Андрей Школин - Прелести

Часов в десять утра коридорный постучал по фрезе:

— Прогулка! Прогулка!

— Сергей подбежал к кормушке:

— Какая прогулка? Сегодня же в баню идём!

— Баня после обеда.

— Вот те на… — он развёл руками и поглядел на меня. — Ладно, надо пацанов будить. На прогулку, так на прогулку…

Поднялись Макар, Барон и, как ни странно, Ромка, хотя спал он совсем немного. Макар запихнул под телогрейку самодельный, сшитый из тряпок мячик:

— Так в баню точно после обеда?

— Ну, точно, — закивал головой Чернов, — что я тебе, врать буду?

— Смотри, а то на пиндюлину нарвёшься, — хитро улыбнулся Юрик.

— Да пошёл ты…

Разговор был шутливым, дружеским, без злобы. Я натянул телогрейку, которую выменял на подвале у временного сокамерника Юрика, и вместе со всеми приготовился выйти из камеры. Вдруг Бертник встал со шконки и подошёл впритык. Подошёл и заговорил шёпотом, скороговоркой, так, чтобы другим не было слышно:

— Сейчас выйдешь с ними во двор, язык держи за зубами, понял? Если начнут спрашивать про твою делюгу, отшучивайся, но детали не выдавай. Люди разные здесь, тем более в тройнике. Прикинься овечкой, мол, забрали, а за что не знаю. Статью шьют ни за что. И вообще, про себя много не рассказывай. Я ведь не просто так говорю. Два года после вынесения приговора на тюрьме не сидят, понял? С Ромкой тоже не особенно откровенничай. И про то, что я тебе сейчас сказал, молчи. Ну, давай, иди, — он опять запрыгнул на свою шконку.

Мы в сопровождении коридорного отправились в прогулочный дворик, помещение в четыре метра шириной и восемь длиной, со стенами покрытыми гипсовой шубой и металлической сеткой сверху. Макар, как только закрылась железная дверь, вытащил мяч и с силой пнул его:

— Серёга, становись на воротах, пусть из тебя дурь выбьют.

— Ага, сейчас… Мы с тобой в разных командах.

Все, включая седого уже Барона, принялись носиться по дворику и пинать тряпичный мяч и друг друга. Причём, непонятно было, кто в какой команде играет.

— Андрюха, не стой, — Юрик пнул мне мяч. — Ты за кого играешь-то? Или ты сам по себе? А?

— Да он с Ромкой в одной команде, — перехватил пас Барон.

— С Ромкой? Ромка ещё сам толком не понял с кем играть. Блуждающий форвард. Да, Роман? — Макар, не останавливаясь, поглядел на «грабителя». — Или заблудший? Лови мяч…

Последний не ответил, лишь молча переадресовал пас мне.

— Андрюха, а ты что, с Бертником раньше был знаком? По воле? — Юрик поправил налезшую на глаза вязаную шапочку.

— Я из Красноярска приехал, как я могу быть с кем-то знаком? Тем более, с Бертником. А что?

— Нет, ничего. Просто, я гляжу, отношения у вас больно уж дружеские. С чего бы это? Ромка тоже не успел заехать, как Бертник у него лучшим другом стал, почти братом. Теперь ты. Душевный человек Володька, да? Понимает всё с полуслова, помогает, чем может. Колбаской, например. Ты мяч не держи, пасуй дальше. У тебя, кстати, вчера курточка была неплохая, или я ошибся? Хотя, впрочем, тебе она зачем? Есть люди, которым нужнее. У Ромки, помнится, тоже кроссовки были другие. Зачем Ромке кроссовки? Колбаса вкуснее.

— Ну, лоханулся я с кроссовками, так что теперь? — Роман остановился и выпучил глаза. — Причём здесь колбаса? Попросил человек… Просто…

— Да нет, я так. Если сказал что не то, прошу извинить, — Юрик по-клоунски поклонился. — Только не рычи, понял? Играй в футбол, отдыхай… Серёга, ты что там застрял? — он посмотрел на Барона, того тоже звали Сергей. — Устал что ли?

— Шнурки развязались, — Барон наклонился над ботинками. — Вчера, когда в спедчасть хату водили, такие шнурки обронил где-то…

— Куда водили?

— Как, куда? В спедчасть, — удивлённо поднял голову «убелённый мудрыми сединами» мужчина.

— Куда, куда?

— В спедчасть, глухой что ли?

— Может, в спецчасть? — Макар выразительно постучал по голове.

— Что, в спец?

— Во, брат лихой… Двадцать лет отсидел, а как правильно что называть не знает. Не в спедчасть, а в спецчасть.

— Это я-то не знаю? — Барон был из тех людей, которые, даже осознав, что ошиблись, всё равно будут упираться до последнего. — Есть спедчасть, а есть спецчасть.

— Да нет никакой спедчасти, — рыжий Макар вспыхнул. — Спец-часть, понимаешь? Спе-е-ец- часть!

— Есть спе-е-ецчасть, а есть ещё спе-е-е-едчасть!!!

— Да?! У-у… А спиртчасти нет, а?

— Не знаю, — нахмурился Барон. — Посиди с моё, потом спорь.

— Ну, надо же… — передразнил его Юрик. — мне и своих пяти хватило, чтобы понять — никаких спедчастей не существует. Может там, где ты сидел, и были. Тогда расшифруй, что это такое, пусть молодёжь послушает. Да и мне интересно…

Ничего не ответил старый каторжанин, лишь пнул с силой мячик.

— У тебя, Андрюха, что за статья-то? — опять обратился ко мне Макар.

— Восемьдесят девятая.

— А… Как у беззубого вон того, — он кивнул на Чернова. — Тоже химию получишь. У него уже третья судимость, а до зоны никак не доберётся, — Юрий перепасовал мяч «химику». — И как у тебя это получается? Научи, может и мне какие-нибудь условные дадут. А то десяткой пугают, суки… — и опять повернулся ко мне. — В Воронеже-то есть кто знакомые?

— Я с подельником заехал, он местный.

— А в какой хате, знаешь уже?

— Знаю, в сто пятьдесят седьмой.

— Ну, покричи на тюрьму, уточни. Как его звать?

— Саид, Олег.

Тарас развернулся к корпусу тюрьмы и, приложив ладони к губам, громко закричал:

— Пять-семь! — потом ещё раз. — Пять-семь!

Наконец со стороны корпуса послышалось:

— Да, да… Кто пять-семь кричал?

— Саида позови.

— Кого?

— Олега Саида. Вчера заехал.

И через некоторое время голос моего товарища:

— Да, да, говори.

— Олег, привет, это Андрюха, — я так же сложил ладони у рта.

— Привет.

— Я в два-семь. Понял?

— Понял, понял.

В это время железная дверь дворика заскрипела, и появился вертухай с дубинкой.

— Кричите, да? — мент покачал головой. — Прогулка окончена. Пошли.

Когда шли по коридору, Макар поравнялся со мной и тихо произнёс:

— Ты, Андрюха, сильно не расслабляйся. Бертник — он гнида приличная. Приглядывайся пока, потом сам выводы сделаешь.

До обеда смотрели телевизор. Бертник и Ромка спали. Перед самым обедом Юрик получил передачу — чай и продукты питания — сало, курицу, лук, чеснок… Когда принесли борщ, он разложил всю эту снедь на столе, мол: «Хавайте, кто хочет». Все разобрали свои шлёмки с баландой и принялись есть, беря со стола то сало, то лук, то ещё что-нибудь.

— Сибиряк, ты-то что ничего не хаваешь? Одной баландой сыт не будешь, — Макар подмигнул мне. — У нас в хате принято всем вместе обедать. Ромке оставим. Когда проснётся, поест.

— Может, Володьку разбудить? — я оглядел присутствующих. Все промолчали.