Наталья Милявская - ПИТЕР глазами провинциалов

Подобное же безразличие к окружающим проявляется и на бытовом уровне. Петербуржцы крайне нелюбознательны к соседям. Ну, ладно, в обычных жилых домах и мы мало интересуемся, кто это там переехал в шестую квартиру. Но в коммуналках? На одной с тобой территории? За тонкой деревянной стеной? В Питере все эти подробности — до лампочки.

Люди, проживающие в одной огромной, многокомнатной квартире, могут годами ничего не знать друг о друге. Про другие этажи и вовсе говорить не стоит — «а, что, в нашем доме есть еще и другие этажи?», спросит дедушка из третьей комнаты слева. Типичная картина: вот некий жилец А. жарит себе на ужин картошку на общей кухне. Или шинкует там себе капусту. Или курит, высунувшись на черную лестницу. В это время на кухню входит гражданка Б. Гражданка невозмутимо ставит на плиту чайник, заваривает себе чай, достает какую-то плюшку из буфета и уходит вдоль по коридору куда-то, откуда она пришла. Ни гражданин А., продолжающий заниматься своим ужином, ни гражданин С., зашедший на кухню взять что-то в холодильнике, вообще никто не поинтересовался — а что это за девица у нас тут шастает? Если девушка дошла до кухни и не потерялась, и знает, где в шкафчике лежит чай, сахар и плюшки, значит — своя, местная, не из залетных. Ну, а даже если и со стороны прибилась, с нехорошей целью — что здесь красть-то? Старое алюминиевое корыто? Мочало на гвозде? Рассохшийся после протечки батареи комод?

Вместо анекдота мой старый знакомый Илья, проживающий в комнате одной огромной коммунальной квартиры (жилплощадь досталась ему в наследство от бабушки), рассказывает, что однажды он все-таки видел всех, кто живет в его шестиэтажном доме. Произошло это во время пожара.

Впрочем, и пожаром-то происшествие назвать нельзя. Ну, забрел на черную лестницу бомж. Ну, захотелось мужичку согреться. Ну, развел он прямо в подъезде костер из старых тряпок, подумаешь! Пожара-то как такового и не было — а было лишь много дыму, который буквально за пять минут докатился тяжелой волной до шестого этажа. Учуявшая дым соседка подняла крик, мол, горим! Именно эта пожарная тревога и выгнала на черную лестницу всех обитателей коммунального подъезда.

Выскочив в коридор практически в чем мать родила, босиком и в шортах, Илья обалдел — такого количества народа он просто никогда не видел! Все лестничные площадки были забиты испуганными жильцами. И пока соседи с первого этажа гнали бомжа вон из дома, пока женщины квохтали и в ужасе всплескивали руками, пока кто-то, особо ретивый, возбужденно обещал написать петицию в ЖЭК с просьбой заколотить намертво дверь черного хода, Илья разглядывал тех, кого свела судьба под одной коммунальной крышей.

Персонажи в засаленных дырявых тапочках и пижамах, больше напоминающих одеяние пациентов психбольниц. Пенсионеры с прическами, которым бы позавидовал сам Альберт Энштейн, и в неопределенного вида штанах с вытянутыми коленями. Тетки — точные копии героинь старых советских комедий — в огуречных масках, бигуди и халатах, имеющих непередаваемый оттенок тряпья, пару лет пролежавшего в помойке. Пара ухоженного вида старушек составила разительный диссонанс с прочей публикой — и все же, даже старушки в бархатных халатах до пола здесь были к месту. Илья присвистнул — все персонажи Зощенко, как по волшебству, сошлись на одной лестнице. Персонажи, над которыми не властны течение времени и стремительное развитие цивилизации…

Собственно, и сами жильцы взирали друг на друга с удивлением, впервые за много лет столкнувшись нос к носу с собственными соседями. Но уже буквально через десять минут дым рассеялся, люди разошлись по своим комнатушкам — и каждый немедленно погрузился в свои дела и заботы, напрочь забыв об окружающем его мире.

С другой стороны — ну не прекрасна ли эта толерантность? Никто не сует носа в чужие дела (в Санкт-Петербурге это просто не принято), никого не интересует чужое мироустройство. Либерализм царит повсеместно.

Девочки обнимаются и целуются друг с другом в центре города днем — и ничего. Мальчики делают тоже самое, когда стемнеет, и танцуют в обнимку в клубах — да и бог с ними! В одном из старейших клубах города охрана состоит исключительно из молодых задиристых лесбиянок — и пьяные бритоголовые гопники счастливо улыбаются им, заказывая еще по кружечке пива. Все вежливы, учтивы и позитивны, и даже затевающаяся драка имеет некий шарм — мой старый знакомый Глеб, получив по голове в темном переулке, услышал после слова извинений от нападавших: мол, парень, прости, мы тебя не за того приняли. Сигаретку хочешь?

Люди свободно сидят, лежат и спят не только на любых газонах города, но на любых лавочках и подле любых памятников. К черту предрассудки! Мы живем в свободной стране. Стихийный джэм-сейшн может возникнуть в любой момент в любом месте города — и наличие музыкальных инструментов вовсе не обязательно! К свадебным кортежам с легкостью присоединяются прохожие, туристы, бомжи и бродячие собаки — и всем с удовольствием наливают и дают закусить. Незнакомец с радостью поделится с тобой жетоном на метро — если ты пропил все деньги и не можешь добраться домой. А если ты ему понравишься — он тебе еще и пиво купит, и составит тебе компанию, тут же, у павильона. И, оглянувшись вокруг, ты вдруг понимаешь, что Санкт-Петербург, несмотря на свой дурной климат и вечную промозглость — довольно приветливый город. При одном условии: если ты сам едешь сюда с открытым сердцем.

Именно в этом месте стоит произнести главное: жители Северной столицы очень чутки к настроению приезжих (читай — чужаков). Ирония или насмешка в адрес родного города не прощаются. Будь ты хоть трижды улыбчив, твое истинное отношение к Питеру прочитается между строк в любом случае. Позволь себе хотя бы одно критическое замечание — и тут же станешь персоной нон-грата в даже очень дружественной компании. Потому что — вы же помните, да? — жители Санкт-Петербурга любят свой город совершенно искренне и безоглядно, трепетно и нежно. И стать своим здесь можно, лишь всей душой влюбившись в этот странный хмурый северный край.

Перечислять достопримечательности города на Неве можно долго — если подойти к делу со всей ответственностью (коей у автора, разумеется, нет ни на йоту), можно накропать томов пять-шесть увлекательного чтива, весом не менее килограмма каждый. Впрочем, впечатления от города, разумеется, каждый должен получать самостоятельно — что толку в изучении чужих воспоминаний? И все же, раз уж я взяла на себя смелость пробежаться по верхам, и пересказать вам первые свои ощущения от Санкт-Петербурга, не могу не признать: одной из самых больших достопримечательностей в этом краю являются наши с вами земляки. Те, кто приехал сюда навсегда — ну, или, как минимум, надолго. И в первую очередь потому, что мне до сих пор необъяснимы мотивы переселения в этот город. Они абсолютно иррациональны!