мимо третьего закрытого поста проезжал. Ну, ребята его тормознули и из тачки вытряхнули. Вы ж велели доставить случайного человека. Для конфиденциальной беседы. Это он и есть!

Андрей Ступин молча крутил на мизинце бриллиантовый перстень графа Орлова, купленный им по случаю в Гатчинском дворце, любуясь волшебной живой игрой луча света, разложенном в таинственном сердце перстня на тысячи оттенков.

— Ну ладно. Избавьте меня от подробностей, — он обратился к задержанному: — Я пригласил вас, милейший, чтобы задать несколько вопросов, как типичному представителю нашего с вами народа. Статистическая выборка и всё такое.

Задержанный сидел в углу на полу, молча утирая разбитые в кровь губы и слегка покачиваясь из стороны в сторону, как очковый листонос в Московском ордена Трудового Красного Знамени зоопарке.

— Не имеете права, — наконец хмуро вымолвил он, обильно отплёвываясь.

— Ну-ну, — усмехнулся Андрей. — Как говаривал покойный сталинский нарком Каганович, если человек, претендующий на звание марксиста, говорит всерьёз о правовом государстве и тем более применяет понятие правового государства к советскому государству, то это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения. Шучу я. Курить хотите?

— Спасибо. Я курю только дамские ментоловые «Вог». Здоровье берегу.

— Ментоловых здесь не держим, — ответил Андрей сухо. — Итак, внимание, первый вопрос, — он заглянул в блокнот на коленях. — Как вы относитесь к развитию демократии в России?

— Пошли они на хрен, эти дерьмократы! Я, к примеру, уже второй год на «Ауди» бампер не могу сменить. И жрать дома почти нечего. Разве это дело?

Андрей удовлетворённо сделал пометку блокноте.

— Спасибо. Второй вопрос. Как вы относитесь к политике действующего президента?

Задержанный поморщился, харкнул на пол и растер сукровицу ногой.

— Банду Пельтцера — под суд, — кратко ответил он. — Водички можно, гражданин начальник?

— Так я и думал, — Андрей сделал вторую пометку в блокноте. — Вода у нас сырая и нефильтрованная. Будете?

Задержанный помотал головой и угрюмо насупился, копаясь у себя в карманах.

— Последний вопрос, — Ступин снова заглянул в блокнот. — Что для вас является величайшей трагедией двадцатого века?

— Отвечай, урод, когда тебя начальник спрашивает! — крикнул капитан и ударил задержанного пепельницей по затылку.

— Распад Советского Союза, — не задумываясь ответил задержанный, охнув и схватившись правой рукой за голову. — Отпустите, гражданин начальник. У меня дома дети малые. И жена волнуется. Мы сёдня в гости к свояку собирались. Можно я, хоть, на мобильник ей звякну?

— Идите уже, — махнул рукой Ступин, — и на досуге подумайте о своем поведении.

— Пошёл на выход, — заорал капитан, выталкивая задержанного из помещения. — Кому слово вякнешь, я тебя, падла, лично урою! Кусаться он ещё будет, чушок задроченный…

За дверью послышались глухие удары бейсбольной битой и возмущённые крики.

Андрей Ступин сладко потянулся всем своим хорошо тренированным телом и бросил блокнот на ржавый железный стол с привинченными к полу ножками.