Андрей Школин - Прелести

— Куда? — нисколько не смутившись, задала вопрос незнакомка.

— Кажется, в Париж.

— А я сейчас нахожусь в Питере…

— Что? — развернулся к девушке и окинул её взглядом. — А твою подружку случайно не Алёной зовут?

— Алёной, Алёной, — улыбнулась незнакомка. — А мы думали, что Вы не запомнили.

— Кто вы?

— Ну… Мы, — расплывчато ответила. Слишком уж.

— И ты знаешь, что находишься сейчас в моём сновидении?

В ответ она опять улыбнулась. Мило так.

— С чего Вы взяли, что оно Ваше?

На секунду оторопел. Действительно, если я её специально не вытягивал, то получается, что мы оба находимся в собственных сновидениях, но они при этом пересекаются. Вернее, наши сновидения — это один и тот же мир. Кошмар!.. А я-то думал, что здесь такой единственный и неповторимый.

— И как ты меня узнала?

— Вы сомневаетесь в том, что отличаетесь от местных жителей?

— Ах, ну да. Кстати, как тебя…

В это время самолёт тряхнуло, и ИЛ-86 пошёл на посадку.

Рев и свист турбин усилился, лайнер коснулся колёсами бетона и заскользил по взлётно-посадочной полосе аэродрома. Над зелёной травой навис тяжёлый серый туман. Почему-то вспомнился русский писатель Иван Тургенев с ружьём, собакой и на охоте. Что к чему? Толстый сосед француз бодро хлопнул себя ладошками по коленям, что вероятно означало: «Ну вот и приземлились». После этого он встал и принялся натягивать плащ. Экипаж корабля попрощался на двух языках с пассажирами, и самолёт окончательно остановился.

Затем длинный, параллельный земле эскалатор довёз меня до таможни, где улыбающаяся тётка поставила штамп в паспорте, и я уже точно оказался во Франции.

Теперь оставалось вычислить встречающих и членов туристической группы, в составе которой числился я. Поплутав в лабиринте многочисленных залов, наконец, выбрался наружу и попал в объятия нашего экскурсовода.

— Агентство «Глория»?

— Глория, Глория, — мужчина с табличкой в руках закивал головой и радостно указал на кучку народа, стоявшую поодаль. — Присоединяйтесь к остальным.

Присоединяться не стал, а сразу пошёл и поменял «родные русские доллары» на их франки. Когда вернулся, недоставало только одного человека. Меня.

— Школин? — читая по бумажке, спросил тот же мужик.

— Школин, — согласился я.

— Ну вот, все в сборе. Можно ехать, — мужик указал рукой на выход. — Проходите в автобус.

Группа состояла из семи человек. Кроме меня, семейная пара явно стахановского происхождения, ещё одна пара — ему за шестьдесят, ей за пятнадцать, никак не муж и жена, мадам в мехах, несмотря на плюс пятнадцать за окном автобуса, и молодая женщина в чёрном пальто. Знакомиться друг с другом никто не спешил. Особенно со мной. То ли потому, что короткая стрижка и кожаная куртка, то ли по какой другой причине?

Нас долго катали по столице и показывали памятные места, знакомые каждому по многочисленным кино, видеофильмам и прочим агитприложениям. После трехкратного показа Триумфальной арки туристы взмокли и попросились в гостиницу. Арку всё же показали в четвёртый раз, но, в конце концов, вняли мольбам уставших русских путешественников и закончили обзорную экскурсию у входа в hotel.

В номере я первым делом забрался под душ. Вторым делом вышел из душа, растёрся полотенцем и, включив телевизор, упал на кровать. Других дел пока не предвиделось. Вечером группу обещали сводить полюбоваться прелестями Монмартра. Но это вечером.

В телевизоре кто-то, чего-то, кому-то, о чём-то рассказывал. Да так бойко. Точно птички поют…

Дотянулся до своей сумки, вытащил из неё и разбросал по постели некоторые личные предметы и, наконец, нашёл и достал чёрный бумажный пакет. Менты не обманули и вернули его вместе с другими вещами. Теперь он занял своё привычное место в дорожной сумке. Аккуратно вынул четыре фотографии и отложил пакет в сторону.

Верхнее фото принадлежало Саку. Он смотрел немного в сторону, улыбаясь кончиками губ. Я не видел его с прошлой весны.

Со второй фотокарточки хмурил брови незнакомый мужчина. С Мережко я ещё не встречался. Положил его сверху Сака.

Измайлов был третьим. Насмешливый взгляд, белокурые волосы. Перевернул фото изображением вниз и отложил в сторону.

И, наконец, Хазар. Данович Эдуард Александрович. На вид лет пятьдесят. Большая залысина. Вот…

С моей стороны искать его в Париже чистейшей воды авантюра. Но ведь и в Воронеже всё предполагалось не иначе как авантюра. А что тогда не авантюра? Какой резон верить загадочному мужику из тюрьмы, который посоветовал найти вначале некий торговый дом «У Вагнера»? А не верить какой резон? Ну, на предмет, зачем мне это всё надо, я, вроде, давно голову не забиваю. Может и существует такой торговый дом «У Вагнера» в районе метро «ля Фурш»?

Внимательно изучил лицо Дановича, затем собрал фотографии и сунул их обратно в пакет. На экране телевизора маленький негритёнок называл папой белого мужчину. За кадром кто-то жутко смеялся. К французскому Парижу подкрадывался вполне русский вечер…

Убрав звук телевизора, подошёл к окну. Чёрные мусорщики в зелёной спецодежде зелёными мётлами подметали улицу. В доме напротив, за полузанавешенным окном какая-то женщина занималась гимнастикой. Она наклоняла туловище влево-вправо, а кто-то невидимый давал звуковую команду: «Ан, ду, труа…» Эти ан, ду, труа разносились очень громко и отчётливо, так что даже мусорщики, как мне показалось, уловили ритм и точь-в-точь повторяли движения гимнастки.

Я открыл окно и набрал полные лёгкие сырого парижского воздуха. Звук открываемых ставней спугнул двух сизых голубей и они, с шумом захлопав крыльями, упали откуда-то сверху. Гимнастка уселась на пол, так что мне осталась видна только голова. Над дверью здания, в котором она находилась, висел плакат с изображением йога в позе лотоса. Видимо, женщина тоже занималась йогой. Я бы следил за её упражнениями дальше, но тот невидимый, что давал команды, вдруг превратился в видимого, подошёл к окну, закрыл его и занавесил шторами. Чернокожие стали мести беспорядочно…

В сторону Монмартра двинулись пешком. Экскурсовод мотивировал это тем, что: «Здесь всё рядом, а заодно и город посмотрим». Затем он усадил группу в какой-то полуигрушечный поезд, машинист которого страшно обрадовался, узнав, что мы русские. Впрочем, как я выяснил позже, он радовался любому пассажиру положившему глаз на его технику. Этот чудо-поезд действительно помчал гостей из России в довольно крутую гору и довёз до Театральной площади. После этого «молодая пара» сразу же нас покинула, а оставшихся мужчина-экскурсовод повёл мимо надоедливых художников в знаменитый католический собор Sacre-coeur.

— Почему вы за мной совсем не ухаживаете? — когда мы, точно художественную галерею, разглядывали изнутри действующую церковь, взяла меня под руку «мадам в мехах». — Как Вас зовут, молодой человек?