Андрей Школин - Прелести

— Я взвесил, приблизительно, силы обоих бойцов и, немного подумав, отдал преимущество молодому.

— Тёмный победит.

— Думаешь? — Сак черпанул ложкой щи, не спеша прожевал, проглотил и наконец произнёс. — Думаю, никто не победит. Ничья будет.

— То есть, как?

— Не знаю. Посмотрим.

В это время молодой петух бросился на старого, видимо предпринимая последнюю, как ему казалось, решающую атаку на противника. В момент, когда клювы сшиблись, а перья полетели в разные стороны, со стороны дома, с громким лаем выбежал Артур и прыгнул в сторону «гладиаторов». Петухи с громким квокханьем разбежались в разные стороны, а пёс, с видом победителя, направился обратно к дому.

— Ну, ёлки — палки… Всё испортил, — я отвернулся от окна. — Так не честно.

— Почему же не честно? Я ведь сказал, что будет ничья, — хозяин усмехнулся в усы. — Артур всех победил.

Продолжил хлебать щи. Аппетита не было, но я знал, что поесть горячего необходимо и глотал, не чувствуя вкуса: «Тоже мне, предсказатель. Может быть, у тебя собака специально натренирована петухов разнимать, а ты мне тут «по ушам ездишь», — и вгрызся зубами в сочное мясо.

Сак первым доел свою порцию и ждал меня, положив на стол ложку. Затем встал и достал из печи две сковороды. На одной глазунья на сале, на другой жареная рыба. Разложил всё это по другим тарелкам и вновь уселся на своё место.

— Ну, что? Голова поменьше болит или всё так же?

— Не знаю. Вроде, двигаюсь.

— Главное челюстями двигай, а то всё стынет. Хариус рыба тонкая. Её лучше горячей есть.

— Хариуса сами ловили?

— Нет. Ребятишки соседские приносят. Они специально то на Анжу, то на Кан ездят рыбачить. Я у них покупаю время от времени. Рыба свежая, чистая, — он поковырял вилкой в тарелке, отделяя плоть от костей. — Поешь, а потом расскажи, с какой целью, всё-таки, в гости пожаловал?

Я оторвал голову одному из запечённых обитателей быстрых сибирских рек. Засунул голову целиком в рот. Жевал. Тянул время. Голова была мягкой. Время текло быстро.

— Владимир Артурович, — проглотил пережёванную массу и отложил вилку. — Вы знаете… Я вам врать не хочу, а правду сказать не могу. Вернее, сам не знаю всей правды. Поэтому… — отвёл взгляд в сторону. — По крайней мере, пришёл к вам не с целью ограбить или чем-то обидеть. Это — сто процентов. Ну… не знаю я, что сказать. Вот сижу, ем…

Какое-то время занимались уничтожением пищи молча. Я даже не разобрал, как отреагировал Сак на мой ответ. Решил задать вопрос сам:

— Владимир Артурович, если не секрет, кто вы по профессии?

— Врач, — коротко ответил он.

— А сейчас работаете по специальности?

— Нет, — опять так же коротко.

— Почему?

— Потому что, не вижу смысла в лечении.

— ???

— Не вижу смысла в лечении болезни отдельно от человека, — Сак наморщил лоб. — Если тебе интересно, могу немного пояснить. Хотя, конечно, сам всего толком не знаю. Будешь слушать?

— Буду.

— Ну, ладно… — он покосился на свои — почти пустые и мои — ещё полные тарелки. — Слушай, только есть не забывай…

Немного помолчал, подумал:

— Болезни, как таковые, отдельно от человека не существуют. И их не такое большое количество, как принято считать. На самом деле, болезнь только одна — неумение или нежелание человека понять самого себя. Не бывает ангины, чумы или СПИДа. Бывает реакция организма в форме ангины, чумы и СПИДа. Медицина не лечит. Медицина борется с симптомами болезни. С каждым в отдельности. Как будто есть отдельно одна болезнь, а есть отдельно другая. Хотя, я раньше поступал так же. Лечил отдельно рак, отдельно паралич и радовался, когда человек, как мне казалось, выздоравливал. Удивлялся потом, почему клиент, избавившись от тяжелейшего недуга, вскоре, «совершенно случайно», попадал под машину… Болезнь не может, просто так, взять и исчезнуть. В этом мире ничто бесследно не исчезает. Всё переходит в другую форму. Болезнь также. И часто усугубляется. Хотя на какое-то время больному действительно кажется, что стало лучше, но потом… Вывод — человек человека вылечить не может. Навредить — это сколько угодно. Излечился от язвы, — укусил клещ. В итоге энцефалит. Избавился от импотенции, — упал кирпич на голову. Что лучше? Но это всё взаимозаменяемые симптомы. Хуже, если после лечения бывший больной начинает чувствовать себя превосходно. Это значит, что болезнь прокралась куда-то глубже. Дальше куда-то. И будет вредить уже там. На другом уровне. Получается не лечение, а усугубление. Вот… — хозяин встал и разлил в стаканы душистый чай. — Воспринимаешь то, что я говорю? Если нет, скажи сразу. Я не буду тратить время.

— Да нет. Я, как раз, внимательно слушаю, — и отставил недоеденное блюдо в сторону. Есть больше не хотелось. Сказывался похмельный синдром. — Значит, болезнь, в принципе, не излечима?

— Ну, почему же? — Сак уселся на прежнее место. — Во-первых, у каждого человека существуют возможности не заболеть. «Настроить» себя так, чтобы, даже находясь в холерном бараке, не подхватить холеру. А можно, с другой стороны, «настроиться» по-иному. Так, чтобы холерные бараки на твоём пути вообще не попадались. Это только два пути. Есть другие. Вопрос в том, как правильно «настраиваться»? Болезнь можно не впустить. Но можно специально впустить и сделать своим союзником. Другом. Превратить, на уровне тела, во вспомогательный орган, и тогда она не будет опасна. Болезнь будет полезна. Скажем так, — любая болезнь, если она не вышла за пределы тела — полезна. А вот как подружиться со своей болезнью, в двух словах не объяснишь. Но сделать это может только сам человек. Никакие врачи этому не научат. Возьмём простейший пример — микротравмы, как-то: разные ОРЗ, порезы на руках или зубная боль. Это всё следствие. Или неправильных мыслей, или ненужных поступков, или ещё чего-то… Если их не лечить, то со временем микротравмы всё равно нейтрализуются сами. Нужно, просто, воспринимать микротравмы, как вынужденную форму восстановления баланса. Дружелюбно воспринимать. Вот это и есть настоящее излечение. Ну, а когда человек научится воспринимать дружелюбно более тяжёлые формы болезни, то… — он встал и налил себе ещё один стакан, — не нужны будут ни доктора, ни таблетки. И я не нужен со своим медицинским образованием. Вот потому-то и живу здесь… Ещё чайку подлить?

— Нет, спасибо, — мой чай оставался нетронутым. В голову прокралась одна назойливая мысль. С похмелья всегда мысли в голову приходят. Я попытался как-то её оформить, собрать, связать в целое… — Значит, насколько я правильно понял, тяжёлая болезнь не поддаётся лечению со стороны? В более сложную форму переходит?

— Тебя что-то беспокоит?

— Да нет. Меня интересует такая болезнь, как потеря зрения. Возможно излечить её при помощи внешнего воздействия?