Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

Литература Папуа Новой Гвинеи родилась на исходе 60-х — в начале 70-х годов под знаком борьбы за скорейшее достижение независимости, которая и была провозглашена в 1975 году. Первые страницы литературной летописи заполнили молодые люди, студенты и выпускники университета Папуа Новой Гвинеи в Порт-Морсби: Винсент Эри, Джон Вайко, Кумалау Тавали, Джон Кадиба, Джон Касаипвалова. «Крокодил», уже известный советскому читателю роман о недавнем колониальном прошлом Папуа Новой Гвинеи и бремени черного человека, В. Эри закончил диссонансом — аккордом, в котором прозвучали и смятение папуаса, жертвы социальной несправедливости в условиях смены эпох, и вера в то, что он овладеет всей сложностью современной жизни и достижениями прогресса. Но роман Эри, значительный успех новорожденной литературы, опережал ее развитие. Прошло без малого десять лет, прежде чем за ним последовали новые произведения развернутого повествовательного жанра.

В новогвинейской прозе первого урожая преобладал рассказ, часто автобиографический. И произведения, которые читатель найдет в этом сборнике, на наш взгляд, характерны для этого периода. Колониальный конфликт изображен в рассказе «Налог» Дж. Кадибы: папуас нанимается в услужение, чтобы уплатить налог, но хозяева выгоняют его за проступок, которого он не совершал.

«Детство на родном острове» К. Тавали — лучший образец широко распространенного жанра детских воспоминаний. Сделанные им зарисовки жизни на острове Манус, среди «людей моря», просты и бесхитростны, но в них есть поэтическое качество, цельность мировосприятия ребенка, для которого «край света там, где небо опускается в море», и родной остров — «самая большая земля на свете», и облако похоже на рыбу-меч, и волна «всегда смеется, ночью и днем». Дж. Вайко в монологе старика аборигена «Я и „балус“» не без юмора фиксирует момент освоения нового: островитянин впервые садится в самолет.

Авторов этих рассказов сближает убежденность в ценности опыта предков — то, что система колониального просвещения всячески вытравляла в аборигене, воспитывая его в презрении ко всему неевропейскому, «дикарскому» и языческому. Папуас Коро, согласно обычаю, делится заработанными продуктами с деревенской родней, но и его, случись беда, не оставят без поддержки. В наивной церемонии чани заключена идея преемственности поколений. Старика отца сын доставляет самолетом в Порт-Морсби, чтобы в университете с его слов записали древние предания, обычаи, колдовские обряды: «потом мои дети смогут прочитать все это в книжке».

Проблематика историко-культурной самобытности народов Океании и сопоставление норм и ценностей так называемого традиционного и современного капиталистического общества занимают важное место в творчестве двух наиболее видных океанийских писателей — самоанца Альберта Вендта и маори Вити Ихимаэры.

Вендт родился в 1939 году на Самоа, среднее и университетское образование получил в Новой Исландии. Со степенью магистра исторических наук он вернулся на родину и около десяти лет преподавал в Самоанском колледже в Апии и возглавлял его, стараясь развить в своих питомцах литературные задатки: ученический журнал стал школой для поэтов Эти Саанги, Рупераке Петайи, Сано Малифы. Вендт преподавал и в Южнотихоокеанском университете в Суве, столице Фиджи, региональном культурном центре, где также находится Южнотихоокеанское общество искусств, издающее книги писателей Океании. Автор романов «Сыновья должны возвращаться домой» (1973) и «Поулиули» (1977), сборника рассказов «Летучая лисица на дереве свободы» (1974) и сборника стихов «Мертвые в нас» (1976), Вендт играет видную роль в движении за культурное возрождение и духовную деколонизацию Океании.

Роман «Сыновья должны возвращаться домой», где показаны сегодняшние проявления расовой дискриминации и расистских предрассудков и расхождения между «отцами и детьми» как в новозеландском обществе, так и в самоанской общине, вызвал широкий отклик. Вендт получил много писем и от полинезийцев-самоанцев и маори, и от меланезийцев, не оставшихся равнодушными к печальной истории любви юноши из скромной семьи самоанских иммигрантов и девушки, дочери богатого новозеландца-бизнесмена.

Для Вендта, прозаика и поэта, характерно решительное неприятие буржуазных ценностей, которые навязывают океанийцу. Он предает анафеме весь комплекс прописей, принятых за непреложные истины обывателем в погоне за респектабельностью, богатством, престижем. Показывая выхолощенность стандартизованного бытия, он создает образы жалких имитаторов, которые тщатся как можно больше походить на белых и превращаются в «карикатуры на самих себя». Шестидесятилетний Паовале Иосуа, верноподданнейший чиновник Департамента общественных работ, готовый «до конца служить колониальным властям», ревностный христианин и церковный староста, смешон в своем преклонении перед начальником-новозеландцем Трастом и по иронии судьбы гибнет из-за его любовницы («Декларация независимости»). Для Пеилуа, недоучившегося и высланного из Новой Зеландии за драку, «вся жизнь» — в чемодане с запасом модной одежды («Приезд Бледнолицего»). Вместе с украденным чемоданом Пеилуа лишается своей исключительности и возможности бездельничать и кормиться за счет родственников. О нем уже не скажут — «совсем как белый», он — как все, нет, хуже всех, проклятый отцом, потерявший себя. Оба имитатора, и законопослушный, и непутевый, гибнут от насильственных действий — среда, которой они изменили, мстит им, но и сама она отравлена тем же ядом поклонения чужим богам.

Вендт более, чем кто-либо среди прозаиков Океании, критичен в оценке океанийской патриархальности и традиционных социальных структур, свободен от их идеализации. Он видит трансформацию самоанской общины, которая все больше проникается «духом денег», зарождение местной буржуазии, продажность туземной элиты, лицемерие религиозных ханжей. Критицизм, направленный вовнутрь, навлек на него упреки соотечественников, ослепленных местным, самоанским национализмом.

Размышляя над взаимоотношениями личности и общества, степенью свободы и несвободы индивида в патриархальной общине, Вендт в романе «Поулиули» ставит своего рода эксперимент: старец, глава аинги, пользующийся непререкаемым авторитетом, в одно прекрасное утро решает прикинуться сумасшедшим и таким образом освободить себя от обязанности следовать обычаям, подчиняться установлениям, твердить молитвы. Но потеря разума, пусть мнимая, означает потерю власти. И самоанскому вождю, подобно королю Лиру, суждены горькие открытия. И даже удавшаяся месть обращается против него. Низложение члена парламента Маланга Путы, взяточника и казнокрада, приводит к кровопролитию, к пожизненному заключению любимого сына в тюрьму, и мнимый безумец действительно оказывается на пороге вечной тьмы — «поулиули». «Новый мир для таких, как Маланга… — говорит ему друг, — они повсюду, потому что они — порождение этого времени».