Йоханнес Зиммель - Любовь — всего лишь слово

Или все дело случая?

А насколько случайным вообще-то может быть случай?

— Оливер! — С распростертыми объятиями Манфред Лорд идет мне навстречу. — Невероятно! Вот это сюрприз! Как я рад! Верена, ты могла себе представить такое?

Вместо Верены подает голос миссис Ингрэм:

— О, да вы знакомы!

— Что значит знакомы? Мы добрые старые друзья! Вы уже давно на острове, Оливер?

— Я…

В этот момент (господин на телеэкране все еще поет) миссис Дюрхэм делается плохо.

— Простите, господин Лорд… Одну минуточку…

Я отвожу миссис Дюрхэм в ванную. Облегчив себя, она выходит в коридор.

— «Риволи» слишком тяжелая вещь. Ничего общего с виски. Как я выгляжу?

— Великолепно.

— Я снова накрасилась, после того как…

— Миссис Дюрхэм.

— Да?

— У меня к вам просьба.

Мы стоим в коридоре у двери ванной. По телевизору теперь поет женщина.

«Da sola a sola…» [179] Одинокая одинокой ( ит. ).

— Не знаю, согласитесь ли вы мне помочь.

— Попытаюсь.

— Эти люди, которые сейчас здесь, в гостях, эта супружеская пара, я знаю их… Не могли бы вы… могли бы вы солгать ради меня?

— Солгать? Как это?

— Не могли бы вы сказать, что знаете меня уже несколько лет и что я приехал только вчера?

— Ничего не понимаю.

— Я все объясню вам потом. Ну, как? Не могли бы вы сделать это для меня?

Она смотрит на меня затуманенным взором.

— А вы для меня не могли бы тоже кое-что сделать? — И поскольку я медлю с ответом, она продолжает: — Конечно, нет. Я слишком многого хочу. Мне кажется, я понимаю, что здесь происходит. Можете на меня положиться.

— В самом деле могу?

— Что за вопрос? Как жаль, что я не миссис Лорд. Но нельзя требовать невозможного, так ведь?

Затем мы возвращаемся в комнату и миссис Дюрхэм рассказывает (немного пережимая), как давно мы с ней дружим и как она вчера встречала меня с машиной в порту. Она сейчас говорит уже немного неразборчиво, потому как чересчур много выпила. Но, в общем, получается неплохо.

Получается ли?

В глазах Верены я читаю отчаянье, в глазах господина Лорда — торжество. Конечно, стена неплохо на него сработала. Но и без нее майор Ингрэм когда-нибудь да пригласил бы нас. Не сомневаюсь.

— Где вы живете, Оливер? — спрашивает господин Лорд.

— В одном пансионе недалеко от Портоферрарио.

— Нет, это никуда не годится!

— Простите?

— Завтра же вы переберетесь к нам! И никаких возражений! Моя жена будет очень рада, правда, дорогая?

Она в состоянии лишь молча кивнуть.

Гремит телевизор.

— Через три дня мне опять придется уехать в Рим. Вы не представляете, как я рад, что вы-таки решились приехать на Эльбу. Ведь теперь вы можете составить компанию моей жене, так? А люди здесь, на юге, не такие подлые, как у нас в Германии.

— Конечно, господин Лорд. Поэтому я и подумал, что могу навещать вас, не вызывая сплетен.

По этому поводу господин Манфред Лорд от души смеется.

— Ах, уж эти сплетни, — говорит он. — Уж эти сплетни…

На телеэкране появляется заставка «Евровидения». Раздается знакомая мелодия музыкальной заставки. Затем показывают стену, перекрытые Бранденбургские ворота, танки армии Восточной зоны, колючую проволоку и так далее. Комментирует итальянский репортер. То, что случилось, действительно ужасно. Изображение мокрых от дождя улиц мигает. Репортеры показывают потрясающие душу сцены: немцы, готовые стрелять в немцев. Молодая берлинка, только что вышедшая замуж. И вот она стоит перед родительским домом и плачет, потому как двери дома, где живут отец и мать, замурованы. Родители стоят у окна на четвертом этаже. Мать плачет. В слабой попытке утешить ее, отец обнимает свою жену, седую и в очках, за плечи. Но и ему самому приходится прикладывать платок к глазам. Даже подарки они не могут передать из рук в руки своим детям, стоящим внизу на улице. Они спускают свертки и цветы на веревочках, так как дом замурован стеной.

Все потрясены.

Начинается горячая дискуссия. Миссис Дюрхэм плачет, как и та старая берлинка. А Манфред Лорд становится ко мне еще более сердечным и свойским.

На следующий день я покидаю загрустившую семью Мортула и переселяюсь в стеклянный дом на берегу бухты Ля Биодола. Рукопись книги оставляю на сохранение дедушке Мортула. Я говорю ему, что заберу ее перед отъездом домой.

— Что-нибудь стряслось?

— Да.

— Неприятности?

— Да.

— Бог поможет.

Поможет ли?

Дни и ночи я провожу отныне в доме господина Лорда, на его пляже, в его обществе. Когда ему нужно уехать, он заботится о том, чтобы в доме остались слуги, секретарша, Эвелин, бонна, одним словом — все. Чтобы любить друг друга, мы с Вереной в эти дни вынуждены уходить далеко в море. И еще слава Богу, что Эвелин боится моторной лодки.

Кстати, когда я в первый раз встречаюсь и играю с ней на пляже (в это время господин Лорд в стеклянном доме наверху что-то диктует своей секретарше), она извиняется передо мной. Как она ни мала, но что-то из происходящего до нее дошло…

— Тогда во Франкфурте… я так разозлилась на тебя и сказала, что больше не хочу тебя видеть. А сейчас вот ты приехал сюда, на Эльбу. Ведь это связано с мамой и со мной?

— Да.

— Ты нас не бросишь в беде?

— Не брошу! Никогда!

— Но ведь это очень трудно? Ты думаешь, у тебя получится?

— Надеюсь.

— Можно я тебя поцелую в знак примирения?

— Буду счастлив.

— Вот так. А теперь ты меня!

Я целую ее в мокрую щеку.

— Ты должна набраться терпения, Эвелин.

— Я уже набралась. Долго еще ждать?

— До Рождества.

Погода все еще хорошая, но уже случаются и дождливые дни, и сильные ветры, а порой и море выглядит весьма грозно. Близится осень. И уже совсем скоро всем нам возвращаться домой.

Между тем я уже перестал работать по ночам у господина Фелланцони, потому что уже заработал на браслет.

Манфред Лорд очень занят. Он советует нам совершать прогулки на лодке. В Марчана Марина. В Порто Адзурро. Он перечисляет все места, где мы побывали с Вереной, делая это с мягкой улыбкой и неотрывно глядя на меня.

Естественно, мы берем лодку и выходим в море. Прекрасный день, а мы оба в глубокой печали. Но здесь мы по крайней мере хоть можем поговорить друг с другом. Я долго сомневался, стоит ли говорить Верене о преследующем меня ощущении, что за нами беспрестанно следят. Я не говорил ей этого, чтобы не напугать. Теперь придется.

Верена таращит на меня глаза.

— За нами кто-то следит?

— С тех пор, как я появился на Эльбе. Более того, убежден, что даже эта встреча у майора Ингрэма, будь она проклята, случилась неспроста. Я уверен, что твой муж все знает, что он получает о нас полную информацию.

Даже в раю, оказывается, можно говорить об адских вещах.