Андрей Школин - Прелести

— Ничего, ничего, — вытирала мои слёзы пальцами Гуля. — Погляди, какая Луна огромная.

— Так и думал, что вы тут разную гадость нюхаете, — наконец, прекратил чихать и взглянул вверх.

Месяц вырос до неприличных размеров. Народ ликовал. Девушки периодически рассыпали свой порошок в разных углах площади, и там сразу же фонтаном в небеса взрывался очередной приступ сумасшествия. Вот так пудра! А ведь всё вокруг, действительно, такое забавное и весёлое! И народ счастливый и приветливый! И Гуля зачем-то свою накидку натянула…

— Ты чего так смотришь? — девушка даже попятилась.

— Разглядываю тебя. Какая ты замечательно красивая!

— Нет, это не я замечательно красивая, — она засмеялась и отпрыгнула на два метра в сторону. — Это зелье замечательно коварное. Полетели к центру, сейчас там самое интересное начнётся.

— Полетели, — удивительно легко согласился и устремился следом.

Теперь мне не казался странным весь этот неуправляемый хоровод. Я находил его даже гармоничным и достаточно вариативным. Мы в паре с Гулей перемещались с яруса на ярус, общались с народом, поднимались над крышами, обнимались и целовались с незнакомыми мне персонажами водевилей, затем стремительно падали вниз и прогуливались по мостовой. Луна, тем временем, фактически закончила своё превращение в отливающийся серебром диск, закрыла собой пол неба и залила характерным светом площадь.

И вдруг всё остановилось… Огромная Луна замерла прямо над Лукасом и Лукашем, люди приземлились и почтительно стояли на поверхности земли, как и положено стоять людям, а я задрал вверх голову и с изумлением наблюдал, как по сгусткам лучей, образовавшим своеобразный трап, вниз спускается огромная чернокожая женщина.

— Матка! — догадался я.

— Вроде того… — усмехнулась Гуля. — Это Хатурабжа, хозяйка Луны. Сейчас она спустится вниз и начнёт отбирать счастливчиков.

— А в чём счастье измеряется?

— Те, кого она коснётся, в дальнейшем, обретают дар предвидения, становятся другими по сути, по внутреннему устройству. Я точно не могу всего рассказать, меня она никогда не касалась, но те, кто прикосновение Хатурабжи испытал, теперь стоят во главе совета и принимают решения, касающиеся дальнейшей судьбы Приюта.

— То есть превращаются в избранных из избранных?

— Да нет, я серьёзно.

— И многие удостаиваются такой чести?

— За последний год одного выбрала.

— И не факт, что сегодня кому-то достанутся орешки?

— Не факт.

— Всё-таки не совсем аналогично с пчёлами. Те сами матку облепляют. Как ты говоришь, её зовут? Хатурабжа? Где-то я уже слышал подобное имя. Или не имя?

Женщина действительно была огромного роста. Двух с лишних метров, как минимум. Одета негритянка была в фиолетовое свободное платье с длинным рукавом, а на голове несла нечто похожее на чалму, такого же фиолетового цвета. В уши были вдеты два крупных золотых полумесяца, инкрустированных драгоценными камнями.

Хатурабжа спустилась на поверхность площади и сверху вниз оглядела собравшихся. Горожане молча наблюдали за движениями гостьи. Видимо приветствия в этом случае не предусматривались. Женщина молча принялась бродить по мостовой, время от времени останавливаясь и примеряясь к тому либо иному кандидату. В один из моментов лунная гостья подошла совсем близко к белокурой, длинноволосой девушке, внимательно на неё посмотрела, та устремилась навстречу, но Хатурабжа жестом руки остановила претендентку и двинулась дальше.

— Блондинка захотела поумнеть, — шёпотом съязвила Гуля. — Облом…

Я в ответ решил выдать что-либо не менее остроумное, но пока думал, заметил, что негритянка направляется в нашу сторону. И слегка замандражил…

Хатурабжа остановилась, не дойдя пары метров, и перехватила мой взгляд. Гуля моментально отпорхнула в сторону, оставив нас с великаншей один на один. Я не стал устраивать конкурс «кто кого пересмотрит» и отвёл глаза в сторону.

Не хватало ещё, что бы она до меня дотронулась. Совсем продвинутым стать. Избранным из переизбранных. И в совет, нахрен…

Лунатянка тем временем продолжала молча стоять напротив. Пауза мхатовскую явно переросла по времени. Плюс все находившиеся на площади «приютчане» развернулись в мою сторону.

— Здравствуйте, — пытаясь разрядить обстановку, вновь пересёкся взглядом с женщиной и кисло улыбнулся. И тут она неожиданно приветливо улыбнулась в ответ, что-то произнесла неслышно, развернулась и направилась к световой дорожке.

— А я уж подумала… — глубокомысленно изрекла Гуля, наблюдая за тем, как великанша поднимается по «трапу».

— Ты-то подумала, а я, если честно, чуть не обделался, — огляделся и, вдруг заметив тех самых разносчиц весёлой пудры, два раза хлопнул в ладоши.

Девчонки не заставили себя долго уговаривать, распылили гадость разноцветными снежинками, и через минуту напряжение улетучилось, словно и не было никакой Хатурабжи. Веселье возобновилось.

— Значит, говоришь, чуть не обделался, — взяв меня под руку, парила над Пегасами эротично одетая Гуля. Вернее, эротично раздетая. — Я вот только не пойму, что она так долго в тебе разглядывала?

— Изучала потенциал будущего серого кардинала вашего города, — я завис как раз над спиной Лукаса. — И знаешь, что она мне на прощание пожелала?

— Что?

— Чтобы к следующей встрече оделся поприличнее. Хатурабжа специально ко мне спустится.

— Ты это серьёзно? — сразу протрезвела моя спутница.

— Нет, перед тобой рисуюсь, — и тут же переменил тему. — А кто-нибудь раньше пытался покататься на конях крылатых? Мне Роберт говорил, мол, Лукаш более покладистый, а Лукас никому не разрешает даже на спину к себе присесть.

— Пытались пару раз джигиты вновь прибывшие погарцевать, да только ковбоями не становятся, ковбоями, видимо, рождаются.

— Да? А может стоить мне ещё раз попробовать? — я приземлился на могучую спину строптивого коня и похлопал последнего по гриве. Лукас взбрыкнул, но я ждал этого движения. Завис в полуметре над конём и опять опустился на спину.

Лукас занервничал. Несколько раз мы повторяли наши манёвры. Он брыкался, я взлетал на минутку и опять «в седло». Наконец «мой напарник» устал бесполезно скакать на месте и рванул в небо. Но я-то тоже рванул!.. В момент, когда коняга попытался вырваться за пределы города, мне удалось крепко обхватить его ухо. Полетали так минут десять, а на одиннадцатой я в это самое ухо громко прокричал.

— Слушай, Лукас, мы так с тобой до утра бодаться будем. А я и завтра приду и послезавтра. Можешь, конечно, упираться до последнего, но стоит ли оно того? Давай дружить…

В город я возвращал верхом на добродушном и воспитанном скакуне.

— Садись, Гуленька, покатаю, — указал рукой на свободное пространство между собой и гривой Лукаса, когда девушка подлетела и поравнялась с нами.